Я выходила из корпуса совершенно потерянная. Начева меня даже не спросила на паре, хотя обычно любит это делать. Я не торопилась никуда уходить, самая последняя вышла из корпуса, отпустив подружек. Совершенно ничего не хотелось. Я смотрела себе под ноги, потихоньку шла к остановке. Естественно, накручивала себе на мозг бигуди. Извилины от этого только раскручиваются. Кого это волнует?

— Девушка, вы куда смотрите? — Скрипучим голосом отозвался кто-то. Я видела только тень. Мне было лень поднимать голову.

— Извините! — Буркнула я и попыталась обойти, но тень шагнула вслед за мной в ту же сторону. Я удивленно подняла голову.

— Даже не здороваешься! — Улыбался мужчина в смешной шапке-ушанке. Он смотрел на меня как-то по-теплому ласково.

Я не выдержала. От его взгляда клетка, запирающая мое сердце, лопнула. Я заплакала. Постаралась отвернуться, вытереть рукой с сумкой на локте мокрое лицо. Он растерялся и отвел меня в сторону, чтобы нас не было видно из окон академии в развалины. Рядом находились развалины какого-то здания.

— Ты…ты… — начала я. — Я чуть не поседела от волнения!

— Агата… — удивился он.

— Я беспокоилась!

Он первый раз позволил себе первым подойти и обнять меня.

— Не плачь, я здесь.

— Я волновалась! — Повторила я. — Ты мне ничего не сказал!

— Я сам об этом узнал только вчера вечером. — Он отстранил меня от себя и осторожно вытер слезы и следы потекшей туши. — Ты права, плохо получилось. Я бы, наверное, тоже волновался. Дай мне свой телефон, так будет меньше поводов для волнений.

Удивленная я быстро продиктовала 11 цифр номера. Он мастерски сделал дозвон и улыбнулся.

— Ну вот.

— А ты смски писать умеешь? — Осведомилась я.

— Это буковки-то набирать?

— Понятно. — Засмеялась я.

Миша сказал, что забежит в корпус по делам, просил меня успокоиться и на прощание сжал мою руку. Я еще долго глядела ему вслед. И почему мое сердце остановилось на этой шапке-ушанке, сведенных плечах и живых глазах? Что за вопрос? Это любовь!

Вечером я не выдержала и набрала ему. Услышав в трубке знакомое «Да?», чуть не сползла с дивана, готовая колотить ногами пол. Я просто сказала, что тему мы сегодня поняли плохо, так как объясняли ее рвано.

— Бери учебник, просматривай, говори, что непонятно.

Я замерла, говорить ему, что мне не понятно в этой теме было сложно. На меня достаточно не вовремя накатил приступ смущения. Я улыбалась, глядя на свое отражение с учебником в зеркале на дверце шкафа. В конце концов, я смогла адекватно сформулировать пару вопросов, еле сдерживая смех. Золотко терпеливо и вполне серьезно втолковывал мне строение, особенности и порой, спускался до функций, от чего я плотно сжимала губы, сдерживая подступающую истерику и радостное возбуждение.

— Вот почему, когда студенты прогуливают, они отрабатывают, а преподаватели нет?

— Студенты отрабатывают, если у них более трех прогулов.

— Все равно, у тебя выше статус, следовательно, и ответственность. Двойная тебе отработка!

— Ты случайно не хочешь остаться на кафедре? — Я такой вариант тоже рассматривала, какое-то время хотела стать учителем в школе, но это желание никогда не было у меня приоритетным, а вот медицина… — из тебя получится очень жесткий преподаватель.

— Спасибо. — Приняла комплимент я. Для меня это был именно комплимент. — Все равно ерунда! Жаль, препаратов нет… мысль пронзила меня насквозь, я даже обдумать ее толком не успела. — Не станешь наглядным пособием?

— Нет уж, уволь! Не люблю всеобщее внимание. — Я хотела сказать, что всеобщее внимание сведется на меня одну, но он прервал меня предостерегающим, — Агата…

— Да я пошутила!

Хотя на сердце было тяжело. Все могло бы повернуться как нельзя лучше: скажем, я приезжаю к нему, мы начинаем с анатомии, я внимательно изучаю препарат. Он бы уже не смог скрыть от меня своих истинных желаний, а я бы смогла их разбудить, я уверена. Нежности еще никто не отменял.

— Кстати, мама согласна посмотреть Катю. Говорит, почитала о ней, она может им подойти.

— Это потрясающая новость! Спасибо большое, Агата. Если тебе что-нибудь понадобится… за исключением уже обговоренных вещей, я постараюсь тебе помочь.

— Просто будь рядом. — Грустно ответила я. — И научи меня, чему необходимо.

Раньше бы я и мечтать не смела о нашем реальном общении, да еще и на «ты», как самые настоящие друзья. А сейчас мне этого мало, толи сказывается весенний гормональный взрыв, толи у меня действительно какие-то отклонения в психике (неадекваты тоже, когда тепло активизируются)… я ничего не могу с собой поделать! Он для меня, как солнце для растений. Только с ним я могу правильно функционировать и запасать глюкозу в виде хороших оценок. Он ни разу не поцеловал меня, не ответил на мои попытки. Он все время держит меня на расстоянии, как собачонку на поводке: сиди у будки и не ходи в дом, там уже занято. Я ведь на многое закрываю глаза, их застилает любовь, юношеская, совершенно безбашенная. А ведь я стараюсь держаться так… Золото — металл, красивый, блестящий, холодный, но в то же время мягкий и пластичный. Каким бы он ни был, он всегда обходится слишком дорогой ценой.

Мне такая ерунда снилось! Похоже, воображение совершенно свихнулось. Последнее время оно только и делает, что получает какие-то неадекватные впечатления, то Золотко, то папашка. Я уже не говорю об остальных преподавателях и подругах. В общем, мне снился наш Наумыч, а это можно приравнять к кошмару. Все такой же седой, лысеющий, говорящий по латыни быстро, а по-русски непонятно. Он пришел к нам в кабинет и стал что-то рассказывать. Я проснулась, меня передернуло. Еще чего не хватало! Кто узнал Золотухина, не согласиться на другого преподавателя. Так уж получается, пробуешь раз и до конца.

В академии чуть не кинулась на шею Фиме, у него феерическое зрение, а мое скоро сядет от такого количества книг. Он увидел Золотко, идущее в академию. Да, это, несомненно, он, все те же сутулые плечики, кейс и смешная шапка. Я схватила тетрадку и без слов рванула на лестницу, где устроилась и создала видимость бурного изучения анатомии. Вскоре он появился на площадке с платком в руках.

— Доброе утро, Михаил Иванович! Заболели? — Он кивнул на мою первую фразу:

— Пойдемте.

Я с серьезным лицом поспешила за преподавателем. Мы зашли к нему в кабинет. Он снял шапку, провел рукой по седеющим волосам, снял куртку. Я не сдержалась и обняла его. Он осторожно положил руки мне на спину и легко погладил. Я не собиралась добиваться чего-то большего, просто хотелось почувствовать его тепло, его расположение ко мне. Мы немного поболтали, дядя Миша говорил о намечающейся лекции у стома, они довели его в понедельник, ничего не выучили. Хотя я предполагала, что он просто много с них требовал, на что он даже глаза округлил и сказал, что это все они должны знать. Они же не леч.

— Это расизм! Что за привычка троллить леч?

— Что делать? — На этот раз яркие глаза наоборот сузились, закрывая часть радужки, губы изогнулись, я прикусила свою, чтобы не поцеловать его.

— Ну, стебаться, — поскольку выражение его лица приняло еще более морщинистое выражение, я постаралась найти слово попроще. — Прикалываться.

— За вашим языком не уследишь! Во всех смыслах! — Покачал он головой. — То словечки новые выдумываете, то стараетесь засунуть его, куда не положено. — Он чуть улыбнулся мне, намекая на мое развратное бессознательное поведение.

— Вот ты опять меня троллишь!

— Я же стом, как вы, студенты, говорите. Вообще-то я считаю, что все должны учить. Факультет не важен, вы врачи, а не санитары. Хотя, в чем-то я согласен, современный стом уже не тот, все с дощечками, в телефоны пальцами тыкают. Как это у вас?..

— Мажоры. — Подсказала я.

— Наверное. — Он глянул на часы, я увидела за черными классическими часами желто-рыжую веревочку, она полностью завладела моим вниманием. — Ты на лекцию не опоздаешь?