Вместе с приглашением и программкой журналисты и критики получили пресс-релиз, написанный претенциозно и крайне туманно, однако все же позволявший понять, о чем, собственно, в «Апокалипсисе» идет речь. «Пьеса — моментальный снимок человеческого бытия, которое теряет индивидуальные черты в пользу более удобной усредненности, ибо та знает, как овладеть умами», — гласил текст. Продолжалось столь же непостижимо. Спектакль начнется с показа документальной ленты о полете космического корабля «Аполлон-8» к Луне, после чего, согласно программке, труппа исполнит «пляски племен с восточными элементами». Актеры и актрисы будут сменять друг друга на сцене, разыгрывая отрывки из «Прикованного Прометея» Эсхила, «Юлия Цезаря» Шекспира, а также представляя инсценировки Евангелий. Под занавес, до выхода на поклоны каждый артист сыграет собственную роль, воплощая душераздирающие моменты, пережитые им в детстве.

«Апокалипсис» дал Пауло возможность впервые изведать на собственной шкуре ту «казнь египетскую», что отныне будет его преследовать, — критику. Сразу же после генеральной репетиции пьесу колесовали во всех газетах Рио. Впрочем, оттого, что критики сочли «Апокалипсис» провалом, зрители валом на него не повалили. Он продержался на афишах считанные недели и пробил жуткую брешь в первом инвестиционном проекте Пауло и Веры. Впрочем, брешь эту она с готовностью взялась заделать.

Постановка совпала с важной переменой в жизни обоих. Брак Веры катился под откос, но ее муж продолжал жить в супружеской квартире, и Вера решила покончить с этим неудобством и переехала с возлюбленным в то место, которое в Рио конца 1960-х годов стало символическим адресом всей контркультуры — или, как тогда говаривали, «отвязности». «Особняк Святой Терезиньи» содержался одноименной церковью и обессмертил себя под названием «Особняк Ямы». Задуман он был как ночлежка для нищих и представлял собой огромное прямоугольное здание с внутренним двором. Там по всему периметру располагались подъезды. Благодаря удачнейшему расположению — «Особняк» находился на улице Лауро Мюллера на полпути от Копакабаны и Ботафого, близ недавно открытого театра «Канекау», — дом облюбовала молодая безденежная интеллигенция Рио-де-Жанейро. Здание напоминало гигантский обветшавший улей, но жить там считалось модным. Ежемесячная арендная плата за suite спальню с удобствами вроде той, где жил писатель из штата Минас-Жерайс Руй Кастро, — составляла около двухсот крузейро (триста шестьдесят реалов 2008 года), но в большинстве случаев один туалет приходился примерно на полудюжину жильцов.

В конце июля 1969 года Пауло и Вере, занимавшим один из номеров «Особняка», захотелось разнообразия. В середине августа бразильская сборная по футболу должна была встретиться в Асунсьоне в отборочном матче с командой Парагвая — они сражались за путевку на Чемпионат мира

1970 года в Мехико. Как-то в воскресенье равнодушному, в общем, к футболу Пауло удалось уговорить подругу пойти на матч. На переполненном стадионе «Маракана» встречались команды «Фламенко» и «Флуминенсе». Зрелище заворожило Веру и сделало ее неистовой болельщицей. Именно она предложила отправиться вдвоем на машине в Парагвай посмотреть игру. Пауло понятия не имел об этом выездном матче бразильской сборной, но идеей загорелся и по своему обыкновению прежде всего составил план поездки. Он с ходу отбросил возможность проехать вдвоем на машине почти две тысячи километров в этом марафоне единственным водителем была бы Вера, ибо ее возлюбленный еще не обрел достаточной смелости, чтобы вести машину. Принять участие в этой авантюре предложили еще двоим: музыканту-дантисту Какико и Арнольду Бруверу-младшему, новому человеку в театре. О Какико вспомнили не просто так он не только был опытным водителем, но и мог гарантировать всем приют в Асунсьоне — там, в столице Парагавая, жила давняя любовница его отца. А Брувер, как едва ли не каждый, кто попадал в орбиту Пауло, был весьма своеобразной личностью: тридцатитрехлетний сын латыша и португалки, балетный танцовщик, драматический актер, музыкант и оперный певец. После переворота 1964 года военная полиция завела на него дело, и по подозрению в подрывной деятельности Брувер-младший был уволен с военного флота, где на тот момент состоял в чине капитана третьего ранга. Арнольд сначала принял приглашение и лишь затем признался, что тоже не умеет водить. Предусмотрительность требовала обратиться к мастеру Туке — однажды дед с бабушкой Лилизой ездил на машине в Фож-до-Игуасу, на границу с Парагваем. Пауло попросил его составить маршрут, указав заправки, придорожные рестораны и удобные места для ночлега.

Солнечным и холодным утром в четверг 14 августа четверка собралась у входа в «Особняк Ямы» и уселась в белый «Фольксваген» Веры. Путешествие шло гладко, Вера и Какико сменяли друг друга за рулем каждые сто пятьдесят километров. Настал поздний вечер, когда машина затормозила у дверей небольшой гостиницы в Режистро, где решила заночевать утомленная, но счастливая четверка: за двенадцать часов они покрыли шестьсот километров, почти треть всего пути.

Местные жители поглядывали на любого чужака в их краях с понятным недоверием. За несколько месяцев до того, как политическая полиция страны — Департамент государственного и общественного порядка (ДОПС) — разогнала в ста километрах отсюда, в Ибиуне, съезд Национального союза студентов, в городках долины Рибейра, беднейшей части штата Сан-Пауло, стали появляться пришлые люди. И местным было невдомек, кто они: из полиции или еще откуда. Но эти четверо вымотались до такой степени что своим появлением даже не успели разжечь ничьего любопытства. И прямиком отправились спать.

В пятницу проснулись рано, потому что следующий отрезок пути — самый протяженный — собирались проехать всего за день. Если все пойдет хорошо, в обед они будут уже в Каскавеле, что в западной части штата Парана, а это еще семьсот пятьдесят километров. Там — последний привал перед Асунсьоном. Но расчеты не оправдались. По трассе шел сплошной поток грузовиков, и приходилось плестись за ними, чтобы улучить момент и совершить безопасный обгон. В результате к десяти вечера все здорово проголодались, а до Каскавела оставалось еще добрых двести километров. Вера остановила машину на обочине и попросила Какико выйти посмотреть, все ли в порядке с шинами, — ей показалось, что машину заносит.

Все было в норме, и погрешили на густой туман, от которого дорога-де стала скользкой. Какико предложил: пусть Вера переберется назад и отдохнет, а он поведет до Каскавела Через час остановились на заправке. Все расходы делились на четверых, и Вера полезла за бумажником — и только тут поняла, что потеряла сумочку с деньгами и всеми документами, включая права и свидетельство о регистрации. Она твердила, что сумочка могла вывалиться только в тот момент, когда они с Какико менялись местами. Делать нечего: развернулись и в надежде отыскать сумку поехали к месту последнего привала еще сто километров назад. Так проездили туда-сюда больше трех часов. Тщетно. Сколько ни рыскали по сторонам, светя фарами, сумка не находилась, а в барах и на заправках, понятное дело, никто ничего не знал. Стало ясно, что это плохое предзнаменование — знак, требующий истолкования. Пауло предложил развернуться и возвращаться в Рио: в конце концов, никому этот футбол не интересен, — но оказался в меньшинстве: его не поддержали. Путешествие продолжилось, и в Каскавел они въехали на рассвете в субботу, причем машина впервые дала сбой: полетело сцепление, а без него не поедешь.

Из-за назначенного на следующий день матча сборных Бразилии и Парагвая почти все в Каскавеле было закрыто, в том числе автомастерские. Но большинством голосов постановили доехать до Асунсьона, поэтому дальше решили двигаться автобусом. Купили билеты до Фож-до-Игуасу и, поскольку у Веры не было документов, пограничный мост из Бразилии в Парагвай они переходили с толпой туристов и болельщиков. На парагвайской стороне сели в автобус до столицы. Только разместившись в доме той самой отцовской знакомой, четверка сообразила, что все билеты на футбол давным-давно раскуплены. Однако горевать не стали. Выходные посвятили экскурсии в пригородные селения индейцев гуарани и скучным лодочным прогулкам по реке Парагвай. С утра в понедельник они наконец занялись поисками автомастерской в Каскавеле и починкой машины. С пропажей сумки возникло множество дополнительных хлопот: придется неукоснительно соблюдать все правила движения, ибо малейшее нарушение приведет к проверке документов, каковых не имеется вовсе. К тому же без Вериных денег расходы следовало делить не на четверых, а на троих, а потому есть поменьше и ночевать где подешевле. Дедушкин маршрут пришлось перекраивать. Решили ехать в Куритибу, где можно было остановиться на ночлег и попытаться выправить копии документов на машину и водительских прав для Веры.