(…) В жанре, избранном для себя Пауло Коэльо, безусловно, лучший писатель — это Лоуренс Даррелл с его «Авиньонским квинтетом», а наиболее интеллектуализированный — Колин Уильямс. Впрочем, оценки такого рода неизбежно, хоть и невольно, грешат поверхностностью.

Покуда журналисты ломали голову, силясь разгадать феномен Пауло Коэльо, тиражи продолжали расти. В один из тех редких моментов, когда обычная сдержанность — особенно когда дело касалось вопросов денежных — ему изменяла, Пауло обмолвился в интервью «Жорнал да Тарде», что две книги принесли ему никак не менее 250 тысяч долларов (410 тысяч 2008 года). Не исключено, что и больше. Если принять на веру цифры, «озвученные» автором и его издателем Рокко, то, по самым приблизительным подсчетам, получается, что из прибыли, полученной за полмиллиона экземпляров «Дневника мага» и «Алхимика», 350 тысяч долларов причитались Коэльо. И он, имея в своем активе два бестселлера, нового издателя, несколько сотен тысяч на счету, отчетливую перспективу международной известности, получил от Жана приглашение пройти по очередному из четырех так называемых «Священных путей», по которым совершают паломничества вступающие в орден R.A.M. После «Пути Сантьяго» он выполнил второй обет, побывав в пустыне Мохаве, и теперь ему оставался третий, предпоследний искус — «Римский путь». Четвертым же странствием принято считать путь к смерти. Название третьего паломничества следует понимать метафорически, благо совершить его можно было в любой точке планеты и более того — на машине, что было несомненным преимуществом. Выбор Пауло пал на Лангедок, узкую полоску в Пиренеях на юго-западе Франции, где в XII–XIII веках был центр катарской (или, как ее еще называли — альбигойской) ереси, жесточайшим образом искорененной инквизицией. Еще одна особенность «Римского пути», по словам Пауло, ссылавшегося на Жана, заключалась в том, что паломник непременно должен следовать своим снам. Пауло счел такое определение чересчур расплывчатым и попросил уточнить, однако ответ Наставника еще сильнее его озадачил:

— Если ночью увидишь во сне остановку автобуса, наутро отправляйся на ближайшую. Если приснится мост — твоим следующим пунктом назначения должен стать мост.

Чуть больше двух месяцев Пауло бродил по горам, долинам и берегам рек в этом красивейшем уголке Европы. 15 августа он покинул «Отель д’Анвер», где жил в Лурде, священном для католиков городе, и двинулся по направлению к Фуа, Рокфиксаду, Монсегюру, Пейрепертюзу и десятку других крохотных городков, где было порой не более десятка домов. Поскольку Жан не оговорил это специальным запретом, Пауло счел, что может взять с собой Монику, выкроившую неделю среди своих барселонских трудов и забот и приехавшую составить ему компанию. 21 августа 1989 года, прибыв в Перпиньян, он сунул несколько жетонов в прорезь телефона-автомата и позвонил в Бразилию Кристине, по которой скучал. Жена сообщила: в Сан-Пауло только что скончался от застарелого панкреатита, вызванного алкоголизмом, Рауль Сейшас.

Для Пауло эта утрата стала настоящим потрясением. Несколько лет они с Раулем не виделись, а четыре месяца тому назад встретились в Рио-де-Жанейро в «Канекане», где баиянец давал свой концерт, который оказался чуть ли не последним. Нет, о примирении речи не было, тем более что они никогда и не ссорились — просто новый партнер Сейшаса, молодой рок-музыкант Марсело Нова, предпринял попытку вновь сблизить их. Пауло был вызван на сцену и вместе с остальными музыкантами повторял рефрен: «Да здравствует Альтернативное общество!» Если верить бывшему «рабу» Тониньо Будде, на всех углах отзывавшемуся о Пауло весьма нелицеприятно, тот пел, «в буквальном смысле держа фигу в кармане, поскольку вынужден был публично исполнять мантру дядюшки Кроули». На кадрах любительской киносъемки, сделанной одним из фанатов и выложенной в интернет спустя много лет, глядя на Рауля Сейшаса, мы видим дрожащие руки и опухшее лицо тяжко пьющего человека. Последней совместной работой Пауло и Рауля был альбом «Девственный лес», который они записали давным-давно — в 1978 году. А в 1982-м, когда Элдорадо, музыкант из Сан-Пауло, попытался было восстановить былое сотрудничество в работе над новым диском, из этого ничего не вышло: Пауло жил в Рио-де-Жанейро, Рауль — в Сан-Пауло, и ни один не желал сделать первый шаг и приехать к другому. Призванный разрешить спор Роберто Менескал предложил поистине соломоново решение: провести встречу в точке, равноудаленной от Рио и Сан-Пауло — в национальном парке Итатиайа. И Пауло, поселившись в одно прекрасное воскресенье в отеле «Симон», рано утром в понедельник подсунул под дверь номера, где остановился Рауль, записку: «Готов начать работу». Баиянец, однако, не откликнулся и лица не показал ни в этот день, ни во вторник. А в среду к Пауло пришел хозяин отеля, встревоженный тем, что Рауль трое суток сидит взаперти, пьет и даже не притрагивается к заказанным по телефону сандвичам. Так была похоронена надежда воссоединить партнеров, некогда революционизировавших бразильский рок.

На концерте Рауля Сейшаса Пауло неожиданно поднялся на сцену и встал рядом со своим соавтором, которому оставалось жить всего несколько месяцев

Пауло, совершая паломничество по «Римскому пути», пребывал под тягостным впечатлением от смерти своего «закадычного врага», а через шесть дней после этого печального известия он вновь испытал «экстрасенсорное потрясение». За рулем арендованного автомобиля он направлялся в сторону некоего городка, где должен был участвовать в «ритуале огня», когда при свете костра произносятся заклинания. И, по его словам, ощутил — ни больше ни меньше — присутствие своего ангела-хранителя.

Нет, ощущения были не слуховые и не осязательные, но он явственно чувствовал рядом с собой существо, общаться с которым мог только мысленно. И как он вспоминает, это существо заговорило первым, начав такой диалог, беззвучный и невербальный:

— Чего ты хочешь?

Не повернув головы, не затормозив, писатель ответил:

— Хочу, чтобы мои книги читались.

— Для этого придется снести много брани и хулы.

— Почему? Только потому, что я хочу, чтобы люди читали мои книги?

— Твои книги принесут тебе славу, и тебе достанется по полной программе. Вот и реши, в самом ли деле ты этого хочешь.

И прежде чем рассеяться в воздухе, существо добавило:

— Даю тебе день на раздумья. Сегодня тебе приснится определенное место. И завтра в этот же час мы встретимся там.

Приехав в городок По, он заночевал в маленьком отеле, и увидел во сне трамвайчик, везший пассажиров на вершину высокой горы. А наутро портье рассказал ему, что одна из здешних достопримечательностей — это канатная дорога, фуникулер, расположенный в нескольких метрах отсюда, рядом с железнодорожной станцией. Гора, на которую каждые десять минут взбирались темно-зеленые вагончики с тридцатью пассажирами, была не так высока, как та, что ему приснилась, но сомнений не было — он на верном пути. Когда стало смеркаться, и со вчерашней встречи минули сутки, Пауло, отстояв недлинную очередь, через несколько минут уже пребывал на горной террасе, откуда открывался удивительный вид на город, где в окнах домов уже зажигались первые огни. Коэльо точно помнит не только дату — «это было 27 сентября 1989 года, в день Святых Козьмы и Дамиана» — но и свою просьбу:

— Я хочу, чтобы мои книги читались. Но еще хочу, чтобы через три года эту мою просьбу можно было подтвердить. Ты даешь мне три года, я возвращаюсь сюда 27 сентября 1992 года и говорю, хватает ли мне духа продолжать.

…Когда семьдесят дней паломничества, казавшегося бесконечным, подходили к концу, однажды вечером, после «ритуала огня», к Пауло подошла девушка, светлокожая и белокурая, и завела разговор. Она оказалась тридцатилетней ирландкой Бридой О’Ферн, достигнувшей, как и он, ранга Наставника в ордене и тоже совершавшей паломничество по «Римскому пути». Приятное знакомство не только скрасило окончание утомительной ордалии: Пауло, хоть и намеревался написать книгу о своем паломничестве, до такой степени проникся историей этой девушки, что переменил замысел и в третьей книге, так и названной — «Брида» — вдохновлялся тем, что узнал от ирландки.