— Папочка?

— Да, мой ангел? — Филип просто таял, глядя на свое сокровище.

— Что такое «сосок»?

Питер закашлялся в салфетку, стараясь не засмеяться. Филип резко вдохнул, раздувая ноздри. Он посмотрел на меня, а потом на свою пятилетнюю дочь.

— Спроси у мамы.

Вокруг нас гудели такси — водители пытались объехать джипы, стоявшие поперек улицы перед входом в школу. Шоферы, которым их работодатели были куда важнее таксистов, останавливались прямо посреди квартала, чтобы доставить свой драгоценный груз к самому тротуару. Я быстренько отвела Грейси в класс и вернулась к стоявшему снаружи Питеру. Мне не терпелось узнать, что между ними произошло.

— Так что он сказал?

— Кто?

— Мой муж!

— Ах, он. Что-то насчет того, что я наркоман, и потом еще насчет окончания моей трудовой деятельности при дальнейших нарушениях.

— Как он это сказал? По шкале от одного до десяти, насколько он был зол?

Мы отошли от школы метров на десять; он сделал шаг вперед и приблизился ко мне.

— Я хочу тебя кое о чем спросить, Джейми. — Когда он называл меня по имени чуть хрипловатым голосом, это сводило меня с ума. — И вопрос очень важный: тебя даже на этой стадии отношений волнует, что думает этот человек?

На этой стадии. Я задумалась. А на какой мы стадии? Я не хотела отвечать на этот вопрос, так что перекинула мячик обратно ему.

— О чем на самом деле ты меня спрашиваешь?

— Хорошо, скажу все прямо. «Тебя правда волнует, что думает этот человек» на самом деле означает: «Ты все еще влюблена в своего мужа?»

Ого.

— Мы не будем сейчас об этом говорить.

— Нет, будем.

— Я опаздываю на работу.

— Они подождут.

— Луис приехал.

— Луису уже однажды доводилось нас ждать. Я хочу получить ответ.

Я попалась. Все эти утренние встречи, когда я проверяла, хорошо ли моя задница смотрится в тренировочных штанах, все эти фантазии о том, как он опирается на локоть в постели рядом со мной, прогулки вдвоем, все его взгляды. То, как он сжал мне руку на ступенях Центрального парка. Вчерашний танец. То, как он умел найти подход к Дилану. Обращение Питера с моим мальчиком больше прочего заставило меня влюбиться в него. А теперь он просил меня признаться в своих чувствах. Ну вот.

— Я не влюблена в своего мужа. Но я за ним, между прочим, замужем.

— И надолго?

— Ты с ума сошел! Нельзя задавать сногсшибательные вопросы такого масштаба, стоя у школьного подъезда. Здесь люди кругом!

О господи. Как он может…

— Ну, давай пойдем в более уединенное место. Я готов. За этим я сегодня и пришел.

— Нет.

Питер что, просто хотел меня куда-то затащить, чтобы оказаться наедине? Понятное дело, первое, о чем я подумала, это что я уже давненько не делала депиляцию.

Он продолжил.

— Да, и чтобы тебе понятнее было, что я за человек, под более уединенным местом я имею в виду тихую кофейню, где мы никого не знаем. Или парк.

Мой прилив адреналина несколько утих. Он не хотел доводить дело до конца прямо здесь и сейчас. Мне стало легче. Я поверить не могла, что мы дошли в разговоре до секса, И что самое интересное, после всего этого напряжения ему, похоже, совсем нетрудно было об этом заговорить. Вот почему этот парень так сексуален. Его ничто не пугает.

— Я не прикоснусь к тебе, пока, во-первых, ты не скажешь мне, что точно этого хочешь, а во-вторых, пока ты не уйдешь от него.

Мне стало жарко от его слов.

— Мне просто надо знать, как у тебя обстоят дела с идеей уйти от него — она стоит на передней конфорке или вообще еще не готовится?

Он облегчал мне дело.

— Готовится. И уже сильно нагрелась, — улыбнулась я.

— Вскипает?

— Варится на медленном огне. — Он отстранился с заметным разочарованием, так что я добавила: — Ну, знаешь, там такие маленькие пузырьки на поверхность поднимаются, и их уже много.

— А таймер стоит?

— А он обязательно нужен?

— Мне нужен. Мне уже непросто так с тобой общаться. Вдруг он воскликнул: — Господи!

Какая-то женщина споткнулась на тротуаре прямо перед своим пузатым «мерседесом».

— Черт побери, Оскар!

Питер подбежал, чтобы помочь ей. Ингрид. Ингрид и Питер. Я еще не выясняла отношений со своей чокнутой приятельницей. Пока не выясняла. Ну и ситуация.

Я смотрела, как Питер поднимает ее на ноги, — он успел сделать это прежде, чем подбежал ее шофер.

— Да я цела. Просто небольшая встряска. — Она смахнула грязь с юбки и колен. — А локоть у меня и так был не в порядке. — Она вложила левую руку обратно в перевязь из шарфа от «Гермес», висевшую у нее на шее.

— Ты ничего себе не повредила, Ингрид? — спросила я.

— Да просто коленку поцарапала. — Она поправила шарф. — А локоть — это у меня небольшое воспаление, лечу вот сейчас.

Первый раз в жизни я видела ее смущенной.

— Ингрид, ты, конечно, знакома с Питером.

Питер побледнел.

— Да, мы знакомы. И у меня сейчас встреча, так что мне некогда. — И он поспешил прочь. Встречи у него никакой не было. — Увидимся позже, — крикнул он, обернувшись, когда прошел уже пол-улицы.

Я была только рада отложить бурный разговор, который заставлял меня дрожать от напряжения.

Мы с Ингрид стояли лицом к лицу.

— Конечно, я знаю Питера, — ответила она. — К чему ты ведешь?

— А что, мне есть к чему вести?

— Нет. Мы около школы. Я привезла детей. И у меня рука болит, так что не обижай меня.

— Разве я тебя обижаю?

— А теперь я еще и коленку поранила.

— Мне просто нужно…

— Нет, не нужно. Это информация только для тех, кому это нужно знать, а тебе не нужно.

— Нет, нужно. Правда, нужно.

— Это личное дело.

— Мне нужно знать.

Она замолчала и с минуту подумала.

— Ты его за это уволишь?

— Конечно, нет. Его личная жизнь — это его дело.

— Обещаешь?

— Обещаю. Мне просто нужно знать.

Длинная пауза.

— Ему на самом деле не очень хотелось.

— Точно? Ты уверена?

— Уверена. Не хотелось. — Ингрид двинулась с детьми вверх по лестнице, потом обернулась. — И не радуйся так, подружка.

Я так извелась, что в итоге позвонила Кэтрин. Мне нужно было услышать голос разума.

— Еще только пол-одиннадцатого, понедельник, а ты уже плачешь — неделя будет та еще, — сказала Кэтрин.

— А почему, ты думаешь, я тебе позвонила?

— Что я могу для тебя сделать, Джейми? Хочешь, посижу с тобой в день выхода сюжета? Я могу прийти на этот вечер в студию.

— Нет, я буду занята. Мы с Эриком будем сидеть в операторской, это не место для подружек.

Меня мутило. Ко всему прочему утром малыш Майкл уцепился за мою лодыжку, и я протащила его через полквартиры. Он держался изо всех сил, ехал по полу на животе и умолял меня не уходить. Иветте пришлось отдирать его от меня, чтобы я смогла уйти. Как только я вышла из лифта на работе, мне стало трудно дышать от страха, что сюжет про Терезу потерпит крах. Сидя у себя в кабинете, я попробовала сделать дыхательное упражнение, но оно мне не помогло. И несколько глотков слишком сладкого горячего чая тоже меня не успокоили. Клюквенная лепешка на вкус была отвратительна.

— Ну, так чем тебе помочь?

— Я так расстроена.

— Чем?

Я начала перечислять.

— Ну, моего мужа может арестовать ФБР, и меня заодно втянуть в неприятности. Еще он, возможно, спит с Сюзанной. Я вот-вот выпущу передачу, которая может сместить высокопоставленного члена конгресса. Мои дети сходят с ума, потому что я так много работаю, и они меня уже неделю не видели, и…

— Давай по порядку.

— Ну, хорошо. Мой муж может угодить в тюрьму. В каком положении я тогда окажусь?

— Мы это уже обсуждали в субботу вечером, после того как вы поругались, — сказала Кэтрин медленно и четко. — Я уверена, что он прав насчет того, что их деятельность все время исследуют и инспектируют федеральные комиссии и всякие такие организации. Если его помощница что-то напутала, это вовсе не значит, что он нарушил какой-то закон. Не надо сразу так переживать.