КЛАД Жила принцесса молодая, Давным-давно, сто лет назад. В каком краю? И сам не знаю. Жила принцесса молодая — Однажды чародейка злая Принцессу превратила в клад. Жила принцесса молодая, Давным-давно, сто лет назад. Колдунья в землю клад зарыла — Такие были времена. Да, в клад принцессу превратила И в землю этот клад зарыла, Там так уныло, так постыло — А на земле цветет весна! Колдунья в землю клад зарыла — Такие были времена. «Принцесса, я — лесная фея! — Вдруг зазвучало под землей, Все ласковее, все нежнее. — Принцесса, я — лесная фея, Как луговой цветок, в траве я, Моя бедняжка, что с тобой? Принцесса, я — лесная фея!» — Вдруг зазвучало под землей. «Лишь тот, кто смерти не боится, Кто смел и юн, тебя спасет, — Пропела фея, словно птица, — Лишь тот, кто смерти не боится, Тот, кто рискнет в тебя влюбиться, А золотом — пренебрежет. Лишь тот, кто смерти не боится, Кто смел и юн, тебя спасет». Сто лет его ждала принцесса И услыхала звук шагов: Смельчак, явился он из леса, Сто лет его ждала принцесса — Был храбр, но не богат повеса, Он клад забрал и был таков. Сто лет его ждала принцесса И услыхала звук шагов: Была невидимой бедняжка — Ее он бросил в кошелек. Ах, до чего ей было тяжко! Была невидимой бедняжка. Убил повесу побродяжка, Взял кошелек — и наутек. И горько плакала бедняжка — Ее он бросил в кошелек. Стал кошелек ей как могила, А крикнуть не хватало сил. Вослед им только буря выла: Стал кошелек ей как могила, Но некто видел все, что было, Догнал убийцу — и убил. Стал кошелек ей как могила, А крикнуть не хватало сил. Ее спаситель был поэтом. Вскричал: «Дороже клада нет! Он греет душу, но при этом (Хоть был он бедным, но поэтом) Любовью лучше быть согретым…» Тут дева и явись на свет — Ее спаситель был поэтом. Вскричал: «Дороже клада нет!» Вот вам история простая Принцессы, жившей век назад. Как ее звали? Сам не знаю. Вот вам история простая Про то, как чародейка злая Принцессу превратила в клад. Вот вам история простая Принцессы, жившей век назад. «И я ее увидел въяве…» И я ее увидел въяве: Еще по-детски шепелявя, Всегда грустна, всегда в растраве — Какой тоской? И с чем вразлад? — Она так искренне скучала, Ей все чего-то было мало, Она «Люблю!» сказать мечтала, Боясь, что скажет невпопад. И вот мы в сумерках сидели, И жабой кресло у постели Во тьме казалось — в самом деле, Был мир унынием объят. Так тосковали неустанно И Розамунда {16}, дочь тумана, Но Линда краше во сто крат. А мне, чья мысль всегда готова Принять, взлелеять все, что ново, Кто может вырастить из слова, Как чародей, волшебный сад, Кому подвластен, тайный, весь он, Мне, знатоку баллад и песен Сирен, чей голос так небесен, Мне мрак и скука не грозят. Тоска, сильны твои объятья Для сердца, что хотел познать я. Тоска — безвластие, проклятье, Ее приход бедой чреват. Пусть эти руки расцветают, Как незабудки, и сияют, Глаза внезапно оживают, И явит пробужденный взгляд Принцессу, фею, чаровницу, В душе которой смерть томится, — В карету жаба превратится, И жизнь случится наугад. «Вы уезжаете — о чем тут говорить?…» Вы уезжаете — о чем тут говорить? Пересчитаю вновь по осени потери. О шепелявая мадонна, к вашей двери Приду, как верный пес, вас ожидать и выть. Вы уезжаете — о чем тут говорить? Здесь все о вас без вас напомнит мне до дрожи: К торговцам золотом, как прежде, забреду, Все их сокровища, все перлы на виду — На ваши ноготки и зубки так похожи! Здесь все о вас без вас напомнит мне до дрожи. Я ваши локоны увижу вслед лучам Луны, когда о вас вздохну безлунной ночью. Вы уезжаете, но вижу я воочью Мою звезду, мое светило по ночам И ваши локоны увижу вслед лучам. Опять по осени, листвою зашуршавшей, Я платья вашего припомню шорох — и Опять почувствую, как вы близки, легки, И свежестью цветов запахнет лист опавший По осени, опять листвою зашуршавшей. Мадонна томная, когда не будет вас, Осыпавшийся лист и тот о вас расскажет, Но вы забудете меня, и нас не свяжет Уже ничто — ни ночь, ни отзвучавший вальс, Мадонна томная, когда не будет вас. |
