Согласно сиднарским поверьям, душа каждого человека приходит в мирровно десять раз - по числу богов Верховного Круга. Заболевшийчерной харрой лишался возможности вернуться в мир живых в новомоблике, как и души вообще. Болезнь уничтожала то единственное, чтоподдерживало человека во всех испытаниях и давало ему надежду - егодушу.

Она начиналась относительно безобидно: разливавшейся во всем телеслабостью, из-за которой человек подолгу не хотел, а иногда и не могвстать с постели. Через несколько дней слабость переходила воцепенение, сковывавшее мышцы, словно стальные путы. А потом телонесчастного начинала трепать жестокая лихорадка. Спустя месяц почтинепрерывных мучений умирала душа больного. Его тело еще жило,дышало, чувствовало - но души в нем не было. А еще через седмицупрекращала свое земное существование и телесная оболочка.

- Я - не лекарь, - осторожно начал Дарилен. Это было чистойправдой - он мог срастить перелом, но изгнать из тела, скажем,обычную простуду не сумел бы. - Вряд ли я смогу помочь вашему сыну.

- Я знаю, его уже нельзя спасти от смерти, - покачала головоймать. Она говорила так тихо, что маг с трудом разбирал слова. - Япрошу вас об одном: прекратите его страдания!

- Вы хотите… чтобы я убил вашего сына? - от неожиданности вопросДарилена прозвучал несколько бестактно.

- Нет, не убил, - незнакомка будто досадовала на недогадливостьмага. - Попросите богов забрать его душу. Пока она еще жива. Покаэто еще можно сделать.

Паренек был совсем плох. Ему было лет шестнадцать, но за времяболезни он сильно похудел, черты лица заострились, отчего ихобладатель казался еще моложе. Потемневшие от пота пряди волосприлипли к покрытому испариной лбу. Больной тяжело, прерывисто дышалртом, приоткрытые губы были сухими и потрескавшимися. Глаза подвоспаленными покрасневшими веками лихорадочно метались. Щекипокрывал нездоровый румянец. Это был, вероятно, последний день,когда его еще можно было спасти - не тело, а душу.

Стоящая рядом с магом женщина с надеждой вглядывалась в лицоДарилена.

- Ведь еще не все потеряно, правда? Его душу еще можно спасти? Высделаете это? Не откажете мне?

Мольба в ее голосе не позволила магу ответить отказом. Он согласился.

- Попрощайтесь с сыном, - попросил он и вышел из комнаты - отчастичтобы не мешать прощанию матери с единственным сыном, стоящим напороге смерти, отчасти потому что ни магия, ни простое человеческоесамообладание не помогли бы Дарилену спокойно смотреть на это. А дляпредстоящего обряда требовались хладнокровие, собранность и ледяноеспокойствие.

Мать долго не выходила из комнаты. Маг не торопил ее. Он понимал:всей жизни будет мало, чтобы решиться уйти в последний раз. Наконецона появилась в дверях. Женщина еще в комнате вытерла глаза, онибыли сухими, но забыла стереть слезы с лица, и две забытые слезинкивисели на подбородке, готовые вот-вот сорваться в полет. Дарилен,стараясь не смотреть на мать парнишки, зашел в комнату и прикрыл засобой дверь. Критически осмотрел ее и опечатал заклинанием - на тотслучай, если нервы женщины не выдержат и она передумает. Прерыватьобряд очень не рекомендовалось.

- Ты пришел помочь мне?

Маг вздрогнул от неожиданного вопроса. Парнишка был слишком слаб,чтобы прийти в себя. Или это была последняя милость богов? Милостьли?..

- Да.

Дарилен сам не узнал свой голос. Одно дело - убивать врагов наполе боя, в пылу сражения, и совсем другое - обрывать жизньбеспомощного юнца, совсем еще мальчишки. Даже если так будет лучшедля него самого. Даже если нет надежды исцелить тело и нужноторопиться уберечь душу. Как же это порой тяжело - быть магом…

Серые глаза смотрели на колдуна без страха. Это и придало решимости.

Для проведения обряда вовсе не требовалось убивать больного - вовсяком случае, мало кто считал это убийством. Магу или жрецудостаточно было обратиться к богам с просьбой до срока забрать душуобреченного.

Тонкая витая свечка охотно вспыхнула синеватым магическимогоньком. Дарилен бережно укрепил ее на серебряном блюдце и поставилпрямо на пол рядом с кроватью - у левой руки больного. С правойстороны поместил серебряную чашу с водой. В ногах сыпанул горстьземли, набранной у порога дома Каймена. Туда же, прямо в землю,бросил семечко подсолнечника, бережно спрятал его поглубже. Визголовье кровати, на первый взгляд, не было ничего. Это былаобласть воздуха, там гулял магически вызванный ветер. Приготовлениязакончены. Настало время совершать обряд. Дарилен взял больного заруки, крепко сжал их, закрывая глаза и мысленно стирая грань междусобой и Кайменом.

Слова молитвы сами просились на язык. Когда-то, невообразимодавно, когда Долина еще не была открыта людьми, да и весь мир дляразрозненных человеческих племен был полон тайн и загадок, эти словабыли молитвой по усопшему. Много позже, но все же задолго до этихдней, во время эпидемии черной харры, колдуны обнаружили ихспасительную силу.

Общемирового языка тогда не было и в помине, и текст молитвы былна древнем людском. Впрочем, не все ли равно, на каком языке слова,если желание помочь идет от сердца, не делая различий?..

Молитва была обращением к десяти богам и силам четырех стихий. Онивнимали магу и принимали решение.

Первой откликнулась вода - основная стихия Дарилена. Воднаяповерхность покрылась рябью и резко взбурлила. В серебряной чашеразыгралась буря в миниатюре.

Ярче вспыхнула свеча, затрещал магический огонек, рассыпая искры.

Сквозь землю, раздвигая крупинки, пробился крохотный росток.

Усилившийся ветер взметнул волосы обоих участников обряда.

Согласие сил стихий было получено. Богам для оглашения принятогорешения не требовалось внешних проявлений. Дарилен почувствовал егосам.

- Мы встретимся в следующей жизни[11], колдун, - это былипоследние слова паренька.

Когда все было кончено и Дарилен, едва держась на ногах отусталости (не столько физической, сколько моральной), вышел из хаты,его ждало еще одно неприятное открытие. У крыльца мага поджидалитрое: рослый рыжий детина с усыпанным солнечной пыльцой[12]простодушным лицом, невысокий вертлявый малый со столь подвижнымичертами лица, что их было нелегко разглядеть, и задумчивыйутонченный юноша (слова "парень" или "юнец" категорически неподходили к его красивому правильному, словно высеченному из камня,лицу), который смотрелся довольно странно в компании обычныхселянских парней. Огромные глаза неестественно яркого бирюзовогоцвета выдавали в нем полуэльфа - обычное дело для Лазоревой Долины.На вид все трое были ровесниками Каймена, чью душу несколько минутназад маг проводил к Престолу Богов. От этой мысли Дариленапередернуло.

Лица колоритной троицы были хмуры и неприветливы. Маг слегканапрягся. Если эти дурни вздумали "мстить" колдуну за своеготоварища… Не хотелось бы отправлять сегодня к праотцам еще однудушу. Тем более - целых три.

- Ты увел душу Кая из этого мира? - громко и как будто немноготоржественно вопросил веснушчатый детина, выступая на полшагавперед. Он дождался утвердительного кивка мага и продолжил: - Мыбыли его друзьями.

Маг молчал, прикидывая, последует ли за этим какая-нибудь гневнаявысокопарная словесная шелуха вроде "Так умри ж, несчастный!", илидружки перейдут к решительным действиям незамедлительно и попытаютсясразу дать в морду.

- Нам… это… поговорить бы надо, - замялся вдруг делегат,сбившись с торжественного тона.

- Мы хотим рассказать, как получилось, что Кай слег с этой дрянью,- вступил в беседу вертлявый юнец. - Может быть, вам это чемпоможет. Вы ж колдун, вы разберетесь.

- Ага, - вставил свое веское слово детина. - Токмо отойдемтеотсюдова. Нехорошо это - здесь разговоры вести…

Улица уходила к реке и заканчивалась обрывом у самой воды. Домовтам, ясное дело, не было, зато были удобные валуны, прогретыесолнцем, словно специально созданные самой природой для отдыха инеторопливых бесед.