— Я все это знаю, но… прислушайтесь все же к моему совету, детектив Кросс. Он вернется. Обязательно. И вы с ним встретитесь здесь. Тогда делайте что угодно. Хоть вступайте в рукопашную…
— У меня на этот счет свое мнение… Итак, что вы посоветуете мне, если я все-таки решусь отправиться за ним в Сьерра-Леоне?
Флаэрти тяжело вздохнул. Видимо, мое упрямство его здорово достало.
— Возможно, он двинется в Коиду. Это местечко рядом с восточной границей. В Каилахуне сейчас слишком жарко — даже для него. И вообще: если он едет за границу, значит, собирается заниматься делами. К примеру, куплей-продажей нефти. Или газа.
— А что интересного в Коиду?
— Алмазные копи. Там находится неофициальная биржа, где бизнесмены двух стран занимаются обменом нефти на алмазы. И Тигр принимает самое активное участие в подобного рода операциях. По крайней мере меня так информировали.
— Понятно. Что-нибудь еще можете сказать?
Флаэрти надоело стоять на одном месте, и он снова зашагал по рынку.
— Да. У вас есть дома старый добрый друг? Позвоните ему. И расскажите, где вы прячете порнуху и прочие сомнительные вещи, о которых, по вашему мнению, не должна знать семья. Пусть заберет их, когда представится удобный случай. Иначе эти вещи найдут ваши домашние после вашей смерти. Вроде все… Ах да! Осталось только пожелать вам доброго пути и сказать, что был рад знакомству с вами.
— Флаэрти! — крикнул я, но он шел не оборачиваясь. Я увидел его только тогда, когда прошел через весь рынок и оказался на берегу залива. Сотрудник ЦРУ сидел на пляже на куске дерева, недалеко от выхода.
Я быстро вернулся назад и накупил свежих фруктов: манго, гуаяву и папайю, которые мы вместе с ним и прикончили. Очень вкусно! Хотя я купил довольно много фруктов, мне казалось, что я в состоянии съесть вдвое больше.
Ничего, завтра я буду в Сьерра-Леоне, а там такого добра тоже завались.
Глава пятьдесят третья
На выжженной солнцем грязной дороге, петлявшей среди жалких остатков того, что когда-то именовалось лесом в окрестностях Коиду, пятнадцатилетний подросток подвергался медленному удушению.
Медленному — потому что так хотел Тигр.
Он считал подобное зрелище хорошим уроком для своих парней. Из него они должны были многое почерпнуть и усвоить.
Пальцы Тигра еще сильнее сдавили гортань подвергавшегося публичному наказанию молодого бойца.
— Ты был моим первым номером. Я доверял тебе. Давал тебе все, включая воздух, которым ты дышал. Ты понимаешь, что сейчас происходит? Понимаешь?
Разумеется, парень все понимал. Его наказывали, причем за дело. Он похитил дорогой камень, алмаз, который обнаружили у него под языком. И теперь ему, весьма вероятно, придется расплатиться за это жизнью, умереть.
Но только не от руки Тигра.
— Ты! — Тигр указал на самого юного из своих бойцов. — Порежь своего брата.
Мальчишка десяти лет выступил вперед и вынул из ножен острый как бритва нож, который Тигр привез ему в подарок из своей поездки в Америку. Без колебания он подошел к брату и вонзил лезвие ему в бедро, после чего отпрыгнул, чтобы струя хлынувшей из раны крови не испачкала одежду.
Тигр продолжал сжимать стальными пальцами горло похитителя алмазов, поэтому, как бы ни было тому больно, кричать он не мог и только хрипел.
— Теперь твоя очередь. — Тигр указал на парнишку чуть постарше. — Сделай все как надо. Только не торопись.
Так продолжалось довольно долго. По команде Тигра из рядов его банды выходил очередной юный боец и наносил похитителю алмазов удар ножом — любой силы и в любое облюбованное им место — с одним лишь условием, чтобы этот удар не оказался смертельным. Право смертельного удара принадлежало самому старшему, в данном случае тому, кого Тигр считал старшим после допущенного прежним «первым номером» прокола. Следующим по старшинству шел парень по прозвищу Ракета из-за надписи на старой фирменной фуфайке команды «Хьюстон рокетс», которую он постоянно носил и в жару, и в дождь.
Тигр сделал шаг в сторону, чтобы не мешать Ракете нанести фатальный удар. Держать вора уже не имело никакого смысла, поскольку из-за кислородного голодания и огромной кровопотери тот почти не двигался; вокруг него расплывалась дымящаяся багровая лужа, а трупные мухи и оводы уже садились на его раны.
Ракета обошел поверженного товарища, обесчестившего себя воровством, и остановился там, где лежала его голова. При этом он задумчиво потирал покрытый молодой щетиной подбородок, поскольку еще не брился.
— Ты опозорил всех нас, — сказал он. — Но больше всех — себя. Ты был нашим «первым номером». А теперь ты — ничто! — С этими словами Ракета с бедра, как стреляют в американских вестернах, которые никогда не надоедало смотреть членам банды, выпустил из своего пистолета в череп жертвы одну-единственную пулю и добавил: — Кончено. Теперь никаких проблем с этой кучей дерьма не будет.
— Закопайте его! — бросил Тигр, поворачиваясь к своим бойцам.
Это означало лишь слегка присыпать труп землей. Мертвого парня здесь никто не знал, никто не хватился бы его и не стал разыскивать. Кроме того, Сьерра-Леоне, как известно, страна дикарей и свиней, так что полусгнившие трупы, которые чуть ли не ежедневно находили на обочинах дорог, были здесь так же привычны, как сорная трава.
Тигр положил вернувшийся к нему алмаз в черный кожаный контейнер, где хранились другие драгоценные камни. Он выменял их на дюжину железнодорожных цистерн сырой нефти и считал сделку очень удачной. Что же касается сопроводительных документов, то их не составляло труда подделать или купить. Кроме того, камни занимали не много места, и их можно было без проблем провезти в Лондон, Нью-Йорк или Токио.
Отозвав в сторону Ракету, он вполголоса сказал:
— Прежде чем швырнуть труп этого ублюдка в канаву, забери у него портативную рацию и всегда держи при себе, даже ночью.
Ракета по-военному отдал честь и вернулся наблюдать за ходом работ. Что интересно, он возвращался к своим парням куда более уверенным шагом, чем покидал их для переговоров с Тигром.
«Забери у него портативную рацию и всегда держи при себе».
Это означало, что теперь он стал у Тигра «первым номером».
Глава пятьдесят четвертая
Я знал уже довольно много о маленькой печальной стране под названием Сьерра-Леоне. Возможно, даже больше, чем мне хотелось бы. В частности, о повстанцах, которые убили за последние годы сотни тысяч человек, и многим из них отрезали перед смертью руки и ноги. Знал и том, что многие семьи в полном составе сгорали заживо в подожженных мятежниками домах. Знал, что в Сьерра-Леоне используют «устрашающие изображения» — то есть носят по городам и весям, словно плакаты, кошмарно изуродованные людские останки.
Так или иначе, воспользовавшись услугами местной авиакомпании с красивым названием «Бельвью Эйр», я в течение ночи перенесся во Фритаун, где, забравшись в видавший виды поршневой самолет, который совершал рейсы к восточной границе, отправился в богатый алмазами край. Через несколько часов полета мой самолет запрыгал по кочкам грунтового аэродрома, обслуживавшего Коиду, замер с остановившимся винтом на краю посадочной полосы, и я спустился на землю.
Таким образом, через полутора суток после того, как Флаэрти уговаривал меня отказаться от этой поездки, я стоял у «Раннинг рикавери» — одной из нескольких алмазодобывающих шахт в Коиду.
Поддерживал ли Тигр деловые отношения с ее представителями, мне неизвестно, но, по словам Флаэрти, эта горнодобывающая компания имела очень дурную репутацию.
У себя дома в округе Колумбия я начал бы поиски интересующего меня субъекта с опроса местных жителей. Так я намеревался поступить и здесь, двигаясь от шахты к шахте, если понадобится.
Я снова стал детективом.
И чувствовал это всем своим существом.
На самом деле «Раннинг рикавери» представляла собой алмазную россыпь открытого типа, а не шахту в привычном понимании этого слова. Ее владения напомнили мне каньон в миниатюре, иными словами, изрытый траншеями участок желтой глинистой почвы площадью примерно в два футбольных поля с заглублением максимум в тридцать футов по отношению к верхней границе периметра.