Наконец она добралась до самого низа, присела на холодный пол и принялась шарить по нему рукой. Скоро пальцы ее нащупали какую-то окружность в камне, похожую на самую обыкновенную трещину, а в ней металлическое кольцо. Металл был невероятно холодным и гладким. Что это был за металл, она не знала, ибо дневной свет еще ни разу не освещал его.
Джирел с силой потянула за кольцо, но камень не поддавался. Тогда она взяла меч в зубы и ухватила кольцо двумя руками. Но камень и с места не сдвинулся, хотя Джирел не уступала в силе крепкому мужчине. Еще одна попытка — и камень наконец поддался, издав странный, похожий на вздох звук, от которого у Джирел побежали по коже мурашки.
Она снова взяла меч в руку и, встав на колени, сунула голову внутрь. Однажды Джирел уже побывала здесь. Тогда она думала, вряд ли что-то заставит ее еще раз пуститься в этот путь — ведь более странного, жуткого места ей никогда не доводилось видеть. Несомненно, дорога эта была построена не для человеческих ног. Точнее говоря, она вообще не была предназначена для ног. Узкая, гладкая, будто отполированная шахта штопором уходила вниз, в бездну. Туда, пожалуй, могла бы вползти змея и, извиваясь своим чешуйчатым телом, добраться до самого низу. Только на всем белом свете вряд ли найдется столь большая змея, которой этот тоннель оказался бы впору. Что и говорить, по этой шахте спускался и поднимался явно не человек, если так гладко отполированы ее стены. Впрочем, какое ей дело до того, кто и сколько веков назад пробирался по этой шахте. А с другой стороны, ведь кто-то же сделал выемки в стене, чтобы можно было удержаться и не упасть,— не будь их, нечего было и думать, чтобы спуститься. Джирел не сомневалась, что сделал эти углубления человек — они будто специально приспособлены для человеческих рук и ног и расположены недалеко друг от друга. Но кто и когда мог их выбить — это загадка. Что же касается тех тварей, которые построили этот проход века или тысячелетия назад, черт с ними, тем более что он сам и его чертенята существовали на земле задолго до появления на ней человека, а мир был сотворен очень, очень давно и уже достаточно стар.
Она опустила голову и, поставив пятки на гладкую поверхность, медленно съехала вниз, в глубину извилистого тоннеля. В первый раз, спускаясь туда с Гервасом, они истекали холодным потом .от ужаса, теряясь в догадках о том, что же их ждет внизу, и, казалось, черти так и тянули их за ноги. Теперь она была спокойной, быстро проезжала один виток спирали за другим, лишь изредка притормаживая одной рукой.
Долгим, очень долгим оказался этот путь. Она еще и половины его не преодолела, а у нее, как и тогда, в первый раз, закружилась голова. Джирел догадывалась, что голова кружится не только из-за постоянного кругового движения по спирали вниз, нет, причина крылась гораздо глубже: что-то связанное с колебаниями атомов, будто не только она, но сама материя вокруг нее смещалась в непрерывном вращении. Было нечто странное в углах и изгибах шахты. Хоть Джирел и не была сильна в геометрии, да и в других науках тоже, но она интуитивно чувствовала, что изгибы и степень уклонов шахты, по которой она скользила вниз, были совершенно не похожи ни на что. Они вели в неведомое, во мрак кромешный, и Джирел смутно догадывалась, что это неведомое, этот мрак и тайна несут в себе гораздо более глубокий смысл, чем тот, который можно описать законами физики. Она не могла это ясно себе представить даже мысленно, тем более сформулировать свою мысль, но ей казалось, будто эти странные повороты шахты были тщательно рассчитаны, чтобы можно было проделать путь не только сквозь землю, но и через многомерное пространство, а может, даже и через время. Вряд ли она сама сознавала, что размышляет о столь глубоких вещах, да ей было и не до этого: в голове все плыло и вращалось. Виток за витком, виток за витком она спускалась все ниже и ниже. Единственное, что она знала наверняка, так это то, что впереди ее ждет много сюрпризов.
Виток, еще виток вниз, еще и еще. Скользила она быстро, но ей было известно, что путь этот будет долгим. В первый раз они с Гервасом даже испугались, что у них не хватит сил подняться обратно, и попытались остановиться, пока не поздно. Но оказалось, что остановиться невозможно. Джирел было попробовала, но ее вдруг охватила такая болезненная слабость, что она чуть не потеряла сознание. Словно она хотела на полпути остановить необратимый природный процесс. Двигаться можно было только вперед. Ей казалось, что сами атомы ее тела заныли, застонали, словно протестуя против возвращения к прежнему состоянию.
А вот путь наверх, обратно домой, оказался совсем не трудным. Изнурительный, конечно, подъем, что и говорить, снова виток за витком по бесконечной спирали — и вновь они не могли не заметить какое-то жутковатое, сверхъестественное отличие углов и уклонов шахты от всего того, что им было известно. Джирел и Гервас с удивлением заметили, что безвестные строители шахты словно бросали вызов законам тяготения, по крайней мере, там эти законы были бессильны. На обратном пути их снова тошнило, кружилась голова, но, несмотря на это, им казалось, что они поднимались по шахте вверх так же легко, как и спускались вниз; не исключено, что там вообще такие понятия, как верх и низ, отсутствовали.
Постепенно тоннель выровнялся и пошел горизонтально, и это была самая неприятная часть путешествия. Должно быть, благодаря этому замедлялась скорость полета существ, для которых он и был построен. Тоннель был так узок, что Джирел было не развернуться, и потому ей пришлось пятиться на четвереньках подобно раку. Она с облегчением вздохнула, когда наконец ноги ее окунулись в пустоту, и, выскользнув из тоннеля, встала на ноги в полной темноте.
Она постояла немного, собираясь с духом. Да, вот здесь начинался тоннель, в котором они с отцом Гервасом были много лет назад. Совершенно случайно они обнаружили это место, и лишь их исключительная храбрость завела их так далеко. Гервас прошел гораздо дальше, чем Джирел, и приказал ждать его; тогда она была моложе и послушнее, а когда он вернулся, в лице его, освещенном факелом, не было ни кровинки, и он велел немедленно возвращаться.
Джирел осторожно, на ощупь пробиралась вперед, вспоминая, что она тогда видела там, в темноте. Сердце ее замирало от тревоги, и она никак не могла избавиться от мыслей о том, что же такое увидел в тот раз отец Гервас и почему он так торопливо вернулся назад. Она много раз пыталась заставить его рассказать, но он всякий раз отделывался туманными фразами. Должно быть, это где-то здесь — а может, подальше? Тишина кругом стояла такая, что казалось, будто заложило уши.
И вдруг темнота над ее головой пришла в движение. Да-да, именно так: эта бесконечная твердая тьма легко, почти неощутимо сместилась, сдвинулась. О боже! Это что-то новенькое! Одной рукой она схватилась за крестик, висевший у нее на груди, а другой покрепче сжала меч. И вот эта зашевелившаяся тьма надвинулась на нее, некие силы подхватили ее и закрутили, как ураган, ударяя о стены и воя в уши, словно тысячи бесов. Неукротимый вихрь темноты нещадно колотил ее, трепал волосы и кричал в уши мириадами голосов об ужасах, которые могут привидеться только в ночных кошмарах. В голосах этих было столько страха и одиночества, что Джирел стало их даже жалко. Слезы подступили к ее глазам, и она содрогнулась от несказанного ужаса, ведь этот смерч был наделен каким-то живым, энергичным и страшным инстинктом. Нечто живое носилось в темноте подземелья, и от этой дьявольской силы вся плоть ее содрогалась, а душа потеряла покой, растревоженная несчастными, безумными голосами, завывавшими в ветре там, где, казалось бы, никакого ветра быть не могло.
И вдруг ураган прекратился. В мгновение ока все стихло, и ни единый звук, даже шорох, не напоминал более о нем. Ошеломленная, она стояла, сжимая меч в руках, будто он мог спасти ее от этой напасти, появись она снова, а по лицу ее бежали слезы. Бедные, несчастные создания, чьи голоса так жалобно стенали. Она вытерла слезы дрожащей рукой и крепко сжала зубы, стараясь побороть слабость. Только минут через пять она наконец взяла себя в руки. Ступая нетвердым шагом, Джирел продолжила путь, и охватившая ее дрожь постепенно утихла.
