Женщина-воин, размахивая мечом, пронеслась как молния по захваченному ею мосту крепости Густард. Хриплый голос ее гремел из-под забрала, алый плюмаж развевался на гребне шлема. Она врезалась в толпу защитников крепости, и те не выдержали ее стремительной атаки и пустились наутек. Огромный могучий конь проложил дорогу следовавшим за ней воинам. У ворот завязалась короткая жаркая битва — вопли сражающихся, звон оружия и кольчуг, стоны раненых отдавались эхом под сводами арки. Подобно страшной боевой машине кружилась и вертелась в узком проходе Джирел из Джори, приведя в полное смятение защитников крепости. Огромные, подкованные железом копыта ее жеребца были так же смертоносны, как и ее стремительный клинок.

В боевых доспехах она была неуязвима для пеших воинов, и конь ее был тоже защищен тяжелой броней от ударов мстительных клинков. Эта воительница могла захватить ворота благодаря одной лишь мощи коня и молниеносности атаки. Очень скоро люди Густарда отступили под напором могучего боевого коня и его устрашающе кричащей наездницы. Меч Джирел и тяжелые копыта жеребца расчистили дорогу воинам Джори, и во двор замка Густарда ворвалась толпа одетых в доспехи победителей.

Желтый, как янтарь, глаза Джирел, сверкавшие из-под забрала, жаждали крови.

— Жирода! Привести сюда Жирода! — раздался из-под забрала ее свирепый крик.— Озолочу того, кто приведет ко мне волшебника Жирода!

В нетерпении она кружила по двору на разгоряченном коне. Она хотела спешиться, но мешали тяжелые доспехи. Она ничуть не боялась арбалетчиков, которые могли целиться в нее из узких бойниц, зияющих в угрюмых серых стенах крепости. А ведь стреле, пущенной из арбалета, была нипочем даже ее прочная броня.

Джирел ждала со все нарастающим нетерпением. В окровавленных доспехах, с огромным мечом, лежащим поперек седельной луки, вид у нее был поистине устрашающий.

— Ведите сюда Жирода! Пошевеливайтесь, бездельники! — поторапливала она своих людей.

В ее голосе звучала такая страстная жажда крови, что люди, возвращавшиеся из замка, остановились поодаль и в нерешительности топтались на месте, сбившись в небольшие группы по два-три человека. Глядя на их лица, было нетрудно догадаться, что вернулись они ни с чем.

— Так что же? — в бешенстве крикнула Джирел.— Эй, Джиль! Нашел ты Жирода? Уоткин! Где этот чертов волшебник Жирод? Отвечайте сию минуту!

— Мы обыскали весь замок, госпожа,— раздался робкий голос,— но волшебник как сквозь землю провалился.

— О Боже! — простонала госпожа из Джори.— Господи! За что ты меня наказал, за что ты послал мне в слуги одних дураков? А среди мертвых вы искали?

— Мы искали повсюду, леди Джирел. Но волшебнику удалось ускользнуть.

Женщина вновь воззвала к Создателю, и в голосе ее не слышалось ни капли уважения.

— Помогите же мне спуститься с лошади, лодыри! Что ж, я найду его сама. Вряд ли он убежал далеко!

С огромным трудом мужчины сняли ее с норовистого коня. Двое мужчин помогали ей спуститься, а один держал лошадь. Пока они возились с ремнями и пряжками, освобождая ее от стальных доспехов, она глухим голосом осыпала их проклятиями — а ругалась она так изощренно, что любой солдат мог позавидовать. Наконец сняли последнюю стальную пластину, и перед всеми предстала женщина стройная и крепкая, как юноша. Ее медные волосы оттеняли горящие ярким огнем глаза. Под броней она носила мягкую и легкую, как шелк, кольчугу, сделанную в Святой земле, и рубашку из оленьей кожи, защищавшую нежную молочно-белую кожу.

Эта женщина состояла из сплошных противоречий. Воительница из Джори, пылкая как огонь, холодная как сталь, тело ее было нежным, а воля железной. У нее был жесткий волевой подбородок, но форма рта выдавала чувствительность натуры, в которой она не призналась бы ни за что на свете.

— За мной, жалкие недоумки! — крикнула она, трепеща от ярости,— Я найду этого проклятого колдуна и снесу ему голову с плеч вот этим самым мечом! Я не отступлюсь, даже если мне придется всю жизнь за ним гоняться! Я его проучу, он у меня будет знать, как нападать на подданных Джори! Клянусь небом, он заплатит своей жизнью за тех десятерых, что пали у Масси-Форд на прошлой неделе. Грязный колдун! Мы ему покажем, что бывает с теми, кто посмел поднять руку на Джори!

Изрыгая угрозы и проклятия, она быстрым шагом пересекла двор, и ее воины неохотно последовали за ней, боязливо поглядывая на серые башни Густарда. Замок Густард всегда пользовался дурной славой. Говорили, якобы там творились странные вещи и без разрешения хозяина никто не мог ни войти, ни выйти из замка. Нередко из-за толстых стен этой зловещей крепости доносились крики и стоны. Хотя солдаты Джирел, не задумываясь, кинулись бы за ней хоть в ад, когда начался штурм крепости Густард, они лишь робко плелись за своей повелительницей с замиравшими от ужаса сердцами, в которых не было ни тени надежды на победу. Казалось, она одна не испытывала страха перед этим могучим волшебником. Кто знает, может, ей довелось пережить нечто такое, после чего страх смерти уже не властен над человеком: среди жителей Джори тайком передавались слухи об их госпоже и о том, что с ней произошло такое, о чем человеку даже подумать страшно. Когда ужасная крепость Густард пала и защитники волшебника бросились врассыпную от могучего коня Джирел и людей из Джори, солдаты Джирел воспряли духом, и зловещие рассказы о

Жироде теперь казались им всего лишь глупыми сплетнями: ведь этот жуткий замок пал так же, как и сотни других, принадлежавших обыкновенным людям. Но сейчас, входя во второй раз в замок Густард, люди беспокойно шептались, озирались по сторонам и, сбившись в пугливое стадо, едва поспевали за своей госпожой, которая горела от нетерпения. Уж если из этого замка, все выходы из которого надежно охранялись, волшебник мог вот так просто исчезнуть, значит, это место нехорошее, и лучше бы его сжечь дотла и никогда о нем больше не вспоминать. Так думали люди, неохотно следуя за Джирел, мучаясь страхом и в то же время стыдясь собственной трусости.

Неистовая Джирел бесстрашно вошла в сводчатый тоннель, ведший в парадный зал Густарда. Неужели волшебник и в самом деле сбежал? При этой мысли ее охватил гнев, и он, как факел, осветил ей дорогу. Подойдя к дверям, Джирел замерла на секунду в нетерпеливом ожидании, оглядела зал, заваленный трупами, силясь догадаться, куда скрылся преследуемый.

— Сбежать он не мог,— твердо проговорила она.— Все пути перекрыты. Значит, волшебник где-то здесь.

Она прошла через зал, небрежно переворачивая ногой трупы, словно желая убедиться в том, что смерть не лишила ее сладости возмездия.

Даже через час безуспешных поисков, когда они поднимались в последнюю башню, Джирел все еще продолжала твердить, что волшебник не мог ускользнуть. Ведь она предусмотрела все: к реке вел тайный ход, но она заранее поставила возле него стражу; во рве под водой была потайная дверь, но и через нее он выйти не мог, ибо там тоже стояли ее люди. Она знала про все тайные ходы и двери и повсюду расставила часовых. Не осталось ни одного выхода, через который Жирод мог проскользнуть незамеченным. Устало поднялась она по лестнице последней башни. Уверенность ее поколебалась.

Обитая железом дверь открывалась наружу, и Джирел спустилась на пару ступенек вниз, пока слуги возились с тяжелой крестовиной, открывая проход для своей госпожи. Дверь не была заперта изнутри. Она зашла в маленькую круглую комнату. Надежда полностью оставила ее, когда она увидела, что и эта комната пуста, лишь тело пажа распростерлось на каменном полу. Рядом с ним краснела лужа запекшейся крови. И вдруг Джирел увидела кое-что, вновь пробудившее в ней надежду: кровавые следы, которые явно не могли принадлежать воину в доспехах. Это были отпечатки широких тряпичных туфель. Только Жирод мог оставаться в таких туфлях в то время, когда шел бой за крепость и каждый воин был наперечет. Следы шли через комнату к противоположной стене и обрывались у окна.