Другими членами комитета были: Джемс Ф. Бирнс, тогда еще частное лицо, личный представитель Трумэна; Ральф А. Бард, заместитель военно-морского министра; Уильям Л. Клейтон, помощник государственного секретаря; Ванневар Буш, директор Управления научных исследований и усовершенствований (УНИУ) и президент Института Карнеги в Вашингтоне; Карл Т. Комптон, начальник канцелярии полевой службы при УНИУ и президент Массачусетского технологического института; Джеймс Брайант Конэнт, председатель Исследовательского комитета по вопросам государственной обороны (ИКГО) и президент Гарвардского университета.

В помощь Временному комитету Стимсон пригласил четырех видных ядерных физиков, которые играли важную роль в атомных работах с самого их начала. Это были доктора Артур X. Комптон, Энрико Ферми и Эрнест

О.Лоуренс — все лауреаты Нобелевской премии в области физики, а также Ю. Роберт Оппенгеймер — научный руководитель лаборатории Лос-Аламоса, где завершалось создание атомной бомбы.

Заключительное совещание Комитета по вопросам применения бомбы состоялось в кабинете Стимсона 31 мая 1945 г. Кроме членов Комитета и научной группы, в качестве военных советников присутствовали начальник штаба сухопутных войск США генерал Джордж С. Маршалл и военный руководитель «Манхэттенского проекта» генерал Лесли Р. Гровс.

Как пишет доктор Комптон в своих воспоминаниях «В поисках атома», Стимсон открыл это историческое заседание следующим заявлением:

«Господа, нам предстоит дать рекомендацию относительно действия, которое может изменить ход истории. Скоро в наших руках будет оружие, совершенно беспрецедентное по своей разрушительной силе. Основным вопросом, тревожащим всех сейчас, является война. Наша задача состоит в том, чтобы быстро и успешно ее завершить. Сейчас мы можем с уверенностью сказать, что новое оружие, находящееся в наших руках, обладает сокрушительной силой. Мы обязаны* применить его, тщательно все взвесив и продумав. Сейчас для нас самое важное — это определить, как применение нами нового оружия будет выглядеть с точки зрения истории».

«На этом заседании генерал Маршалл и я,— заявил Стимсон,— высказали мысль о том, что атомную энергию надо рассматривать не только с точки зрения ее военного значения, но также как новый этап в отношениях между Человеком и Вселенной».

Временный комитет также тщательно рассмотрел ряд других способов использования бомбы, кроме сброса ее напоенный объект без предварительного предупреждения. Один из вариантов предусматривал предупреждение противника. В соответствии с другим вариантом предлагалось провести демонстрационный взрыв бомбы в не населенной местности США. Эти предложения были отвергнуты как непрактичные и связанные с большим риском.

Причины такого решения очевидны. До первого испытания атомной бомбы оставалось еще четыре месяца, и никто не мог сказать наверняка, будет ли это испытание успешным. Даже если предположить, что испытание первой бомбы пройдет успешно, не было никакой гарантии, что вторая бомба взорвется. Далее, если и испытание в Нью-Мексико в условиях наземного контроля пройдет благополучно, это не будет означать, что бомба, сброшенная с самолета, обязательно взорвется.

Более того, одним из основных преимуществ этой бомбы был элемент неожиданности. Так как единственной целью применения бомбы было возможно более быстрое завершение войны и спасение жизни многим американцам и японцам, элемент неожиданности должен был сыграть важную роль как удобный предлог для принятия императором и его военными советниками капитуляции на почетных условиях.

Говоря словами Стимсона, «...для того чтобы добиться от императора и его военных советников капитуляции, надо было нанести им такой сокрушительный удар, чтобы они полностью уверовали в нашу способность разрушить империю. Такой удар спасет гораздо больше жизней американцев и японцев, чем уничтожит».

1 июня 1945 г., тщательно взвесив все «за» и «против» и посоветовавшись с группой ученых, Временный комитет единодушно принял следующий рекомендации.

1.Необходимо сбросить бомбу на Японию, причем как можно быстрее.

2.Бомба должна быть сброшена на двойную цель — т. е. на военный объект или военный завод, окруженный жилыми домами или прочими легко поддающимися разрушению постройками.

3.Бомбу следует сбросить, не предупреждая противника о характере данного оружия.

Впоследствии Бард изменил свою точку зрения и отказался поддержать третью рекомендацию.

Временный комитет также рассмотрел различные предложения других ученых, участвовавших в работах над проектом, особенно доклад атомной лаборатории Чикагского университета, в котором выражались серьезные сомнения относительно целесообразности использования атомной бомбы. Тщательно обсудив эти соображения, группа ученых пришла к следующему выводу.

«Мнения наших коллег относительно использования первой атомной бомбы не единодушны. Имеются различные предложения, в том числе о чисто технической демонстрации нового вида оружия и о военном его применении с целью заставить противника капитулировать.

Те, кто выступает за чисто техническую демонстрацию, хотят объявить применение атомного оружия вне закона и боятся, что в случае применения оружия сейчас в будущих переговорах о капитуляции мы не сможем быть объективными. Другие подчеркивают возможность спасения жизни американцам путем немедленного применения оружия и считают, что это улучшит международное положение США. Они более озабочены предотвращением войны, чем запрещением оружия специального* вида. Мы ближе к взглядам последних; мы не можем предложить какой-либо технической демонстрации, которая могла бы положить конец войне; мы не видим приемлемой альтернативы кроме прямого военного применения (курсив мой.— У. Л.).

Что касается общих аспектов атомной энергии, то ясно, что мы, ученые, не обладаем на нее правом собственности. Правда, мы находимся в числе тех немногих граждан страны, кто имел возможность размышлять над этими проблемами в течение последних лет. Однако мы не настаиваем на особой компетенции в решении политических, социальных и военных проблем, возникших в связи с появлением атомной энергии».

Дав рекомендации по вопросу о применении бомбы, Временный комитет утвердил заявление, которое должен был сделать президент после сброса первой атомной бомбы. Заявление было подготовлено мною 16 мая. Это был предварительный набросок выступления президента Трумэна по радио, которое должно было состояться в момент применения атомной бомбы против Японии. В нем объявлялось всему миру, что мы «применили против Японии самое разрушительное оружие в истории, бомбу настолько мощную, что взрыв ее эквивалентен взрыву 20 тысяч тонн тротила... Это атомная бомба. Ее взрывная сила имеет своим источником огромную энергию, заключенную внутри атома, энергию, в миллионы раз большую, чем любой вид энергии, известной на Земле... Она на несколько месяцев, а может быть, и лет сократит продолжительность войны. Она спасет драгоценную жизнь многим американцам».

Президент Трумэн возвращался с Потсдамской конференции на крейсере «Огаста», когда произошла бомбардировка Хиросимы. Мой предварительный набросок лег в основу двух заранее подготовленных официальных сообщений, опубликованных в Вашингтоне в тот же день, 6 августа. Один был опубликован Белым домом от имени президента Трумэна, другой — Военным министерством от имени министра Стимсона.

Временный комитет сыграл важную роль в решении вопроса о применении бомбы, и его рекомендации носили совещательный характер. Окончательное решение оставалось за президентом Трумэном, и прошло еще два месяца, прежде чем оно было принято. Президент не принимал решения до последней минуты. Он вел продолжительные беседы с военными руководителями и с премьер- министром Англии Уинстоном Черчиллем, которые единодушно высказались за применение бомбы.

Однако фактически окончательное решение приняла Япония, когда 28 июля премьер Судзуки заявил представителям прессы, что Япония игнорирует Потсдамскую декларацию от 26 июля, в которой ей предлагался выбор между почетной капитуляцией, с одной стороны, и «неизбежным и полным уничтожением», с другой. Это было обычное заявление для прессы, адресованное исключительно японскому народу. Однако союзники истолковали его как непринятие Потсдамской декларации, что окончательно убедило Трумэна и Черчилля в том, что применение бомбы — единственный путь к скорейшему завершению войны.