Мы убеждены: существует реальная опасность бомбардировок со стороны Германии в течение следующих нескольких месяцев с применением бомб, созданных для распространения смертельных доз радиоактивных веществ… Согласно информации из источника, надежность которого не вызывает сомнений, немцам удалось запустить самоподдерживающу- юся ядерную реакцию. Приблизительная оценка показывает, что, возможно, реакция длится уже несколько месяцев.

Это предупреждение было передано в «Трубные сплавы» через американское посольство в Лондоне. Оно противоречило разведданным, собранным СРС, согласно которым немецкие ядерные исследования все еще находились «на стадии развития». Британия располагала различными источниками, в том числе отчетами от Росбауда из Берлина, записями разговоров Бруна с физиками из «Уранового общества» Хансом Зюссом и Карлом Вирцем, отдельно друг от друга посетившими завод в Веморке в июле 1942 года, а также комментариями Ханса Йенсена, которые он дал датским и норвежским физикам, в том числе Бору. Все разведданные свидетельствовали, что работы по созданию реактора продолжаются и что немецким физикам еще не удалось осуществить цепную реакцию.

И все же возможность боевого использования оружия, которое не обязательно приведет к сильным разрушениям, но вызовет радиоактивное заражение территории и сделает опасным любое перемещение по ней, следовало воспринимать серьезно. У Алана Нанна Мэя, физика с кембриджским

образованием, в то время работавшего у Чедвика, спросили, насколько технически реальна возможность создания такого оружия. Мэй пришел к выводу, что перспективы радиоактивных зарядов очень ограничены.

Беспокойство, вызванное сообщениями о достижениях немцев, привлекло пристальное внимание общества к дискуссиям, которые велись в стенах «Трубных сплавов» и среди высших военных чинов Британии уже с апреля. Зависимость исследований от поставок тяжелой воды с завода в Веморке была очевидной ахиллесовой пятой германской ядерной программы. Саботаж, практиковавшийся на заводе Бруном и другими инженерами, значительно замедлял производство (из пяти тонн тяжелой воды, которые требовались для работы согласно оценке Гейзенберга, к июню 1942 года поставили менее тонны). Однако было ясно, что этот саботаж не может продолжаться бесконечно. Гораздо лучше было бы в принципе ограничить доступ Германии к тяжелой воде, и для этого следовало вывести завод из строя.

Разработка нападения на завод в Веморке началась весной 1942 года. В обсуждении участвовали военное министерство, Генеральный штаб, Штаб совместных операций, СРС, У СО, Министерство иностранных дел и изгнанное норвежское правительство. Результатом этих дискуссий стали сотни меморандумов и телеграмм — и практически ничего больше. Идею нанести упреждающий удар по Веморку отложили до мая: до этого в районе Веморка стоят белые ночи, и в распоряжении нападающих всего несколько часов темноты, в которые можно провести диверсионную операцию.

Для любой атаки требовалось досконально знать расположение зданий и планировку завода. По запросу Тронстада Брун добыл планы и фотографии помещений завода, и друг из Рьюкана воспроизвел их в виде микрофотографий. Эти микрофотографии спрятали в тюбиках зубной пасты, и Тронстад переправил их в Швецию.

Об обсуждении планов проинформировали Черчилля, и вскоре после его возвращения из Вашингтона, где в июне 1942 года у него было стратегическое совещание с Рузвельтом, завод в Веморке отнесли к целям первостепенной важности. В июле военное министерство направило в Штаб совместных операций, возглавляемый лордом Луисом Маунтбеттеном, приказ рассмотреть, какие есть варианты, чтобы напасть на завод и уничтожить все запасы тяжелой воды, электролитные установки и прилегающую к заводу электростанцию.

Штаб совместных операций обратился за помощью в У СО. По правде говоря, вариантов было немного. Среди них назывались саботаж с участием норвежских патриотов, уже работавших на заводе, агентов, которые могли быть внедрены на завод, или диверсантов из У СО; диверсионное нападение, организованное Штабом совместных операций, с воздуха на планерах или гидропланах; либо бомбардировочный налет Королевских военно-воздушных сил. Все эти варианты были очень ненадежны и рискованны.

Тронстад высказывался категорически против бомбардировочного налета. Он опасался, что бомбардировка будет слишком беспорядочной. «Долина очень глубока, — говорил Тронстад, — и зимой солнце почти не освещает Рьюкан. Если бомбы случайно попадут в резервуары с жидким аммиаком, все население Рьюкана окажется в смертельной опасности». Учитывая удаленность завода, британским диверсантам, которым предстояло десантироваться в его районе, будет очень сложно вернуться, и поэтому операция для них была практически равна самоубийству. Любые действия местного населения грозили немецкими репрессиями. Тронстад предпочитал, чтобы Брун усилил саботаж, но Бруна на заводе в данное время не было.

Дискуссия продолжалась весь август и сентябрь. Тем временем среди норвежских патриотов, завербованных норвежским отделом У СО (этим отделом командовал полковник Джон «Шотландец» Уилсон), тщательно искали кандидатов для участия в операции. В итоге отобрали десять человек и

У СО начало разрабатывать план, как забросить небольшую передовую десантную группу на плато Хардангер. Это было место, печально известное своей суровостью и негостеприимностью: на высоте около 3000 метров над уровнем моря простирались тысячи километров практически безлюдных, замерзших пустошей. На краю этого плато и находился Веморк.

Среди прошедших отбор был Кнут Хаукелид. Позже он подробно рассказал о тех тренировках, которые он и его соратники проходили в особых школах У СО, названных немцами «Международной гангстерской школой». «Мы учились не только взламывать замки и силой открывать сейфы, — писал он, — но и пользоваться взрывчаткой в любых условиях… Мы учились обращаться с пистолетом, ножом и ядом, а также оружием, подаренным нам природой, — кулаками и ногами».

Во время полевых тренировок Хаукелид пострадал из-за неосторожного обращения с заряженным пистолетом, и поэтому его исключили из передовой группы. Эта группа получила кодовое название «Тетерев», ею руководил второй лейтенант Йенс Антон Поульссон. В нее входили Клаус Хельберг, Кнут Хаугланд и Арне Кьельструп. Поульссон, Хельберг и Кьельструп были жителями Рьюкана (Поульссон и Хельберг учились в одном классе, Кьельструп родился в Рьюкане, но большую часть жизни провел в Осло). Все четверо были закаленными «горцами» и не понаслышке знали, как выживать в хардангерских пустошах.

После долгих колебаний наконец появился готовый план нападения. Операцию, получившую кодовое название «Незнакомец», назначили на 13 октября 1942 года. Группа «Тетерев» должна была разведать местность и определить, где лучше высадиться второй партии диверсантов, которые прибывали в точку десантирования на планерах. Этих диверсантов набрали из королевских инженерных войск первой воздушно-десантной дивизии, и именно на них возлагалось выполнение рейда. После вывода из строя завода тяжелой воды диверсанты должны были пешком добраться до шведской границы, преодолев более 400 километров.

Уилсон и Тронстад единодушно настаивали на том, что план плохо продуман и рискует потерпеть крах. В Норвегии было неудобно применять планеры, которые никогда не забрасывались на столь большое расстояние даже в светлое время суток. Для успешной высадки требовались очень благоприятные погодные условия, а этого никак нельзя было гарантировать. Но возражения отклонили. Тронстад направил Бруну приказ незамедлительно отбыть в Британию.

После нескольких неудачных попыток, предпринятых в сентябре, группа «Тетерев» десантировалась на плато Хар- дангер 18 октября 1942 года. Они приземлились в 30 километрах от назначенной зоны выброски. Позже Хаукелид отмечал: «Норвежцев всегда удивляло неумение британских и американских летчиков прокладывать путь над горами и лесами. Они искали города, большие судоходные реки, железные дороги, линии электропередач и т. д. А в норвежских горах была только дикая природа».