Суд был короток. Завершая заседание, судья Оливер сказал:

Как и любой человек на вашем месте, вы могли безосновательно присвоить себе право принимать решения такого

рода, руководствуясь самомнением, не говоря уже о порочности. Но когда вы дали письменное согласие о неразглашении и знали, что имеете дело с наиболее ценными секретами своей страны, когда вы получали и должны были получать плату за то, чтобы приносить пользу одновременно себе и своей стране — то вы совершили ужасное дело.

Мэя приговорили к 10 годам тюремного заключения.

Фукс собирался вернуться в Англию с оставшимися британскими физиками ближе к концу 1945 года. Чтобы попрощаться с Пайерлсом и его женой, он вместе с ними и Миси Теллер совершил двухнедельное путешествие в Мехико в декабре 1945 года (сам Теллер остался в Лос-Аламосе, сославшись на занятость). По дороге «бьюик» Фукса сломался.

Фейнман уговаривал его остаться работать в Америке, но без тени иронии Фукс объяснил, что он обязан Британии и должен вернуться. Когда началась независимая британская ядерная программа, развернулась и борьба за ученых, которые ранее участвовали в Манхэттенском проекте. Чедвик и Кокрофт в один голос порекомендовали Фукса. Затем Фукс прошел собеседование в Монреале, ответив на вопросы представителей британского правительства, и ему предложили пост руководителя отделения теоретической физики в университете Харвелл. Сначала Фукс сомневался, но в итоге принял это предложение. Фриш был назначен руководителем отделения ядерной физики.

После того как Фукс таким образом обеспечил себе будущее, Норрис Брэдбери, заменивший Оппенгеймера на посту главы Лос-Аламосской лаборатории, спросил англичанина, не мог бы он остаться поработать еще на несколько месяцев. Учитывая, что многие физики покидали Лос-Аламос, а лаборатория должна была подготовить новые испытания атомной бомбы, Брэдбери не хватало сотрудников. Когда 18 апреля 1946 года в Лос-Аламосе состоялась трехдневная конференция, посвященная бомбе «Супер», только семеро из 31 ее участника работали в то время в лаборатории. Даже Теллер 1 февраля уехал из Лос-Аламоса в Чикаго.

Теллер и его группа за зиму 1945–1946 года досконально проработали теорию термоядерной бомбы. Проблемы, с которыми им пришлось столкнуться, были совершенно иного масштаба, нежели при создании обычной ядерной бомбы. Работу сильно облегчило то, что физики получили доступ к первому универсальному компьютеру ENIAC[157], но результаты все равно пока были предварительными.

При подготовке конференции, посвященной бомбе «Супер», группа сделала доклад под названием «Доказательство возможности создания бомбы “Супер”, достаточное при отсутствии опровержения»[158]. Теллер оценивал ситуацию оптимистически. Он считал, что «доказательство, достаточное при отсутствии опровержения», которое он собирался предъявить, свидетельствует, что термоядерная бомба может и должна быть создана. Фукс присутствовал на конференции от начала и до конца и сделал несколько ценных замечаний. В том числе он отметил, что вызванное излучением сжатие смеси дейтерия и трития может повысить вероятность начала реакции синтеза. Фукс собирался запатентовать эту идею вместе с Джоном фон Нейманом.

В мае составили и распространили отчет об этой конференции. Он завершался такими словами:

Вероятно, что супер-бомбу создать и применить возможно… Подробная конструкция, представленная на конференции, была признана в целом реализуемой. Возникли сомнения только по некоторым аспектам предложенной модели…

В любом случае признано, если эти сомнения окажутся обо-

снованными, для создания рабочей модели потребуется внести лишь незначительные изменения.

Но не все разделяли энтузиазм Теллера. Сербер специально поговорил с ним, чтобы смягчить некоторые чрезмерно оптимистические пророчества. «Я по-прежнему считал его ожидания завышенными, — писал позже Сербер, — но не мог обосновать своих сомнений: я не хотел охладить пыл Эдварда, и меня захватывало то, с какой максимальной отдачей он работал. Но я действительно не думал, что есть хоть какой-то шанс, что у нас получится подобное оружие». Но это не помогло. Когда отчет пришел в Беркли, Сербер отметил, что те изменения, которые они с Теллером договорились внести, в документе отсутствовали.

Так или иначе, внимание физиков Лос-Аламоса вновь было приковано к новым американским ядерным испытаниям под кодовым названием «Перекрестки». Испытания должны были пройти на тихоокеанском атолле Бикини и на Маршалловых островах. Целью испытаний ставилось изучение воздействия стандартных атомных бомб типа «Толстяк» на специфические цели, например на надводные корабли. Для создания усовершенствованных моделей оружия требовалось полностью выяснить свойства базовой модели. А усовершенствование имеющихся бомб было необходимо для разработки таких моделей, в которых применяется термоядерный синтез. Несмотря на первоначальный размах, оказалось, что немедленно развертывать масштабный проект по бомбе «Супер» не планируется. Теллер был разочарован. Он обвинял в этом Брэдбери.

Фукс участвовал в дискуссиях по бомбе «Супер», в работе над «левитирующей» моделью имплозии и над композитным ядром, в обсуждении производства и обработки плутония. Значительная часть этой информации была очень ценна для СССР, но из-за дезертирства Гузенко и последовавших арестов в Канаде и Британии разведывательную деятельность в Америке временно приостановили. Правда, не исключено, что Фукс что-то передавал Яцкову через Лону Коэн в период с октября 1945-го по июнь 1946-го.

21 мая физик Луи Слотин продемонстрировал в каньоне Парахито нескольким коллегам по Лос-Аламосу критическую сборку, в которой использовал то же плутониевое ядро, которое погубило Даглиана. Проводя эксперимент, Слотин отделял друг от друга две полусферы бериллиевого отражателя нейтронов кончиком отвертки. Это был необычный эксперимент, и Слотин, который участвовал в сборке ядра для испытания «Троица» и вообще был опытным исследователем, должен был знать, что делает. Отвертка соскользнула, и сборка немедленно стала критической. Слотин получил смертельную дозу радиации. Он смог сдвинуть верхнюю полусферу со сборки и таким образом спас жизни своим товарищам. Слотин умер через девять дней, 30 мая.

Тогда Фуксу вместе с Филиппом Моррисоном поручили расследовать этот несчастный случай, что стало для Фукса последней задачей в Лос-Аламосе. Он покинул Холм в июне, в последний раз нарушил правила безопасности, написав конфиденциальный отчет о дейтериево-тритиевых реакциях, который ему поручили взять в Вашингтон для Чедвика. Он еще раз навестил сестру в Кембридже и там получил срочную телеграмму от Кокрофта: он приглашал Фукса на заседание Харвеллского руководящего комитета, намеченное на 1 июля. Фукс вылетел в Великобританию из Монреаля 27 июля.

Холл также должен был уехать из Лос-Аламоса. В конце мая ему объявили, что отсутствует уверенность в его благонадежности. После просмотра личного дела в картотеке службы безопасности его, вероятно, признали непригодным к работе в проекте и обязали уехать с Холма через несколько дней. На Холла не собрали достаточно улик, чтобы возбудить дело. 24 июня Холл был уволен с положительной характеристикой.

Грингласс отказался продолжать работу в Лос-Аламосе. Он был уволен с положительной характеристикой четырьмя месяцами ранее, 29 февраля. Вместе с женой Рут он переехал на Манхэттен и открыл свое дело вместе с братом жены.

Целью операции «Перекрестки» была проверка, как атомное оружие воздействует на «испытательный» флот из 71 корабля. Суда привели и поставили на якорь в лагуне атолла Бикини. До того момента руководство флота США понимало, что этот род войск «исключен» из атомных испытаний. Теперь флот должен был сыграть свою роль. Нужно было выяснить, сможет ли военно-морской флот противостоять удару атомного оружия и как результат испытания отразится на будущем распределении ресурсов между ВМФ и ВВС при формировании послевоенного американского оборонного бюджета.