Наконец, Бургонь имеет, можно сказать, и научную заслугу, забытую неблагодарными потомками. Он косвенно причастен к открытию Америки. Одну из глав книга автор почти целиком посвятил доказательству шарообразности Земли и в качестве одного из многочисленных доводов привел рассказ о некоем человеке, совершившем кругосветное путешествие. Правда, двигался он на восток: из Англии в Индию, затем в Китай, а оттуда по морю вернулся в Европу. И вот — любопытный факт, лишний раз свидетельствующий об огромном авторитете книги: на карте Клавдия Клавуса Нигера от 1427 г. имеется надпись, гласящая, что сам рыцарь Мандевил возвращался из Китая в Европу через Атлантический океан.

Но ведь идея морского пути из Азии в Европу или наоборот составляет саму основу проекта Колумба, конечно же читавшего записки Мандевила! Вовсе не исключено, что в спорах с испанскими королевскими географами Колумб ссылался на Мандевила, и это был очень веский аргумент. И еще одна, уже чисто мистическая связь Мандевила с открытием Америки. На обложке первого миланского издания писем Америго Веспуччи, возвещающих об открытии нового континента, помещена гравюра, которая вступает в явное противоречие с самой идеей писем. На гравюре изображен восточного облика правитель со своим войском на фоне стен и мостов в китайском столе. Разыскания ученых дали неожиданный результат: эта гравюра заимствована с миланского издания «Путешествий Мандевила».

Свою лепту в «пропаганду чудес» внесли бестиарии — один из популярнейших жанров средневековой литературы, фактически доживший и до наших дней. Название этих книг происходит от латинского «бестиа», что значит «зверь». То есть речь идет о предшественниках нашего любимого Брема — книгах, описывающих различных зверей и их повадки. А родоначальник этого жанра, как и всей науки зоологии, появился еще в античности, куда восходят почти все традиции европейской культуры. Это знаменитый труд под названием «Физиолог», созданный анонимным автором на греческом языке во II–III вв. Книга носила компилятивный характер, поскольку многие сведения о животных автор почерпнул из других сочинений, в том числе у Аристотеля. Да и само слово «физиолог», по-видимому, изобрел Аристотель, обозначая им всякого пытливого вдумчивого исследователя природы. Впоследствии таких ученых в Западной Европе стали называть натурфилософами, в России же — естествоиспытателями, а слово «физиолог» сохранилось лишь в медицинской науке.

Среди зверей и птиц, описанных в «Физиологе», немало и фантастических. Наряду со всем известными лисицей, куропаткой, оленем и прочими, в книге фигурируют неумирающая птица феникс, сирены, речная гидра, морское чудище в виде лошади с рыбьим хвостом или совсем уж несуразный зверь мраволев, у которого передняя часть туловища от льва, а задняя — от гигантского муравья. «Физиолог», этот древний учебник по зоологии, в течение многих веков был излюбленным чтением людей самых различных сословий, тем более что повадки его «персонажей» описывались в форме басен и завершались назиданиями в христианском духе. «Физиолог» переводился на другие европейские языки, постоянно дополнялся и расширялся.

Многие полагают, что русалки родились в лоне славянской языческой мифологии. Вместе с тем на славянские земли они пришли (лучше сказать, «приплыли») из «Физиолога», известного здесь на греческом языке еще задолго до того, как эта книга была переведена на древнеславянский в XI–XII вв. Мотивы «Физиолога» нашли богатое отражение в древнерусской литературе, иконописи и книжной графике.

На основе «Физиолога» и сформировалась традиция средневековых бестиариев, многие из которых прямо начинаются словами: «Физиолог учит…» Разумеется, весь сонм фантастических зверей и птиц перекочевал из «Физиалога» в бестиарии, а к диковинкам мира животного примкнули диковины мира человеческого, то есть всякого рода человекоподобные создания.

Впрочем, велись научные споры, куда относить сих странных тварей — к миру животному или человеческому? Их некоторое телесное сходство с людьми вроде обязывало к последнему. Но тут возникала серьезная загвоздка: коли так, то придется признать их родство с Адамом, что, конечно, бросает тень на почтенного первопредка. И потому никого особо не смущало, если их всем скопом направляли в бестиарии, зачисляя в класс (вид? отряд?) людей-монстров.

Бестиарии были далеко не только развлекательным и нравоучительным чтением. Они претендовали на достоверность и даже научность — в том числе когда рассказывали о мравольвах. В их подлинном существовании читателя убеждало, помимо прочего, естественное соседство этих фантастических существ на страницах книг с животными вполне обыкновенными и привычными. Тем самым в сознании читателя реальное и фантастическое, обыденное и запредельное как бы уравнивались в правах, и тогда миф обретал черты подлинности и непреложности.

С бестиариями роднились книги по естественной истории, сосредоточенные преимущественно на описании растительного и животного мира. И фантастических сведений такие труды содержали подчас много больше, нежели достоверных.

Образцом подобного жанра стала чрезвычайно популярная книга Томаса де Кантимпре «О природе», написанная в середине XIII в., как и полагалось научному труду, на латыни. На ее страницах разгуливали толпы человекообразных. Нет ничего удивительного, что ее французский вариант, изданный между 1290 и 1315 гг., получил название «Книга о людях-чудовищах». На основе сочинения Кантимпре около 1350 г. был создан и первый немецкий труд по естественной истории — «Книга природы» Конрада Мегенберга, которая с 1475 по 1499 г. в одном только Аугсбурге была переиздана семь раз. На многочисленных гравюрах книги можно увидеть двуглавых людей, шестируких, псоглавцев, безголовых, сирену с двойным хвостом и прочих чудищ.

Как раз накануне открытия Америки, в 1491 г., вышла еще одна популярная книга подобного рода — «Святой сад». Это был перевод на латынь немецкого гербария 1486 г., дополненный разделами о животных, птицах и рыбах и огромным количеством иллюстраций. Авторы проявили воистину неистощимую фантазию. Взять, к примеру, обитателей моря: тут и трехголовая рыба с тремя хвостами, и рыба с человеческим лицом на брюхе, четвероногая рыба, рыба-птица, рыба-лошадь, рыба-свисток… Такие же немыслимые гибриды обитают на земле и в воздухе. Фактически средневековые книги по зоологии смыкались с другим излюбленным жанром средневековой литературы — мирабилиями — описаниями чудес.

Говоря об иллюстрациях к зоологической литературе, следует обратить внимание на одно важное обстоятельство: изобразительный ряд этих книг далеко выходил за их жанровые границы и охватывал практически всю средневековую книжную продукцию, особенно рукописную. Дело в том, что наряду с миниатюрами — законченными сюжетными иллюстрациями — в средневековых манускриптах часто присутствовал еще один изобразительный ряд, так называемые маргиналии — рисунки декоративного характера на полях или в конце абзацев. Обычно это был растительный орнамент вместе с фигурами зверей, преимущественно фантастических, а также человекообразных существ. Все эти персонажи пришли из бестиариев, книг по естественной истории и мирабилий.