— Что происходит, Хэлен?

Вопрос был адресован ее одежде. Как ни странно, именно шмотки дали мне первый ответ: я вся в рвоте, мне надо переодеться. Странно было даже думать о том, чтобы надеть ее вещи, но мне требовалось позаимствовать на время хоть что-нибудь. Хэлен всегда была миниатюрнее меня, но в некоторые тряпки я влезала и всегда посматривала на них с завистью. Например, на коллекцию брюк «Махариши». Отыскав пару, я надела их. А потом увидела джемпер, в котором Хэлен встретила меня на кухне после возвращения из Индии. С тех пор прошло всего несколько недель, а мне казалось — годы. Свернутый джемпер лежал на полке. Я снова услышала голос Хэлен: «Считай, что он твой». Вот она, частица Хэлен, которую я могу сохранить.

Когда я вынимала джемпер из шкафа, мне на голову свалился большой мешок на молнии. Я подняла его и увидела на этикетке слова «Портлендская больница». Рядом значился телефон линии срочной помощи, фамилия Хэлен и номер ее палаты в частной больнице. Я заглянула в мешок, осмотрела сплющенные пачки лекарств — кодридамол, диклофенак, зенакс, диазепам, викадин, вольдерол… Почти все пачки были пусты. После длинного и трудного кесарева у Хэлен воспалился шов. Помню, как я навещала ее в больнице, а она беспокоилась, можно ли принимать таблетки и кормить грудью одновременно, хотя врачи уверяли, что одно другому не повредит. Некоторые даже рекомендовали запивать таблетки хорошим красным вином. Я переворошила упаковки. Судя по пакету, Хэлен очень долго сидела на лекарствах. Я бросила пакет в мусорную корзину, натянула джемпер и направилась вниз.

На часах было без нескольких минут восемь. Слишком рано, чтобы звонить бездетным друзьям, и потому я набрала номер Франчески.

— Алло! — К телефону подошел Ник.

— О, вернулся! Это я, Тесса.

— Боже мой, Тесса, как ты?

— Так себе. Ты знаешь…

— Про Нейла? Да.

— Ник, все гораздо хуже…

— Мы в курсе. Бен всех обзвонил. Сказал, что ты уехала к близнецам. Это правда?

Мне представилось, как мои друзья бьют в барабаны, чтобы обменяться новостями на манер дикарей в джунглях. Может, и они, как Маргерит, считают, что я лезу не в свое дело — в смысле, не в свою семью? Достаточно одной смерти, чтобы тайное стало явным.

— Не все так просто. Хэлен не хотела, чтобы мальчишек забрала ее мать. А уж как выйдет — откуда мне знать.

— Это огромная ответственность.

— Я еще даже не звонила поверенному. Просто пытаюсь выполнить обещание, которое взяла с меня Хэлен.

Ник молчал.

— Ты слушаешь? — спросила я.

— Да, конечно. Будь осторожна, Тесс.

— С Маргерит справлюсь, — пообещала я с бравадой, которой не чувствовала.

— Смотри не впутайся так, что потом не выпутаешься.

Такой оборот разговора меня не устраивал.

— А Фран рядом?

— Будит всех. Каспар уже дома.

Сейчас мне не хватило бы сил еще и на Каспара.

— Кажется, кое-что изменилось к лучшему, — добавил Ник.

— Он ведь всегда любил твоих родителей, — выдавила из себя я.

— Верно. Может, помогло мнение людей, которых он уважает.

Вот новости. Значит, меня он не уважает? Нет, такой разговор мне определенно не нравился.

— Что ж, Ник, во всяком случае…

— Прости, на разговоры совершенно нет времени. Тебе чем-нибудь помочь?

Лучше просто отстань.

— Не нужно. Фран можешь ничего не говорить, я сама позвоню ей попозже.

— Без проблем.

— Вообще-то близнецам нужен…

— Понял. Попрошу ее перезвонить тебе.

Я положила трубку и задумалась, глядя в никуда. Близнецы ни в чем не нуждаются, няня прекрасно справляется со своими обязанностями. Мне незачем торчать в доме Хэлен, чтобы предъявить права на ее детей. Абсолютно незачем. И вообще, кто в здравом уме согласится взять на себя такую ответственность? Шансов найти мужа она мне не прибавит, места для детей у меня нет. Я приглядываю за близнецами исключительно ради Хэлен. Мои друзья не могут этого не понимать.

В разладе с собой я вышагивала по дому, пока не позвонила поверенному Хэлен. Наконец-то удалось поговорить с человеком, неравнодушным к моей несчастной подруге и понимающим, какой шок я перенесла. Мы могли бы общаться часами, если бы мне не требовалась важная информация. И мы перешли к опекунству. Этот поверенный занимался юридическими делами Хэлен с тех пор, как умер ее отец, и был также ее адвокатом. Мало того, я сразу поняла, что Маргерит он недолюбливает. Если бы дело дошло до открытых боевых действий, поверенный был бы на моей стороне… Из глубин памяти всплыл недавний разговор: «Ты же знаешь моего адвоката — он на моей стороне. И Маргерит он умеет поставить на место». Я поежилась.

— Пока близнецы побудут с вами, — говорил адвокат. — Деньгами распоряжаются управляющие трастового фонда. Если все заинтересованные стороны придут к единому решению, вмешательство судебных органов не потребуется. Вы готовы взять детей себе?

Я сидела за столом Хэлен и через окна эркера смотрела вдаль.

— Еще не знаю, — честно призналась я. — Хэлен хотела, чтобы я подыскала им счастливую семью, а я не могу предложить им даже дом.

— Ну, у них есть свой дом, так что это несущественно.

Вряд ли Хэлен имела в виду кирпичи и раствор, когда говорила о доме, но я все равно взяла слова адвоката на заметку. На обтянутом кожей столе завибрировал мой мобильник. Я взглянула на экран, увидела номер Билли и тихо чертыхнулась.

— Вас не затруднит подождать минутку? — сказала я в трубку.

— Ничуть, — отозвался юрист.

Трубку домашнего телефона я держала в одной руке, мобильник взяла в другую.

— Привет, Билли, как у вас дела?

— Неплохо, я только хотела… Мне так жаль Хэлен…

— Да-да. — У меня срывался голос, в горле запершило. — Я поговорила бы с тобой, но… мне очень жаль…

— Ничего, неважно.

— Просто я сейчас говорю по другому телефону, но я могу…

— Конечно, позвони, когда освободишься. И еще… Тесса, ты знаешь, я…

— Знаю. Я тоже. Спасибо, что позвонила.

— За нас не беспокойся — то есть за нас с тобой. Все наладится. Позвони, ладно?

Я отключилась, перевела дыхание и с трудом поднесла второй телефон к уху:

— Прошу прощения. Так на чем мы остановились?

— На Маргерит.

Я вздохнула.

— Я знаю только одно: Хэлен просила меня не отдавать детей ее матери, если с ней самой что-нибудь случится. — Мне вспомнились слова Маргерит о желаниях Хэлен, о том, что со мной она была одним человеком, с матерью — другим. Вдобавок пыталась произвести на меня впечатление. Правда это или Маргерит манипулирует мной? — Тогда я ей поверила, но теперь даже не знаю, что сказать… Может быть, она преувеличивала?

— Вполне вероятно. Но наш последний разговор с Хэлен оставил у меня такое же впечатление.

— Правда?

— Она выразилась недвусмысленно.

На миг я испытала облегчение — пока меня не осенило:

— Когда это было?

— Пару месяцев назад, когда Хэлен вносила поправки в свое завещание…

— Какие?

— Ничего серьезного, просто родились близнецы, и это событие требовалось отразить в завещании. Мы встретились, она внесла несколько поправок. Предлагаю собраться после похорон и решить, как быть дальше.

— После похорон… — Я ужаснулась. — А я про них и не подумала.

— Боюсь, ими уже занимается Маргерит. Насколько мне известно, Маргерит организует похороны на кладбище Сент-Джонс, а потом поминки у себя дома.

— Хэлен хотела, чтобы ее кремировали, — возразила я.

— Вы точно знаете?

«Хочу, чтобы мой прах развеяли над Чайна-Бич…» А что ответила я? Что к тому времени, как мы с ней отдадим концы, Чайна-Бич будет напоминать Золотой берег, и она заявила, что любой пляж подойдет.

— Да! И я уже говорила об этом Маргерит.

— Тогда скажите еще раз. Она уже строит планы на тот момент, когда из полиции отдадут тело. Придется подождать, отчет о вскрытии пока не готов.

— О вскрытии?