– Вы хорошо ее помните?

– Иногда мне кажется, что помню, – задумчиво отозвалась Беллами. – Но возможно, эти образы сложились в моем сознании из смутных детских воспоминаний и рассказов отца.

Когда я пошла в школу, в классе у меня единственной не было матери, что выделяло меня из остальных детей. Меня это задевало. Я страшно обрадовалась, когда отец и Оливия поженились.

– Сьюзен тоже?

– Она отнеслась более настороженно. Ведь она была старше и помнила нашу маму. Но, к чести Оливии, она была очень тактична с нами и предельно терпелива. Так же как и со Стивеном, который неожиданно перестал быть единственным ребенком, и теперь ему приходилось делить материнскую любовь с двумя сводными сестрами. Сейчас, когда я сама взрослая, мне понятно, как это тяжело – воспитывать троих детей, двое из которых неродные. К счастью, серьезных проблем не возникало.

В сравнении с семейным прошлым Беллами семейное прошлое Дента сильно проигрывало. Ему не хотелось даже думать о том, кем бы он стал, не возьми его в какой-то момент Голл под свое крыло.

Он снова опустился в кресло и сложил руки на груди, ожидая продолжения ее рассказа.

– Значит, Мисс Образцовое Поведение отправляется на пикник.

Беллами моргнула.

– И не в новом сарафане, обратите внимание, а в белых брючках, которые болтались на попке, и в красном топике с бретельками, которые постоянно сползали с моих костлявых плеч. – Беллами нервно и с каким-то самоуничижением хихикнула. – Тогда я была этаким гадким утенком.

Дент улыбнулся, вспомнив, какой нескладной она выглядела в те годы.

– Помню, как-то раз мы со Сьюзен зашли в кухню, где вы сидели за столом и делали уроки. Сьюзен за ваше излишнее усердие к наукам обидно обозвала вас зубрилкой. Вы предложили ей заткнуться, однако она продолжала вас дразнить. Тогда вы схватили рюкзачок…

– Полный цветных карандашей. Я как раз разрисовывала карту Европы.

– …и швырнули им в нее. Правда, при этом опрокинули стакан с молоком, расплакались и выбежали из кухни.

– Поверить не могу, что вы это до сих пор помните. – Беллами закрыла лицо руками. – Это было так унизительно.

– Почему? Сьюзен следовало бы отшлепать за то, что она издевалась над вами.

По-моему, вы поступили очень даже мужественно, не позволив ей взять над вами верх.

– Но я не сдержалась и пролила молоко. В вашем присутствии. Это было хуже всего.

– Все потому, что вы были в меня влюблены.

Беллами стала красной как рак.

– Вы это знали?

– Чувствовал, – пожал плечами Дент.

– О господи! Вы меня ошарашили. Мне казалось, вы в упор меня не замечаете, как будто не знаете о моем существовании.

Но он знал. Однако до Дня поминовения ее детская влюбленность была ему безразлична. После же она обрела значение, которое не давало ему покоя даже сейчас.

Но он решил, что ничего ей не скажет, пока она не признается первой.

– А что вам во мне нравилось? – улыбнулся Дент.

– Что вы гораздо старше. Вам было уже восемнадцать. Вы гоняли на мотоцикле, летали на самолетах, нецензурно выражались. Нарушали все мыслимые правила и приличия. Мои родители считали вас невоспитанным хулиганом.

– Они были правы.

Беллами непринужденно рассмеялась:

– Вы были плохим и опасным парнем. Классическая мечта любой примерной и послушной девушки.

– Неужели? – Дент подался немного вперед и заговорщически понизил голос: – А что вы думаете обо мне теперь?

Беллами мгновенно посерьезнела и несколько секунд пыталась выдержать его взгляд.

– Я до сих пор считаю вас опасным, – тихо ответила она.

После этих слов она быстро встала и начала убирать со стола посуду.

Дент проводил ее глазами, отметив про себя, что брюки больше не болтаются на ней сзади, а грудь давно приняла женственные формы. Бюст не слишком пышный, но тем не менее красивый.

И еще она отрастила волосы. Густые, темные и блестящие. Они колыхались при каждом ее шаге, а отдельные пряди касались груди – небольшой, но от этого не менее соблазнительной. Дент ощутил приятное возбуждение.

Вчера, когда она сняла солнечные очки, он обратил внимание, что у нее светло-голубые глаза и длинные черные ресницы. Прекрасную кожу нисколько не портила даже россыпь веснушек на носу и скулах, нахально контрастирующих со строгими чертами лица. В иное время он не удержался бы и отпустил шутку в адрес веснушек и способности по-девичьи краснеть по малейшему поводу.

Интересно, что могло произойти между ней и ее бывшим мужем и был ли их развод действительно мирным, как она уверяет?

Тем временем Беллами вернулась и, сев напротив Дента, заговорила снова, как будто догадалась, о чем он сейчас думает:

– Пикник прошел именно так, как вы описали. Сьюзен была душой вечера, и никто не находил в этом ничего необычного. Но в тот день она как будто магнитом притягивала к себе всеобщее внимание.

– Ей хотелось, чтобы мне потом про это рассказали.

Беллами утвердительно кивнула.

– Она громко смеялась по любому поводу и танцевала со всеми мужчинами, независимо от возраста.

– Алан Стрикленд.

– Верно. Они в тот день уединились – после того как Сьюзен изрядно выпила. Вместе с группой ребят и девушек постарше она ушла из главного павильона. Они всей гурьбой отправились в рыбацкий домик. Прихватили с собой пива, и Сьюзен там изрядно набралась.

Мучимая любопытством и, признаюсь, ревностью, я отправилась следом, чтобы проследить за ними. Сьюзен меня заметила и пригрозила убить, если я расскажу отцу или Оливии. Я пообещала ничего им не говорить, но если она будет пить и дальше, то родители все равно сами догадаются по ее поведению. Она велела мне убираться прочь. Я так и поступила.

– Вы рассказали родителям?

– Нет. – Беллами задумчиво провела пальцем по ободку стакана. – О чем позднее пожалела. Не будь она пьяна, ну, или почти пьяна, она бы даже не взглянула на такого типа, как Алан Стрикленд.

– Почему вы так считаете?

– Типичный «синий воротничок». Необразованный работяга.

– Разве я им не был?

– Вы… вы были другой.

– Я гонял на мотоцикле и летал на самолетах. Он был водителем грузовика. Думается, разница между нами состояла только в видах транспорта.

– В обоих случаях это было круто.

– Верно. Продолжайте.

– Хотите знать, где находилась я?

– Вы винили себя за поступки Сьюзен. Зря вы это делали. В тот день она сама сделала свой выбор.

– Но она была моей сестрой. Я должна была остановить ее.

– Как, по-вашему, она стала бы так беспокоиться о вас?

Беллами опустила глаза, не желая развивать дальше эту тему. Как говорится, что было, то прошло.

– Я вернулась в главный павильон, где старалась не привлекать к себе особого внимания. Компания Сьюзен начала по одному возвращаться из рыбацкого домика. Когда же она не пришла вместе с остальными, я забеспокоилась. Вдруг она напилась и ее тошнит? И тогда я снова отправилась в рыбацкий домик, чтобы проверить, так это или нет. Или… – Беллами закрыла глаза и потерла виски, – или я путаю это с тем, что произошло позднее? – Она легонько встряхнула головой. – Все было так давно, что я боюсь запутаться в последовательности событий.

– В своей книге вы изложили ее без труда, – заметил Дент, пристально глядя на нее. – Ваша героиня оставалась в павильоне до того момента, пока не обрушился торнадо, и лишь тогда вернулась в рыбацкий домик.

– Верно, – неуверенно согласилась с ним Беллами и добавила уже более решительным тоном: – Верно. – Она нахмурила брови и, немного помолчав, заговорила снова: – Сьюзен вернулась в павильон в числе последних. Она была такая красивая. На большинство женщин, когда те перепьют, противно смотреть, но мою сестру алкоголь сделал… э-э-э… более привлекательной. Алан Стрикленд пригласил ее на танец. Сам он прекрасно танцевал. Был из тех мужчин, что от природы наделены грацией, все движения давались ему легко и непринужденно. Алан прекрасно владел собственным телом и умело вел партнершу. Ну, вы сами знаете.