Все это звучало крайне неубедительно. Смутные впечатления от поездки, которые при слове «Оахака» вдруг заставили его во всех деталях вспомнить замечательный отель? Силия, конечно, заметила несоответствие, но предпочла не вдаваться в подробности, за что Хилгард был ей очень признателен. Однако он понимал, что эти маленькие противоречия и фальшивые ноты в его высказываниях откладываются у нее в памяти и рано или поздно она потребует объяснений.
Меньше чем через час они закончили приготовления к поездке и в полдень вылетели в Оахаку. Прибыв в отель, Хилгард вдруг испугался, что клерк, запомнив его по визиту двухлетней давности, может сразу обратиться к нему по имени, но все обошлось. Сидя перед обедом в отеле у бассейна, Силия и Хилгард листали путеводители и планировали экскурсии по Оахаке: поездка к руинам Монте-Альбан, вылазка в Митлу, утреннее посещение знаменитого Субботнего рынка,— и снова ему пришлось разыгрывать неосведомленность обо всех этих местах, которые на самом деле он прекрасно знал. Причем теперь его постоянно беспокоило, насколько убедительно он играет. В тот вечер они пообедали на балконе великолепного баскского ресторана, откуда открывался вид на центральную площадь города, и отправились к отелю пешком. Свежий аромат ночного воздуха окутывал улицы, с площади доносились звуки оркестра. На полпути к отелю Силия взяла его за руку. Хилгард едва ее не отдернул, но все же удержался: даже этот совершенно невинный жест заставил его почувствовать себя бессовестным мошенником. Когда они добрались до отеля, Хилгард предложил зайти в бар и выпить перед сном.
— Уже поздно,— сказала она мягко.— Пойдем к себе.
За обедом они выпили графинчик сангрии и бутылку красного мексиканского вина, отчего у Хилгарда возникло ощущение раскованности и спокойствия. Но это ощущение не заслоняло страха перед ожидающим его испытанием. Он остановился на лестничной площадке и взглянул на сверкающий отражениями бассейн. Тяжелые пурпурные кисти бугенвиллей у древней каменной стены внутреннего дворика казались в лунном свете почти черными. Картину дополняли огромные соцветия гибискуса, беспорядочно разбросанные по лужайке, и странные шипастые цветы, поднимавшиеся из пышной сочной листвы. Силия тронула его за локоть.
— Пойдем.
Хилгард кивнул. Когда они оказались в номере, Силия включила свет и начала раздеваться. Взгляды их встретились, и он заметил, как на ее лице желание сменилось тревогой и недоумением. Что-то было не так, и она это поняла. Притворись, приказал себе Хилгард. Притворись... Он робко обнял ее... Нет.
— Тед? — спросила она.— Тед, что происходит?
— Я не могу этого объяснить. Наверно, я схожу с ума.
— Со вчерашнего дня ты ведешь себя так странно...
Хилгард глубоко вздохнул.
— Вчера я увидел тебя в первый раз в жизни.
— Тед?!
— Но это правда. Я не женат. У меня выставочный зал на Шестидесятой Ист-стрит недалеко от Второй авеню. Я прилетел в Мексику один в прошлый четверг и остановился в отеле «Президенте».
— Что ты такое говоришь, Тед?
— Вчера в Теотиуакане, когда я проходил около храма Кеналькоатля, у меня возникло очень странное ощущение, и с тех пор я, похоже, стал кем-то другим, но с тем же самым именем. Извини, Силия, наверно, я говорю невнятно? Я понимаю, в моих словах мало смысла.
— Мы женаты уже девять лет. Мы с тобой партнеры в фирме по изучению рынка «Хилгард и Хилгард» на углу Пятьдесят седьмой и Шестой.
— Изучение рынка... Странно. У нас есть дети?
— Нет. У нас квартира на Восемьдесят пятой, а летом мы обычно... Боже, Тед! Тед?
— Извини, Силия.
В темноте, смягчаемой лишь лунным светом, Хилгард заметил ее глаза — застывшие, испуганные, блестящие. В комнате стоял запах страха — и его, и ее.
— Ты ничего не помнишь о нашей жизни? — хрипло спросила Силия,— Совсем ничего? В январе мы были с тобой в Сан-Франциско и останавливались в «Стэнфорд корт». Там все время лил дождь, и ты купил три статуэтки из слоновой кости в небольшом магазинчике напротив Гирарделли-сквер. Месяц назад мы получили от Брайса контракт на долгосрочный проект, и ты сказал: «Отлично. Давай махнем в Мексику и отпразднуем это событие. Нам ведь давно хотелось побывать в Мексике, а когда повторится такая возможность, неизвестно». В апреле мы должны представить в Атланте большой отчет, а в мае... Тед? Ты ничего не помнишь, Тед?
— Ничего. Абсолютно ничего.
— Боже, ты меня пугаешь. Обними меня, Тед.
— Извини...
— Нас вдвоем ты тоже не помнишь?
— Вчера в два часа дня я увидел тебя впервые в жизни.
— Нужно завтра же лететь домой. Наверняка есть какой-то способ... Лекарства или, может быть, даже шокотерапия. Первым делом мы переговорим с Джудит Роуз...
— С кем? — Хилгард почувствовал маленький всплеск удивления.
— Ее ты тоже не помнишь?
— В том-то и дело, что помню. Я хорошо знаю Джудит Роуз. Высокая, смуглая, вьющиеся черные волосы. Она профессор нейробиологии в Рокфеллеровском университете...
— В Нью-Йоркском медицинском,— перебила его Силия.— Но все остальное верно. Ты видишь? Ты не все забыл! Ты по-прежнему помнишь Джудит!
— Она в Рокфеллеровском,— сказал Хилгард.— Я знаю ее уже лет пять. И в эту поездку мы собирались вдвоем, но в самый последний момент ей пришлось отказаться, поскольку им предложили крупную дотацию. С самого начала было ясно, что ей придется заниматься этим делом не одну неделю, поэтому я поехал, а она...
— О чем ты говоришь? — удивленно спросила Силия.
— Как о чем? Мыс Джудит встречаемся уже довольно долго и...
Силия расхохоталась.
— О боже! Нет, это уже слишком! Ты и Джудит...
— Конечно, мы оба время от времени видимся с кем-то еще. Но Джудит у меня на первом месте. Ни она, ни я, судя по всему, не созданы для семейной жизни, но у нас в определенном смысле идеальные отношения и...
— Прекрати, Тед.
— Я это говорю не для того, чтобы сделать тебе больно. Просто чтобы ты поняла, какие у нас с Джудит сложились отношения.
— Если ты таким оригинальным образом хочешь сообщить мне, что у тебя бывали романы, то я это переживу. И даже не особенно удивлюсь. Но только при чем тут Джудит? Это абсурд. В нашем мире нет ничего постоянного, но в одном я могу быть уверена на все сто процентов: у Джудит нет никаких любовников. Они с Роном до сих пор как молодожены. Убеждена, Джудит самая верная женщина в мире.
— Кто такой Рон?
— Рон Вольф,— ответила Силия.— Муж Джудит.
Хилгард отвернулся к окну и глухо произнес:
— В том мире, где я живу, у Джудит нет семьи. Также как и у меня. Она работает в Рокфеллеровском университете. И я не знаю никаких Ронов Вольфов. Или Силий, если уж на то пошло. Я никогда не занимался изучением рынка. Более того, я ровным счетом ничего в этом не понимаю. Мне сорок два года, и я учился в Гарварде, специализируясь по истории искусства. Один раз, уже давно, я был женат на женщине по имени Беверли, но это оказалось ошибкой, которую я не собирался повторять. Мне очень жаль, что я испортил тебе отпуск и вообще поломал жизнь, но я просто не знаю, кто ты такая и откуда взялась. Что ты обо всем этом думаешь?
— Я думаю, что тебе нужна квалифицированная помощь. И я сделаю все возможное, чтобы ты ее получил, Тед. Чем бы ты там ни заболел, я уверена, это можно поправить, если не жалеть терпения, любви, времени и денег.
— Мне вовсе не кажется, что я помешался, Силия.
— Ая ничего подобного и не утверждала. Ты сам сказал, что сходишь с ума. На самом деле у тебя просто какой-то нелепый психический срыв, какое-то расстройство памяти...
— Нет,— сказал Хилгард.— Я думаю, это здесь ни при чем. У меня есть другая гипотеза. Представь себе, что перед храмом Кецалькоатля есть какое-то таинственное место, э-э-э... ворота, пространственная воронка — называй как хочешь. Тысячи людей посещают это место ежедневно, и ничего особенного не происходит. Но я оказался жертвой редчайшего случая с вероятностью в одну триллионную. Я отправился в Мексику в своем мире, и точно так же поступил Тед Хилгард твоего мира. Мы попали в Теотиуакан в одно и то же время и по какому-то невероятному совпадению одновременно оказались в той таинственной точке. Мы оба прошли сквозь эти ворота миров и поменялись местами. Это могло случиться только потому, что наши два мира соприкасались и мы оказались достаточно идентичны и взаимозаменяемы.
