Как только солнце зашло за горы, ударил мороз. Бездомные и голодные, мы пристроились на мокрых и скользких крышах бань и пекарен, тряслись, как собаки, и жались друг к другу, пытаясь хоть немного согреться. Будучи вежливыми и дисциплинированными людьми, мы понимали, что присланные из центра одеяла должны быть розданы торжественно, организованным порядком. Это же не шутка! И когда наиболее ретивые из нас решили пойти к губернатору и попросить одеял, остальные стали горячо отговаривать их, доказывая, что в любом деле требуется порядок и выдержка.

В ту же ночь иностранные радиостанции в своих передачах довели число разрушенных в нашем городе домов до десяти— двенадцати тысяч, число бездомных подскочило уже до ста двадцати — ста тридцати тысяч, а погибших — до трёх-четырёх тысяч человек!

Ну и ну!.. До наводнения мы и не предполагали, в каком огромном городе живём. Посудите сами: в городе, где разрушено двенадцать тысяч домов, где наводнение унесло три-четыре тысячи человек, по крайней мере должно было быть тридцать — сорок тысяч домов и четыреста — пятьсот тысяч душ населения! И хотя по прошлогодней переписи мы знали, что в нашем городе насчитывается всего около четырёх тысяч человек, нам ничего не оставалось как принять на веру все эти сообщения. Ведь эти данные передавало радио! А оно никогда не ошибается и никогда не врёт! Видимо, у радиокорреспондентов сведения намного точнее наших, и мы сами виноваты в том, что до сих пор не знали, в каком огромном городе обитаем.

Вслед за сообщениями иностранных агентств в наш городок потекла иностранная помощь. Красный Крест Венесуэлы пожертвовал пятьдесят тысяч тонн пшеницы и четыре тысячи одеял верблюжьей шерсти; Красный Крест Норвегии — сорок тысяч тонн сахарного песку, двенадцать тысяч одеял и пятнадцать тысяч банок сгущённого молока; Красный Крест Гватемалы — пятьсот тысяч туманов наличными деньгами, двенадцать тысяч тонн муки и пятьсот палаток; Общество английских нудистов — тысячу двести паласов, двести пятьдесят палаток, пятьсот мешков сахару; Международное общество покровительства животным — миллион долларов наличными, десять тысяч тонн муки высшего качества и восемь тысяч пледов, большое количество мужской и женской одежды, обуви, шляп и т. д. и т. п.

Но ведь в нашем городе было разрушено двенадцать тысяч домов, осталось без крова сто двадцать тысяч человек и три-четыре тысячи погибло! Шутка ли сказать? Разве эта помощь могла удовлетворить всех?

Склады и кладовые господина губернатора, председателя муниципалитета и его заместителей были уже переполнены. Где же ещё можно разместить продукты и вещи? Понятно, что самым надёжным хранилищем были амбары руководителей отделов финансов, народного образования, земледелия и юстиции.

Да благословит Аллах этих людей! Без них вся помощь пропала бы зря. Ведь нам, жертвам наводнения, негде было бы хранить все это добро!

Первая после наводнения ночь с горем пополам прошла. На следующий день рано утром дрожащий, как в лихорадке, народ опять собрался перед зданием губернаторства. Снова принесли стол и поставили его перед воротами. Но на этот раз обошлись без табурета. А поскольку господин губернатор заседал в комиссии по оказанию помощи жертвам наводнения, то поговорить с пострадавшими было поручено господину председателю муниципалитета.

Председатель муниципалитета взобрался на стол. Он был намного веселее, чем вчера. Да благословит его Аллах, какое самообладание! Ведь душа его обливалась кровью от жалости к нам, но, чтобы вселить в нас бодрость и уверенность в будущем, ему приходилось улыбаться! Ну и мы, естественно, приободрились.

Председатель муниципалитета извинился за то, что господин губернатор не смог выйти к нам лично. Дело в том, объяснил он, что господин губернатор всю ночь был занят подсчётом нанесённого нашему городу ущерба. Вопрос о раздаче одеял и продуктов жертвам наводнения вскоре будет решён. Надо только набраться терпения и, главное, сохранять спокойствие и порядок. На этом он и закончил свою короткую речь.

В эту ночь несколько человек погибло — закоченели от холода бедняги.

На следующий день, поскольку господин губернатор и председатель муниципалитета были заняты делами комиссии, перед собравшимися выступил начальник канцелярии муниципалитета— маленький щуплый мужчина. (Ни стола, ни табурета на этот раз не было и в помине.)

Начальник канцелярии тоже пообещал, что вскоре комиссия закончит свою работу, и тогда дорогим согражданам будет оказана необходимая помощь.

Народ опять разошёлся, а на следующий день снова собрался перед зданием губернаторства. На этот раз перед нашими взорами предстал главный дворник муниципалитета.

— Ваше присутствие здесь,— сказал он,— мешает нормальной работе господ членов комиссии; господин председатель муниципалитета приказали своему заместителю, который, в свою очередь, приказали начальнику отдела, а начальник отдела приказал мне сказать вам, что не следует проявлять такого нетерпения. Когда наступит время, соответствующая помощь будет вам оказана.

И мы снова ушли ни с чем. Жители нашего города очень доверчивы, простодушны и благонадёжны.

Прошло десять дней, и, кроме двухсот — трёхсот одеял, каждое из которых было выдано на десять — двенадцать человек, пострадавшие никакой помощи не получили.

Наконец в одно прекрасное утро наше терпение лопнуло, и мы вновь выстроились перед зданием губернаторства, требуя самого господина губернатора.

После долгих препирательств он показался наконец в сопровождении небольшой свиты. На этот раз на его рукаве никакой чёрной повязки не было, чему мы очень обрадовались,— значит, все в порядке и траур кончился.

Народ встретил губернатора аплодисментами и криками «ура!». Когда восторги приутихли, господин губернатор взошёл на ступеньки и, обратившись к толпе, спросил:

— Чего это вы здесь собрались?

— Вы знаете, господин губернатор,— начали наиболее смелые, стоявшие в первых рядах,— что наводнение оставило нас без крова. Мы пришли, чтобы получить обещанную нам помощь.

Господин губернатор почесал свою красную мясистую шею и удивлённо произнёс:

— А разве до сих пор вы не получили помощи?

— Нет, кроме одеял — одно на десятерых,— ничего не получили…

Господин губернатор побагровел от гнева и вдруг завопил диким голосом:

— Сволочи! Сколько же, по вашему мнению, мы должны были выдать вам одеял?! Постыдились бы, бессовестные вымогатели! Мерзавцы!

И Абдолкадер, начальник городской управы, с помощью нескольких десятков здоровенных дворников разогнал народ. Тех, кто пытался оказать малейшее сопротивление, скрутили и, обвинив в нарушении общественного порядка, выслали в отдалённые районы.

На следующий день выглянуло солнце, стало теплее, и страсти поутихли. Страшась закрученных усов Абдолкадера и палок его подручных, никто не смел даже проходить перед зданием губернаторства.

А ещё через несколько дней в центральной прессе мы прочитали, что многочисленные благотворительные общества и различные организации почти всего земного шара оказали значительную помощь жертвам наводнения нашего города. Что каждому пострадавшему было выдано по брезентовой палатке, по четыре одеяла из верблюжьей шерсти, по пять мешков муки двойного помола, по сто килограммов сахару и от пятидесяти до ста тысяч риалов наличными. Кроме того, комиссией по оказанию помощи жертвам наводнения был разработан проект строительства шести тысяч двухэтажных пятикомнатных квартир с холлами, ванными и всеми удобствами. И наконец, уже через пятнадцать дней после наводнения благодаря усилиям и стараниям членов указанной комиссии во главе с господином губернатором две тысячи таких квартир построены и на будущей неделе будут торжественно переданы населению. Строительство остальных четырёх тысяч квартир идёт быстрыми темпами и в ближайшее время также будет завершено.

…Жертвы наводнения в своих многочисленных телеграммах искренне благодарят господ руководителей учреждений и членов комиссии за безупречную организацию помощи и чуткое отношение…