Приезжие рассмеялись.

— Ну, седобородый, позабавил ты нас! Что за чепуху мелешь?— сказал Пурдженаб.

— Как чепуху? Про это все знают. Сто раз я сам попадался и еле ноги уносил. Демоны пустыни, как увидят путника, начинают звать его по имени, с дороги сбивать, потом кидаются на него, из пяток кровь высасывают, а затем уж пожирают. А вот оборотни, те больше больными странниками прикидываются, стоят у арыка и плачут, умоляют путника перенести их на плечах на другую сторону. Только дойдёт путник до середины, а оборотень ногами его душить начинает…

— Слушай, старик, так пора вам что-нибудь сделать.

— Все, что делается,— по воле Аллаха!

Когда приезжие разговаривали между собой, жители деревни услышали имя доктора Заминийа и решили, что это врач. Они окружили его плотным кольцом и начали молить о помощи, выпрашивать лекарства. Все оказались больными и немощными,— ни одного здорового человека… Как бедняга доктор ни уверял, что он не врач и лечить не имеет права, никто не хотел его слушать. В конце концов пришлось раздать все имевшиеся у приезжих лекарства. Пурдженаб отдал даже нюхательный табак, но и этого оказалось недостаточным… Хорошо, что вмешался Ядолла и помог доктору вырваться из рук живых покойников.

— Ну, и порядки у тебя тут, Кербелаи Абдолла! — грозным голосом сказал Пурдженаб старосте.— Покажи-ка нам теперь свою деревню.

— Ваша светлость, она вся как есть перед вами.

— Кроме закопчённых дыр, я здесь ничего не вижу. Это же пещеры животных, а не человеческое жилье…

— Вот все, что у нас есть. Здесь мы рождаемся и умираем, здесь нас и хоронят.

— А где же у вас кладбище?

— Какое ещё кладбище! За деревней есть яма, туда мы и бросаем покойников; сверху насыпаем немного земли, камней, чтобы животные не разрывали яму, затем читаем молитву по усопшему.

— А как у вас обстоит дело с баней?

— Слово такое я слышал. Но у нас этой самой бани не имеется. Мы обтираемся песком или землёй…

Наступила ночь. Приезжим ничего не оставалось, как расположиться на ночлег у того же забора на улице. Староста, попрощавшись, ушёл. Крестьяне тоже расползлись по своим норам. Шум и крики быстро утихли, дети угомонились, и казалось, вокруг нет ни единой живой души.

Лёжа под открытым небом, приятели погрузились в мир грёз и фантазий. Над головой раскинулось величественное и нестерпимо яркое, точно живое, небо, подобного которому они не видали никогда. Небо этих краёв, над пустыней юго-восточного Ирана, славилось всегда и всюду. Чёрное покрывало ночи стыдливо укутывало израненное тело земли. Миллионы звёзд зажглись в бескрайних просторах ночного неба. Мелкие и тусклые в других краях, здесь они были огромными, яркими и такими близкими, что казалось, протяни руку и поймаешь их. От каждой звезды к земле тянулись золотые нити, точно огненные шелковинки, и хотелось ухватиться за одну из них и вскарабкаться на небо, к самой звезде. И звезды все время мигали и трепетали, подобно сердцу раненой птицы. Это трепетное биение было настолько ощутимым, что казалось, его можно услышать.

— О Господи, ведь это настоящий рай,— сказал доктор.— Я, к примеру, под таким небом спать не в состоянии.

— Да, в такую ночь спать просто грешно,— ответил Гамхар.

— Я не писатель и не художник,— вступил в разговор Пурдженаб,— но в одном рассказе Джамаль-заде мне запомнилось описание такой ночи и такого неба: «Звезды трепетали, как пульс человечества, и в небе была настоящая иллюминация…»

Впрочем, несмотря на то, что красота неба и не поддавалась описанию, сон взял своё, и наши друзья вскоре крепко уснули. Однако через несколько часов их разбудил страшный холод, обычный для пустыни по ночам. Высоко в небе светила луна, своим ослепительным сиянием преображая до неузнаваемости эту пустыню, казавшуюся ещё вчера такой суровой и унылой. На землю лился молочно-белый свет, словно стремительный поток летящего снега, и бескрайняя пустыня, как зимнее море, была бледно-голубой.

Сначала друзья пытались ещё заснуть, теснее прижимаясь друг к другу, чтобы хоть как-нибудь согреться, но вскоре вынуждены были отказаться от сна. Они смотрели на небо и молчали. Вот взошла первая утренняя звезда, которую называют: «Караван, в путь!» — ибо она предвещает рассвет и с её появлением каравану надлежит отправляться в дорогу. Как она была похожа, эта звезда, на новенькую медаль почёта, приколотую к груди неба.

А вскоре небо начало постепенно бледнеть, а потом уже розоветь. В половине пятого стало совсем светло, а ровно в четыре часа пятьдесят пять минут солнце, подобно огненному тазу, появилось над горизонтом. Это жестокое, кровожадное светило подало сигнал к подъёму, и приятели встали со своих постелей.

В десяти шагах стоял староста, скрестив руки на груди и ожидая приказаний. Поскольку пригодной для чая воды не оказалось, пришлось ограничиться куском чёрствого хлеба и несколькими бисквитами, ещё оставшимися в дорожной сумке. Умывание и утренний туалет были отложены до лучших времён.

Подошло наконец время приступить к осуществлению основной цели командировки. В подробной печатной программе, вручённой делегации в канцелярии Общества борцов, значился параграф тринадцатый, предусматривающий чтение лекций. После длительных переговоров и препирательств было решено первое слово предоставить доктору Заминийа. По приказу Пурдженаба староста собрал всех жителей деревни неподалёку от пресловутого кладбища. Там был открыт первый шурабадский лекторий, и доктор Заминийа разложил на гладком камне листочки с заранее подготовленным текстом доклада.

Бедные слушатели с измученными лицами никак не могли взять в толк, что происходит и чего от них хотят приезжие господа. Мужчины, недоуменно разинув рты, яростно скребли нагое тело ногтями. Женщины, обнажив свои обвислые дряблые груди, засовывали их в рот орущим младенцам. Дети постарше, с огромными, распухшими животами, лежали на песке и с любопытством ждали, что же последует дальше.

Мирза Пурдженаб, подойдя к камню, торжественно открыл собрание. Кратко изложив цель приезда делегации, он предоставил слово докладчику. Доктор Заминийа, как известно, являлся специалистом в области «аграрной психологии». Будучи ярым сторонником американского принципа узкой специализации, он любил повторять слова Низами о том, что «лучше отлично шить вьючные седла, чем быть плохим шапочником». Свой доклад «Связь психологии с земледелием» доктор начал с краткого вступления на тему о наследственных и приобретённых признаках. После вступления он стал рассказывать о клетках, семенах, хромосомах, генах, их слиянии и разделении, мутации и размножении, приводя в доказательство высказывания крупнейших биологов, психологов и других апостолов науки.

— Горе мне, ты же меня всю опрудил! Чтоб тебе сдохнуть, проклятый! — раздался вдруг крик женщины, державшей на руках ребёнка.

Растолкав соседей, она убежала. В рядах слушателей началось смятение, и доктору пришлось, комкая доклад, кое-как закончить свою столь блестяще начатую речь. Едва он произнёс последние слова, толпа мигом разбежалась.

Посоветовавшись, три деятеля решили отложить выполнение тринадцатого параграфа и перейти к четырнадцатому, носящему громкое название: «Обмен мнениями относительно наблюдений и замечаний на месте».

— Я весьма обеспокоен происшедшим инцидентом,— с грустью произнёс Пурдженаб,— и хотя по плану мы обязаны провести не менее трёх суток в каждой деревне, дабы собрать максимально полные сведения о ней, я считаю, что ночи и половины дня, проведённых нами здесь, вполне достаточно. Прошу уважаемых господ высказать свои соображения, чтобы выявить нашу общую точку зрения и на её основе составить доклад для центра.

Доктор Заминийа, отличавшийся редкими способностями и любовью к произнесению речей, начал:

— Постичь духовные склонности общества, находящегося на стадии бурного развития, за такой короткий срок почти невозможно. Изучение духовных и материальных запросов, общественно-экономических и особенно культурно-бытовых условий требует гораздо большего времени. Лично я считаю, что прежде всего необходимо, исходя из опыта передовых стран, в частности Соединённых Штатов, организовать несколько пробных тестов[26]. Наше окончательное решение должно вытекать из результатов этих тестов. Теперь уже кончился период теорий и умозаключений и наступило время практики и действий. Пора и нам перейти к прагматическому методу исследований. Необходимо выявить сознательную и бессознательную реакцию этих людей на явления «сайколоджи» и «байолоджи»[27], выявить их скрытый интеллект и потенциальные способности. Необходимо также классифицировать их мышечную и нервную реакцию согласно методу профессора Адамсона и всемирно известным опытам М. Далесона, а также провести исследования хрящей, согласно учению К. С. Макензи, под видимыми и невидимыми космическими и особенно ультрафиолетовыми лучами и составить таблицу результатов этих опытов. Необходимо установить связь между первой и второй сигнальными системами. Особое внимание следует обратить на безусловные рефлексы с учётом спинномозговых шоковых явлений и тщательно исследовать нервную систему как во время сна, так и бодрствования. Затем лабораторными опытами выявить привходящие обстоятельства и полученные таким путём выводы положить в основу дальнейших исследований. Проанализировав полученные результаты, следует подготовить программу помощи этим людям. Когда программа будет составлена, то есть когда будут выяснены предварительные условия, необходимо созвать комиссию, или даже лучше — конгресс экспертов и специалистов, дабы определить дальнейший путь и конечную цель Общества борцов, перейдя, таким образом, от слов к делу.