Останься.

Он отбросил эту странную мольбу прочь. Подальше.

— Дракон тебя побери, Нинн. — Ругательство вышло ше­потом. — Сделай нам маленькое одолжение.

— Есть вещи, которых я не могу вспомнить. Часть моей юности. Точно так же, как не могу вспомнить, как я исполь­зовала свою силу, вот там. — Она посмотрела в сторону, на тренировочную Клетку, прожгла ее взглядом, как злейшего врага. — Как такое возможно? Полная пустота.

Телепатический блок.

Лето мгновенно понял, в чем дело. Ему и его родным то­же потребовались эти блоки, различной силы, в зависимо­сти от дара. Овладеть силой Дракона могло быть сложно или же невозможно, как в случае с Пэлл. Телепатические блоки от сильных Индранан, Бессердечных чудовищ, иногда были единственным способом выжить.

Никто не мог овладеть даром той силы, который достал­ся Нинн, и обойтись без травмы.

— Воспоминания можно вернуть, — сказал он. — Метод тебе известен.

Нинн дернулась, как от удара. Ее глаза затуманились. Она оттолкнулась от его плеча — в животном порыве сбежать. Годилась любая дистанция.

— Я этого не сделаю.

Он никогда еще не слышал настолько неуверенного утверж­дения.

Лето промедление вымотало. Ему нужно было выпутать­ся из этой западни. Он поднялся, схватил ее за руку и вздер­нул на ноги.

Нинн поначалу споткнулась, когда он потащил ее к Клет­ке, но быстро приноровилась к шагу. Они поднялись в Клет­ку. Вошли внутрь. И дверь за ними закрылась.

Деактивация ошейника заставила Нинн закричать. Она упала на четвереньки. Тот же поток накрыл Лето, рванулся изнутри волной чистой силы. Истаявший вкус ее поцелуя об­рел яркость, и он вновь насладился каждым оттенком.

Таков был его дар. Каждый раз, когда ошейник его блоки­ровал, Лето чувствовал себя так, словно лишился руки.

Дар Нинн был призраком, скрытым в ее сознании.

— Не будь у тебя силы, ты не упала бы на колени, — ска­зал он ей. — Ты не кричала бы, если бы не могла его ощутить. Люди, входящие в Клетку, не чувствуют ничего. — Он смо­трел, как она поднимается на ноги, как ее глаза пылают си­ним огнем. — Надеюсь, тебе понравилось соблазнение, нео­фит. Перерыв окончен.

Освобождение от удушающей хватки ошейника отозвалось вспышкой силы, дошедшей до глубины ее тела и разума. Каж­дая ее клетка наполнялась энергией. Энергией, которой ей не хватало. Теперь, после адреналинового всплеска от убеди­тельных слов Лето, ее воля к жизни стала еще сильней. Он был прав. Человек не заметил бы разницы состояний. Жен­щина по имени Нинн ощущала себя живой и свободной.

Нет, одернула она себя. Я Одри. Я была Одри со времен старшей школы.

А это важно?

Он целовал ее, она ему позволяла, и нечто жуткое вско­лыхнулось в глубине ее разума.

Она теряла себя.

Даже в лабораториях она не чувствовала себя такой бес­помощной, как в тот момент, когда Лето коснулся губами ее губ. Напряженность его внимания была... соблазнительной. Выбивала из колеи. Открывала огромный мир...

Нельзя.

Золотистые искры в его глазах, прикосновения его языка, исследующего ее рот, изрядно ее напугали. Самым ужасным было то, что она ответила. Не сбежала, не стала кричать. Сильное возбуждение подчинило себе все другие чувства. Она отвечала на каждую медленную ласку. Их губы встрети­лись, породив какое-то жуткое заклятие. Ее тело напряга­лось и жаждало его способами, которых она и не представ­ляла. То был зов и ответ на древнейшую потребность их рода.

Ту, которую она давно убила и похоронила вместе с Ка­лебом.

Глубина измены потрясла ее. Сердце сбилось с ритма, во рту на корне языка появился отчетливый привкус пепла. Одного этого было достаточно, чтобы прояснить ситуацию с Лето.

Словно она могла это прояснить.

Ей никак не удавалось избавиться от воспоминания о том, как вдыхала воздух его выдоха. Она все время дрожала ря­дом с ним — не от страха, от обмена эмоциями на глубинном уровне. От его влечения. Она бессознательно отвечала на это его любопытство. Она едва не остановила собственное серд­це. Интерес. Поиск. Что он видел, когда смотрел на нее?

А теперь ее тошнило от осознания того, с какой легкостью она отвечала.

Руки и ноги дрожали до самых кончиков пальцев. Не страх. Не ненависть. Благой Дракон, даже не просто похоть. В те моменты, когда он гладил ее по щеке, ей хотелось теплоты. Рядом с этим чудовищем. Раньше такое случалось только в компании кузена, Мэла, и в объятиях погибшего мужа. Лю­бая реакция — какая угодно — на прикосновения Лето была для нее словно выстрел в сердце любимого Калеба.

В этом и заключалась пытка. Она — Король Дракона и должна была сопротивляться. Должна была суметь что-то сделать. И Дар подвел ее, как всегда.

Снова наплыв темноты. Непонятного страха. Горя, кото­рое она не могла определить. Что-то ужасное маячило на го­ризонте, преследовало ее, как обезумевший шершень.

Мышцы напряглись, кровь бурлила, а она смотрела на сво­его мучителя — на животное с промытыми мозгами, решив­шее ее поцеловать.

— Используй логику, Нинн. Ты знаешь, что я прав. В тебе скрыт огромный потенциал, которым ты еще не владеешь.

— Что животное вроде тебя способно узнать о логике?

Он совершенно равнодушно, словно в насмешку над си­туацией, сделал круг головой, рассматривая окружающую их сеть Клетки.

— Животное? А мне казалось, мы заперты тут оба.

— Но ты настолько покорен, что добровольно позволя­ешь себя запирать. — Она уже не могла остановиться. Закру­жилась. В голове поднялся торнадо. Она не могла остано­виться. Не хотела остановиться. — Как ты можешь сидеть здесь, в темноте? Ты цирковой урод, а не мужчина. Я знала настоящего мужчину, я любила его, а теперь он мертв — убит — семейкой картеля, которой ты верно служишь. Я смо­трю на тебя, и меня тошнит.

Он не среагировал. Даже не стал дразнить ее тем, что она приняла поцелуй.

— Кого ты потеряла?

— Своего мужа!

— Нет. Намного раньше. В твоей сути осталась дыра от произошедшего. На месте того, кого ты потеряла.

— Никого!

— Подумай. Я ведь не ударил тебя. Я не угрожал тебе. Я просто спросил, кого ты потеряла. А теперь посмотри на себя. И оглянись.

Перед ней, словно по собственной воле, образовался све­тящийся шар. Он рос и рос, пока не достиг половины ее ро­ста в высоту и оболочкой вдвое толще ее тела. В сердцевине шара сверкали молнии. Нинн зачарованно уставилась на соз­данный ею шар.

Прекрасный. Завораживающий. Опасный.

— Отпусти его, — окликнул ее Лето. — Освобождай, Нинн.

Желание удержать волшебство было слишком сильным.

Нинн хотелось смотреть на него как можно дольше. Иначе она бы не заставила себя поверить. Она не могла доверять даже собственной памяти. Взрывы света и сильный жар ка­зались разъяренными феями, затеявшими битву в бутылке. Она могла бы наблюдать за ними целую вечность. Позволить шару расти. Посмотреть, сможет ли она пробить кратер В земле одним ударом своей силы.

Краем сознания, там, где женщина, когда-то бывшая Одри МакЛарен, все еще думала и осознавала реальность, она сра­зу же поняла суть. Высвобождение такой силы убьет ее.

Она закрыла глаза. Выгнула спину. Раскинула руки.

Шар дрожал и отзывался в ее теле глубокой дрожью — он и был частью ее. Которую требовалось отпустить.

Он взорвался.

Волна жара и электричества концентрическими кругами разошлась по Клетке. Одри ударило по лицу ее собственной силой. Рикошет выбил воздух из ее легких, швырнул ее на­зад, сбил с ног. Одри сильно ударилась задницей. Затылку пришлось хуже, он встретился с одним из металлических столбов Клетки.

— Ой, черт, — пробормотала она. Кровь сочилась из ра­ны на голове. Лето подошел к ней и опустился на колени. Она коснулась рукой кожаной полосы, вплетенной в его доспех, — кожа почернела от жара. — Как?

— Как я уменьшил урон? На этот раз я был готов. Лежал на спине, иначе меня разорвало бы на куски. — Он схватил ее за предплечья и жестко встряхнул. — Скажи мне, что ты все помнишь. Нинн, ты мелкое упрямое дерьмо. Говори!