Прошлые оргазмы были резкими взрывами, сильными и неудержимыми, как стиль, в котором он трахался. На этот раз, когда Нинн лежала под ним, задыхаясь и жадно гло­тая воздух, он чувствовал, как наслаждение все нарастает и нарастает внутри. Осталась пара секунд. А может быть, пара лет.

— Нинн, скажи мне. Скажи, что ты уже близко.

Она не могла говорить, но выгнула спину и вскрикнула. Сжалась вокруг него с такой силой, что нараставшее в нем удовольствие заставило его взлететь в небо, а затем рухнуть в бездну, скрутившую все его мышцы и кости. Последний толчок был глубоким настолько, насколько она могла при­нять. И Нинн приняла его, до последнего дюйма, последней капли. Он зарычал в подушку от наслаждения, и Нинн по­вернула голову, целуя его в висок. Слизнула дорожку пота.

Когда дыхание успокоилось, он скатился с нее, и она тут же прижалась к его боку.

— Еще, — выдохнул он в окружающую темноту. — Я хо­чу еще.

— Скажи это своему члену, — сонно пробормотала она, и он уловил улыбку в ее голосе.

Поцеловал ее в волосы, улыбаясь в ответ. Он улыбался.

— Короли Дракона обладают потрясающей способностью восстанавливаться.

— Да, обладают. — Она зевнула и завозилась, устраиваясь в его объятиях. — Представь, как бы это было с использова­нием твоего дара. Все эти потрясающие ощущения.

Мысль об этом была почти что невыносима. Он бы не вы­держал. Но от этого ненавидел ошейник еще больше. Он при­касался, пробовал на вкус, вдыхал потрясающую красоту Нинн. И все это было приглушенным. Ему почти захотелось затащить ее в тренировочную Клетку и заняться любовью без барьера ошейников, в полную силу.

Но нет, это был бы плохой суррогат. Нинн оказалась пра­ва. Они должны быть свободны.

— После боя...

Хриплый, гулкий голос Лето разрушил долгую тишину. Нинн чувствовала, что могла задремать, но только на пару минут. Ее тело словно сопротивлялось долгому сну, не желая терять драгоценных минут в его обществе.

— Хм?

Он прочистил горло.

— После боя ты сказала, что убила свою мать.

Старая боль ожила в ее сердце. Ей захотелось сжаться в комочек, сжиматься, сжиматься, пока она не исчезнет в пламени. Она много лет была лишена своего дара, но ес­ли она решится, ее сознание может вернуть то жуткое пла­мя, сожравшее старый дом.

— Прости, — сказал он. — Я не знал, как еще о таком спро­сить. Завтра будет не до разговоров, Нинн.

— Я знаю. — Она вдохнула его соленый мускусный запах. И снова вдохнула, зная, что она в этих нотках, которые толь­ко сегодня не пахнут привычным Лето. — Я наполовину Пен- дрей, — сказала она, не зная, с чего еще начинать историю.

Лето издал утвердительный звук.

— Теперь понятно. Веснушки принадлежат им. И уши, слегка заостренные на концах. И твой дар, смесь ярости и электричества.

— Я тоже так полагала. Ну, с тех пор, как выяснила о себе правду. — Она приподнялась на локте, радуясь чувству за­щищенности. — Моей матерью была Леоки из клана Тигони. Она так и не раскрыла личности моего отца, боялась, что клан решит его наказать. И когда она отказалась его назвать, ее изгнали. Меня отдали на попечение Мэла.

— Мэла?

— Малнефоли.

Лето тихо хихикнул.

— Похоже, только ты можешь называть Гиву такой нефор­мальной кличкой.

— Может, и так. Моя мать была его тетей, но она была старше его всего на пять лет. Он защищал меня, а я защища­ла его от тех, кто называл его Узурпатором. Меня не просто так обучали разным боевым стилям. Но я оставалась изгоем из-за моей смешанной крови. Жила, как пария. — Она пожа­ла плечами, отгоняя болезненные воспоминания о детстве. — Со временем моя мама вернулась. Мэл добился, чтобы ее приняли в твердыне.

— Привилегии Гивы?

— Скорее сила мужчины, идущего по собственному пу­ти. — Она вздохнула. Дракон, как же это давило на сердце. Она не хотела чувствовать такой боли. — Но моя мать была... не­стабильна. Не знаю, что ей пришлось пережить в человеческом мире, но это плохо на ней сказалось. Мэл потерял возмож­ность ее защищать. Ситуация была напряженной, и тогда...

Нинн сморгнула слезы. Они так долго копились внутри, не находя выхода. Если она продолжит рассказ, не распла­каться не получится. Но Лето все еще смотрел на нее, и су­ровые черты его лица излучали заботу и сочувствие, которых она никогда не ожидала от чемпиона Астеров. По крайней мере, вначале. Теперь она знала, насколько тонко он чувству­ет. И решилась укрыться в сочувствии, которое он предла­гал ей без лишних слов.

— Ты видел, на что способен мой дар. Я не знала, как его контролировать. Дом. Наш дом, в комплексе Тигони. Я сиде­ла рядом с матерью на постели. У нее была лихорадка, бред, она почти не приходила в себя. А затем прорвался огонь. Первое проявление моего дара.

— Ты вспомнила это?

— Нет... Не полностью. Я помню реакцию людей. Горе. Обвинения. Ненависть. Но сам момент, когда наш дом взо­рвался и она в нем сгорела? — Нинн покачала головой, слезы закапали на подушку. — Слава Дракону, я не помню. Когда личный врач Мэла сказал, что она уже не поправится, мама молила о смерти. Мэл взял на себя ответственность и обо­рвал ее жизнь мечом, закаленным самим Драконом.

Лето погладил ее по щекам, стирая слезы, а затем поцело­вал в уголок губ.

— Понятно, Индранан, которых позвали подчищать твою память, скрыли не только твой дар.

Нинн сумела кивнуть, хотя шею свело судорогой и болью.

— Они отняли большую часть воспоминаний о маме. Я стала Тигони только по имени. Смешаться тогда с людьми было лучшим выходом из всех возможных. Я переехала в Штаты. Изучала искусство. Влюбилась в Калеба. Стала учи­телем.

Она всхлипнула, содрогнулась и взяла себя в руки на чи­стом остатке самоконтроля.

Лето подтянул ее ближе, прижал к ложбинке плеча. И удер­живал, мягко укачивая. Слова, которые он говорил на древ­нейшем языке Дракона, утешали, несмотря даже на то, что половина этих слов тонула в ее слезах. Она потеряла так мно­го версий своей жизни, возвращала их по кусочкам лишь для того, чтобы их вновь украли. Все эти кражи и новые дары привели ее к тому, что сейчас воин Клетки держал ее и при­нимал слезы горя на теплую кожу — воин Клетки, который смог научить ее самостоятельно выстраивать свою жизнь.

Звук металла, скрежещущего по металлу, заставил Нинн мгновенно прийти в себя. Лето оказался на краю кровати и натянул свои шорты прежде, чем она успела моргнуть. Он бросил ей одежду, схватил свой щит и изогнутый меч со сте­ны. Пусть это и были всего лишь награды за несколько лет побед, сегодня он взялся за них как мужчина, готовый защи­щать свой дом. Возможно, в буквальном смысле.

Замок щелкнул, и дверь начала открываться.

Ничто не могло доказать слабость его положения в картели Астеров лучше, чем трое вооруженных охранников, вломив­шихся в его комнату в самый неподходящий момент. Щит и меч, которые он схватил, были просто игрушками против электрических хлыстов и винтовок, заряженных напалмовы­ми пулями. Без своего дара Лето оказался средневековым во­ином, против которого вышла армия будущего.

— Нинн из клана Тигони, — сказал один из мужчин в шле­мах. — Ты идешь с нами.

— Куда..?

Человек ткнул в ее сторону хлыстом, когда она всего лишь одернула топ.

— Разговоры запрещены.

Другой охранник жестом указал на оружие, которое Лето сорвал со стены.

— Убери это.

Все эти годы Лето верил, что он заслужил большего. А те­перь перед ним оказались безликие люди в шлемах, наста­вившие винтовки в его незащищенную грудь. Безликие лю­ди пришли увести Нинн.

Без ошейника решение далось бы проще. Снести их всех. Три охранника уже валялись бы на полу. Но без дара он не мог как следует просчитать итог. И не был уверен, что успе­ет уложить всех прежде, чем кто-либо из них навредит его любимой женщине.

Женщине, которую я люблю.

Дракон подери, это осознание казалось таким приятным, когда он ее обнимал. Теперь же оно превратилось в слабость. Он мог и не справиться с болью ее потери.