В зале уже не было никого, кроме худенькой официантки с коротко подстриженными ярко-рыжими волосами и большими каре-зелеными, наивно смотрящими на мир, глазами. Она сосредоточенно мыла пол и тихонько напевала популярную композицию. Ее звали Эйвери Филипс, и она приехала сюда из маленького городка на севере вместе со своими друзьями.
Девушка нравилась Нейтану. По правде говоря, в основном он заходил сюда последнюю пару месяцев, чтобы выпить с ней после смены и послушать рассказы о времени, проведенном в Валдааре.
— Вы уже закрываетесь? — шутливо спросил он, бесшумно подойдя к работнице.
Эйвери, вздрогнув, оглянулась.
— Сэр, вы меня напугали! Я не думала, что кто-то здесь еще остался.
— Искуплю свою вину, — тихо произнес он. — Бросай швабру, пойдем, прогуляемся немного!
В Голубой Месяц темнело рано. Время стояло позднее, и безлюдную улицу уже освещали немногочисленные фонари. Нейтан достал самокрутку, раскурил и передал Эйвери.
— Будешь?
Девушка застыла в нерешительности.
— Ты не куришь такое? — усмехнувшись, спросил он.
— Только такое и курю! А вдруг вы меня уволите за ненадлежащее поведение?
— Тогда тебе придется со мной еще и выпить, чтобы загладить сей аморальный факт твоей биографии! А уволю я тебя, если не уберешь официозный тон. Начальник я никой, и уважать меня за это не стоит. К тому же, мы с тобой давно знакомы!
— А что делать с разницей в возрасте?
— Не брать в расчет, пожалуй! — развел руками Нейтан. — У нас этой разницы меньше десяти лет. Я даже в отцы тебе не сгожусь. Хватит выделываться, на вот, покури лучше.
Эйвери крепко затянулась и через несколько мгновений с наслаждение выдохнула облако дыма.
— Юг Атарии?
— Нет. Мне знакомый привез из Таттаренара, или…
— Именно! Тебя надули, босс. Но, нужно отметить, что эта тоже хороша!
Они докончили в тишине, и зашли в теплое помещение ресторана. Нейтан разлил по олд-фэшенам керинейскую дубовую настойку, кинул по паре кубиков льда и протянул один из бокалов девушке.
— У тебя какие-то проблемы? Никогда не видела, чтобы ты курил что-то кроме сигарет.
— Я устал! — утомленно ответил шеф. — Не физически, морально. Не хочу выглядеть перед тобой тряпкой, поэтому героически буду молчать о неприятностях. Лучше ты расскажи что-нибудь интересное. Твои истории меня здорово занимают!
— Прости, но у меня сегодня нет на это не сил, не желания. Давай просто допьем и разойдемся.
— Включи тогда хотя бы музыку, а то сидим как на похоронах.
Эйвери подошла к электрофону, поставила пластинку Марти Саймонс «Танцующие в темноте» и пощелкала переключателем.
— Нейт, эта старая рухлядь снова не пашет.
— Ох, жалко. Ну, оставь ее! Я потом что-нибудь придумаю.
Разговор не клеился, музыка умерла, поэтому они сели на диван за столиком и начали заниматься своими делами. Подсознание каждого, чуть подверженное воздействию выкуренного, подсказывало разуму, что для слов сейчас не время. Нейтан прихватил с собой бутылку и периодически подливал себе в стремительно опустошаемый стакан, а Эйвери отвернулась к окну и смотрела на пустую улицу. Через какое-то время она внезапно запела негромко:
Я не могу обо всем говорить лишь тебе
И целовать лишь тебя одного не могу
Но я могу обещать, что танец свой в темноте
Я для тебя одного приберегу
И бесконечен полет, и пустота в голове
И моя доля — для всех танцевать напоказ
Это призванье мое — они золотом платят мне
С тебя же отдельная плата — свет твоих глаз
Нейтан отставил недопитую настойку и с удивлением посмотрел на свою подругу. Эйвери тем временем продолжала, уже во весь голос:
И каждый хочет меня своею сделать женой
И каждый дарит мне все, что я захочу
Но кто бы поменялся своим местом со мной
Я за внимание своею свободой плачу
Ты, без сомнений, увяз в моей красоте
Боишься, что меня кто-то другой украдет
Но я могу обещать, что танцевать в темноте
Мы будем вместе, пока ночь не пройдет
— У тебя шикарный вокал, — начальник с одобрением похлопал ее по плечу. — Я готов поклясться, что ты поешь намного глубже и чувственнее, чем прима Саймонс. Почему бы тебе не занятья пением профессионально?
Сейчас он ощущал, что в стихах был какой-то скрытый подтекст. Может быть, автор и сама не знала, что он там есть. Но Нейтану казалось, что эта песня была придумана лишь для того, чтобы он услышал ее в этот вечер и что-то понял. Но что именно он должен был понять, все как-то ускользало от восприятия, а просить Эйвери спеть ее снова мужчина не захотел, так как, по его мнению, это выглядело бы странно.
— Судьба никогда не давала мне не единого шанса продемонстрировать свои таланты в нужный момент. Я не знаю, как объяснить это иначе. Иногда я думаю, что вот все мои друзья чего-то добились. А я сижу здесь и не представляю, что мне делать дальше. И нужно ли вообще что-то делать. Мне просто не везет, наверное. Насколько я жалко выгляжу, когда говорю все это?
— Ты выглядишь абсолютно нормально! Просто у нас сегодня вечер печали по нереализованным амбициям. На самом деле, в твоем возрасте многие не знают, что делать и куда идти. И, жизнь выведет тебя на нужную тропинку, я уверен. Просто доверься ей! У тебя еще все впереди. Если ты размышляешь об этом, то ответ сам тебя найдет.
Владелец ресторана помолчал немного, разгадывая ее лицо. Оно находилось так близко, что он слышал ее дыхание. Нейтан думал ободряющее обнять девушку, но не был уверен, что это уместно. Ему хотелось сказать какую-нибудь банальность, которую точно нельзя было растолковать двусмысленно.
— А сейчас мне интересно, что я еще не знаю о тебе? Ты много говоришь, но никогда не делишься тем, что происходит у тебя внутри.
Черт возьми! Это же звучит так же вызывающее, как «не хотела бы ты прокатиться на моем мопеде». Хотя, с другой стороны, что такого вызывающего в мопеде? Причем здесь вообще мопед? У него же мопеда-то даже и нет. А Эйвери, казалось, не замечает прямых намеков. Надо было как-то дать девушке понять о серьезности его намерений. И о том, что он хороший парень и ему можно доверять. Нейтан смотрел на чуть влажные от алкоголя губы и подумал, что, может быть, стоит ее поцеловать. Или же не стоит. Или лучше сейчас покурить еще, а потом все как-нибудь само на свои места встанет.
Еще через полчаса в ход пошли почти все его запасы курева и вторая бутылка настойки. Эви тем временем, помогая справиться с запасами, рассказывала ему о своем детстве, о родителях, о взаимоотношениях с друзьями. И хотя Нейтан не всегда успевал за нитью рассказа, от ее голоса, от того как она жестикулирует, когда говорит, по его телу пробегали мурашки. Разговор постепенно наладился. Одна тема плавно сменяла другую. Не о чем уже было переживать, и все уже встало на свои места. А разве могло быть что-то не на своем месте, когда такие хорошие люди собрались, и настроение друг другу своей компанией повышают. И целовать, между прочим, нужно было обязательно. И не только в губы. И не только целовать.
Когда все закончилось, они лежали на полу, обнявшись, и докуривали последний косяк.
— Эйвери, я тут подумал…
— Пора застелить пол коврами?
— Нет, я давно планировал продать ресторан. И теперь пришло время сделать это.
— Таким образом, ты планируешь от меня избавиться?
— Что ты, конечно же, нет! — он повернулся и дотронулся губами до ее лба. — Просто у меня, кажется, отпала последняя причина его держать, а у нас с тобой теперь появился прекрасный повод встречаться вне работы. И не переживай насчет этого! Я придумаю, куда тебя устроить.
