Когда в работу группы включился О’Нейл, большинство ее членов занимались расследованием авиакатастрофы рейса № 800 компании TWA, которая произошла возле берега Лонг-Айленда в июле 1996 года. Десять свидетелей утверждали, что на борту самолета произошел взрыв, после чего он упал. Это стало одним из наиболее трагических происшествий в американской истории, и ФБР мобилизовало все свои силы на раскрытие преступления, насколько это было возможно. Взрыв высотных зданий в Хобаре и крушение TWA-800 озадачили весь личный состав ФБР.

В первую очередь следователи предположили, что самолет взорвали или сбили в знак возмездия последователи шейха Омара Абдул-Рахмана, над которым начался судебный процесс в Нью-Йорке. Но после трех месяцев напряженного расследования бригада пришла к выводу, что катастрофа самолета произошла вследствие технической неисправности. Этот случай произвел негативное впечатление на общественность. Несмотря на свидетельства очевидцев, эксперты ФБР представили скептической публике свои неубедительные выводы. Тем не менее деморализованные сотрудники продолжал и реконструировать самолет из собранных частей в одном из ангаров Лонг-Айленда.

О’Нейл решил отозвать свою команду. Но перед этим вместе с экспертами Министерства обороны он определил высоту полета TWA-800, расстояние от берега и сопоставил их со временем предполагаемого взрыва. Он доказал, что самолет находился вне досягаемости ракеты «Стингер» — эта версия считалась наиболее вероятной. О’Нейл предположил, что вспышка, которую видели свидетели, могла произойти из-за утечки топлива. Это подтвердили эксперты ЦРУ, создавшие компьютерную модель по данному сценарию. Выводы совпали с показаниями очевидцев. Теперь спец-группа снова могла заняться бен Ладеном.

Резидентура «Алек» получила название от имени мальчика, которого усыновил в Корее Майкл Шойер, темпераментный коллега О’Нейла из ЦРУ. Первое время ФБР и управление работали над одним и тем же, что было крайне неудобно. После того как делом занялся Шойер, ФБР пришлось искать источник внутри резидентуры «Алек», чтобы получить как можно больше нужной информации. Шойер проявил уважение к Дэну Коулмену, первому человеку из ФБР, которого он пустил в свою вотчину. Коулмен был грузный, растрепанный человек с роскошными усами и непослушными волосами. Он был чрезвычайно придирчив (коллеги по ФБР называли его за глаза «угрюмый Санта-Клаус»), но не принадлежал к числу заносчивых парней из ФБР, которых так не любил Шойер. Вероятно, Коулмена давно бы уволили, если бы не его острый ум и вежливость, качества, которые особо ценил Шойер. Фундаментальный межведомственный конфликт не могла разрешить даже простая человеческая дружба. С точки зрения Коулмена как агента ФБР, необходимо было наказать бен Ладена за совершенные преступления и добиться справедливости, а с точки зрения Шойера проблема бен Ладена могла быть решена просто физическим устранением последнего.

Коулмен послушно сообщил собственному вышестоящему начальству. что единственный человек, заинтересовавшийся бен Ладеном и отслеживающий его деятельность, это О’Нейл, с которым он познакомился на одном из первых брифингов Дика Кларка в Белом доме. О’Нейл обратил внимание на бен Ладена в тот момент, когда большинство чиновников в американских верхах, даже в ФБР, не знали, кто он такой. За два месяца до перевода О’Нейла в Нью-Йорк Коулмен уже допрашивал перебежчика из «Аль-Каиды» Джамаля аль-Фадля, раскрывшего ему тайну существования разветвленной организации, ее террористических целей и глобальных амбиций. Коулмен провел несколько недель в Германии, закрывшись в доме вместе с Фадлем, и изучал структуру этой организации и личности ее руководителей. На основании показаний перебежчика он пришел к заключению, что Америка столкнулась с угрозой нового типа. Однако его доклад начальству встретил достаточно слабый отклик, и лишь два человека проявили интерес — Шойер и О’Нейл.

Только эти двое исполнились решимости остановить бен Ладена и его «Аль-Каиду». Но они сильно не нравились друг другу: их отношения отражали антагонизм между организациями, где они работали. Ответ американских спецслужб на вызов «Аль-Каиды» был омрачен личными антипатиями и межведомственными конфликтами. Коулмен чувствовал себя как между молотом и наковальней. Шойер и О’Нейл боролись друг с другом из-за бен Ладена — цели, которую ни одна из организаций так и не смогла поразить.

В замкнутом пространстве резидентуры «Алек» Дэн Коулмен продолжал изучать протоколы допросов Фадля. Он также читал расшифровки телефонных переговоров, перехваченных с линий связи различных предприятий бен Ладена в Хартуме. Чаще всего набирался номер, принадлежащий бывшему секретарю бен Ладена Вадиху эль-Хейджу, находившемуся в столице Кении Найроби. Большая часть разговоров Хейджа была переведена с арабского, за исключением нескольких разговоров, что он вел по-английски со своей американской женой. Он часто пытался употреблять кодовые выражения, которые жена отказывалась понимать.

— Пошли ему десять зеленых бумажек, о’кей? — говорил Хейдж в одном из разговоров.

— Десять красных бумажек? — переспросила жена.

— Зеленых.

— Ты имеешь в виду деньги? — сделала вывод жена.

— Большое спасибо, — саркастически заключил Хейдж.

Коулмен заинтересовался Хейджем, который, несмотря на трудное торговое ремесло, был внимательным отцом и заботливым мужем. Во время частых отлучек он звонил домой и просил жену не разрешать детям много смотреть телевизор. Для отвода глаз он работал в благотворительной организации под названием «Помощь народу Африки», а на самом деле промышлял подпольной торговлей драгоценными камнями.

В ЦРУ возникла идея попытаться завербовать Хейджа в качестве информатора. Когда Коулмен изучил распечатки, он пришел к выводу, что сделать это будет трудно, но все-таки решил поехать в Кению, в надежде найти доказательство существования «Аль-Каиды», про которую рассказал Фадль.

В августе 1997 года Коулмен и два офицера ЦРУ, в сопровождении нервных кенийских полицейских, вооруженных советскими автоматами АК-47, появились перед домом Хейджа в Найроби с ордером на обыск. Дом был обнесен высоким забором из шлакоблоков, покрытых битым стеклом. Тощая немецкая овчарка охраняла внутренний двор. Американская жена Хейджа Эприл Брайтски Рэй и ее шестеро детей были дома вместе с Мэрион Браун, матерью Эприл. Обе женщины, обратившиеся в ислам, носили хиджабы.

Коулмен многое узнал об этих женщинах, прежде чем впервые увидел их воочию. Он относил таких женщин к категории жен гангстеров, которые в общих чертах знали, чем занимаются их мужья, но которым практически невозможно предъявить обвинение в соучастии. Эприл была дородной женщиной с приятным круглым лицом. Она сказала, что муж выехал из страны по делам (действительно, он поехал в Афганистан на переговоры с бен Ладеном), но должен вернуться в ближайший вечер. Коулмен показал ей ордер на обыск и спросил, не знает ли она, где ее муж держит секретные документы.

Комната Хейджа была завалена разными папками. Пока агенты разговаривали с Эприл в гостиной, Мэрион Браун гостеприимно указала Коулмену на буфет в маленькой комнате.

— Не хотите ли кофе? — предложила она.

Коулмен заглянул на кухню и отказался.

— Очень хорошо, а то я бы, наверное, попыталась отравить вас, — сказала она.

Кругом были разбросаны бумаги, блокноты, восьмилетней давности квитанции за газ, визитные карточки банкиров, адвокатов, туристических агентств и охотничьих фирм. На комоде в спальне Коулмен нашел ноутбук фирмы «Эппл».

На следующий день вернулся Вадих эль-Хейдж. Это был худой бородатый мужчина с парализованной правой рукой. Хейдж родился в Ливане, а затем вступил в брак с американкой и получил гражданство США. Он обратился в ислам из католичества. У него на сей счет были свои соображения. Он отправился на встречу с агентами с единственной целью — рассказать им о преимуществах ислама, и потратил целый вечер на то, чтобы попытаться обратить Коулмена и других офицеров ЦРУ в религию Мохаммеда.