Как только новость о появлении Юсефа разлетелась по верхам, генеральный прокурор Джэнет Рено и директор ФБР Луи Фри прибыли в ЦСИО. Из этой комнаты руководили многими рискованными операциями, но ни одна не была такой срочной и сложной. Процедура выдачи, которую только что ввели в действие, требовала получения особого разрешения. Для того чтобы ФБР могло действовать за пределами США, следовало обратиться в Международное полицейское агентство. Необходимо было договариваться и с различными ведомствами правительства США. Подобная дипломатия требовала длительных переговоров и согласований. Но времени не было совсем. Если Юсеф ускользнет, то он, вне всяких сомнений, попытается взорвать американские пассажирские лайнеры или спикировать на самолете прямо на штаб-квартиру ЦРУ.
О’Нейл уже поднял в воздух группу конвоирования, но пока не привел в действие группу захвата. В Пакистане находился единственный агент ФБР, который мог быть использован в этой операции. О’Нейлу удалось подключить нескольких агентов из Drug Enforcement Administration[54] и Отдела Госдепартамента по дипломатической безопасности, находившихся в этой азиатской стране. Сотрудники спецслужб завербовали двух пакистанских военных и отправились в отель, пока Юсеф не успел сесть в автобус.
7 февраля 1995 года в 9.30 по пакистанскому времени агенты вошли в гостиницу «Су-Каса» в Исламабаде и постучались в дверь комнаты № 16. Несколько секунд спустя сонного Юсефа повалили на пол и связали ему руки. Весть о задержании террориста молниеносно достигла штаб-квартиры ФБР. На один из этих трех напряженных дней, проведенных в ЦСИО, пришелся сорок третий день рождения О’Нейла. В конце концов он все-таки отнес чемоданы в свою новую квартиру. Был уже вторник, его первый официальный рабочий день.
В Вашингтоне О’Нейл вошел в состав узкой группы экспертов по борьбе с терроризмом, которая состояла при Дике Кларке. В паутине федеральных агентств, занимавшихся антитеррористической деятельностью, Кларк был главным пауком. Все, что касалось этой сферы, немедленно попадало в зону его пристального внимания. Он был первым координатором National Security Council[55] по борьбе с терроризмом. Эта должность предоставляла ему максимум полномочий. Его ближайшее окружение, известное как Counterterrorism Security Group (CSG),[56] состояло, главным образом, из высокопоставленных сотрудников ЦРУ, АНБ, высшего эшелона Министерства обороны, Министерства юстиции и Государственного департамента. Эти люди встречались еженедельно в «Ситуационной комнате» Белого дома.
Самым проблемным участником АГБ всегда являлось ФБР. Представители этого подразделения обычно были молчаливы и пассивны. Джимены не доверяли разведчикам, подозревая их в юридическом релятивизме: спецслужбам политическая целесообразность казалась важнее необходимости строго карать за преступления. О’Нейл был другим. Он стремился к тому, чтобы развивать партнерские отношения с другими ведомствами. По мнению Кларка, многие агенты главной федеральной правоохранительной службы были тупы и медлительны. Достигнув высшей точки карьеры, они тянули время до пенсии. На этом фоне О’Нейл выгодно отличался одержимостью своим делом, склонностью к импровизации, откровенностью и завораживающей непредсказуемостью.
Кларк и О’Нейл были сильными личностями, неудивительно, что они сразу же стали оппонентами. Каждый стремился воспользоваться другим в своих целях. Кларк проталкивал своих выдвиженцев на ключевые посты. Благодаря своим кадрам он потом получал любую внутреннюю информацию. За два десятилетия в правительстве (он начинал в 1973 году клерком в Пентагоне) его протеже заполонили едва ли не весь Капитолийский холм[57]. Кларк был эффектным, но одиноким мужчиной, жившим в Арлингтоне, штат Вирджиния. У крыльца его деревянного дома, выкрашенного в голубой цвет, росли азалии, а над крышей развевался американский флаг. Речь Кларка была настолько выразительна и декларативна, что любые аргументы оказывались бессильны. Амбициозный и нетерпеливый, он дневал и ночевал в своем кабинете на третьем этаже старого здания, находящегося возле западного крыла Белого дома. Мало кто мог возбудить его воображение так, как соперник. Интриги ФБР были его любимым видом спорта, где он стал абсолютным чемпионом. Правда, играл в них он не так часто. Кларк был резким и неприятным собеседником, ему было трудно находиться в обществе. Во время беседы он смотрел поверх головы слушателя. Рыжие волосы уже поседели, на бледном лице застыла неприятная улыбка человека, знающего о жизни все. Он отметил, что О’Нейл был одним из немногих, кого беспокоила угроза терроризма. В гот момент в Вашингтоне мало кто придавал этому значение. Кларк и О’Нейл были выходцами из простых семей и не получили утонченного воспитания. Джон все еще помнил запахи улиц Нью-Джерси, когда его способности оценил Кларк, сын няни и фабричного рабочего. О’Нейл, как и Кларк, знали, что скрывается за политической мишурой.
Два руководителя работали над разграничением сферы ответственности спецслужб, что имело долгую предысторию. В 1995 году их усилия увенчались успехом благодаря президентской директиве, выдвинувшей ФБР на главную роль в расследовании актов терроризма, а также планировании превентивных мер. После взрыва в Оклахома-Сити в апреле того же года О’Нейл создал особый сектор по борьбе с внутренним терроризмом, а сам сосредоточился на совершенствовании и расширении деятельности иностранного отдела. О’Нейл организовал обмен сотрудниками между своим управлением и Антитеррористическим центром ЦРУ, несмотря на сопротивление обеих организаций.
Тем начинающим агентам, которые оказывали ему подобающее уважение и демонстрировали абсолютное послушание, он давал ценнейшие советы. О’Нейл был могущественным владыкой своей вотчины. Он мог запросто положить руку на плечо каждого своего сотрудника и сказать, что любит его. О’Нейл был способен на совершенно необычные поступки, чтобы помочь своим подчиненным, когда у кого-то из них возникали материальные трудности или проблемы со здоровьем. Но он мог держать себя и очень жестко, не только с подчиненными, но и с начальниками, когда те не шли навстречу его предложениям. Многие коллеги, возненавидевшие его после первого знакомства, становились потом его верными сторонниками, «сынами Джона», как они до сих пор себя называют. Были и те, кто уступали ему дорогу. Всякий, кто пытался не отставать от него, обреченно понимал, что придется пожертвовать буквально всем — браком, семьей, личной жизнью. Сам О’Нейл уже давно принес такую жертву.
Приход О’Нейла в ФБР совпал по времени с интернационализацией преступного мира и правоохранительной деятельности. В 1984 году ФБР получило право расследовать преступления за пределами Соединенных Штатов, однако этот мандат не имел большой ценности из-за отсутствия связей со всемирными полицейскими службами. О’Нейл взял за правило завязывать тесные связи с любым зарубежным полицейским или агентом безопасности, который попадался ему на пути. Он называл это «черной работой». По мнению Кларка, О’Нейл действовал как ирландский «крестный отец», который правит через взаимную дружбу, долги и обязательства. Он постоянно находился у телефона, поддерживая или устанавливая новые связи, создавая собственную сеть, которая должна была способствовать расширению деятельности ФБР в мировом масштабе. Несколько лет спустя О’Нейл стал, вероятно, самым информированным следователем в мире. Он же первым организовал слежку за Усамой бен Ладеном.
Мало кто из американских сыщиков или разведчиков, включая самого О’Нейла, имел хоть какое-то представление об исламе и разбирался в причинах недовольства религиозных фундаменталистов, которые в конце концов и стали виновниками атаки на Всемирный торговый центр и других преступлений против Соединенных Штатов. Обычно во главе ФБР стояли американцы католического вероисповедания, итальянского или ирландского происхождения. Большинство агентов, включая и высший эшелон, подобно О’Нейлу, были выходцами из Нью-Джерси, Филадельфии, в крайнем случае из Бостона. Они называли друг друга мальчишескими именами: Томми, Дэнни, Микки, будто вместе стояли служками в церкви или играли в хоккей за приходскую команду «Святой Крест». Они были чрезвычайно патриотичны и с детских лет приучены не задавать вопросов вышестоящим.
