Первые поселенцы Грили были людьми средних лет и принадлежали к среднему классу. Они приехали поездом, а не фургоном или почтовым дилижансом, и привезли собственную систему ценностей и стандарты поведения. Эти люди намеревались создать идеальное общество, которое станет моделью для городов будущего, и считали, что члены общины должны обладать определенными качествами: трудолюбием, моральной чистотой и трезвостью. На таком фундаменте должна была возникнуть прогрессивная цивилизация. Действительно, когда Саид Кутуб сходил с поезда, Грили уже стал самым заметным поселением между Денвером и Кайеном.

Семейные ценности были в Грили главными. В городе отсутствовали бары и винные магазины, а церкви, казалось, стояли на каждом углу. В колледже был один из самых лучших музыкальных факультетов в стране, который часто устраивал концерты, чем искренне наслаждался Кутуб. По вечерам в колледже выступали известные люди. Джеймс Миченер[10], получив Пулитцеровскую премию за роман «Сказания юга Тихого океана», вернулся, чтобы провести мастер-класс по литературе в школе, где он учился и преподавал с 1936 по 1941 год. Наконец-то Кутуб нашел общество, цели которого были ему столь близки. «Маленький городок Грили, в котором я теперь проживаю, просто прекрасен, — писал он вскоре после приезда. — Каждый дом похож на цветущую плантацию, и улицы подобны тропинкам в саду. Владельцы этих домов в свободное время трудятся на своих участках — поливают их и подстригают газоны. Кажется, это все, что они делают». Ужасный темп жизни, неприятно поразивший Кутуба в Нью-Йорке, теперь был далеко отсюда. Передовица «Грили трибюн» сообщала о том, что черепахи спокойно бродят по улицам в центре города.

Но даже в Грили были свои мутные течения. В миле к югу от университетского городка находился маленький уголок салунов и магазинов спиртного. Его называли Город-Сад. Здесь трезвенники Грили не имели никакого влияния. Район получил свое название в эпоху сухого закона, когда местные бутлегеры[11] прятали бутылки ликера в арбузы, которые продавали студентам колледжа.

Америка недвусмысленно дала Кутубу понять, что он — цветной. В одном городе (Кутуб никогда не говорил, где именно) он увидел, как толпа белых избивала негра: «Они пинали его ботинками до тех пор, пока он не превратился в мясо и кровь на дороге». Можно только вообразить, какую опасность чувствовал смуглый путешественник Саид. Даже в либеральном Грили сегрегация складывалась весьма ощутимо. Черных семей здесь было мало. Коренных жителей — индейцев — государство выселило в резервации. Произошло это после столкновения, унесшего жизни четырнадцати кавалеристов. Натан Микер, основатель Грили, лишился тогда своего скальпа. В двадцатые годы в город были приглашены мексиканские гастарбайтеры для работы на полях и скотобойнях. Хотя таблички, запрещавшие мексиканцам оставаться в городе после захода солнца, уже поснимали, но в католическом храме все еще присутствовал отдельный вход для цветных, которые, как предполагалось, должны были сидеть на хорах. Англосаксы могли гулять в южной части красивого парка позади здания суда, а латиноамериканцы — в северной.

Иностранным учащимся следовало знать свое место. Студенты из Африки, Латинской Америки и Азии, так же как большинство гавайцев, сформировали ядро международного клуба, к которому примкнул и Кутуб. Колледж также принимал гостей из маленькой ближневосточной общины, включая недавних палестинских беженцев и нескольких членов иракской королевской семьи. Жители Грили относились к ним хорошо и часто приглашали их в гости на обеды и праздники. Однажды Кутуба и его друзей не пустили в кинотеатр. Владелец решил, что они цветные. Узнав, что они египтяне, владелец извинился и впустил посетителей. Но Кутуб отказался войти, раздраженный тем, что цветным египтянам можно, а цветным американцам нет.

Несмотря на напряженную обстановку в городе, колледж прогрессивно поддерживал равенство рас. На летние учебные сессии в Грили приезжали множество преподавателей из негритянских колледжей Юга, да и среди студентов попадались чернокожие. Одним из них был Джем Маклендон, звезда школьного футбола[12]. Он являлся членом международного клуба и жил в одной комнате со студентом-палестинцем. Поскольку парикмахеры в Грили отказались обслуживать Джема, ему приходилось каждый месяц ездить стричься в Денвер. В конце концов несколько арабских студентов проводили юношу в местную парикмахерскую и отказывались уходить до тех пор, пока Маклендона не обслужили. Кутуб писал позже, что «расизм сбросил Америку с вершины горы до подножия человечества».

Футбольный сезон 1949 года был неудачным для Колорадского колледжа. Маклендон просидел весь сезон с травмой, и команда проиграла все игры, пережив незабываемый разгром со счетом 103:0 от команды университета Вайоминга. Кутуб считал американский футбол примитивным зрелищем. «Ноги в этой игре не играют никакой роли, — сообщал он. — Вместо этого каждый игрок делает попытку взять мяч руками и бежать с ним или бросить его в ворота, в то время как игроки другой команды препятствуют ему различными способами, включая удары в живот, или яростно пытаются сломать ему руки или ноги… Тем временем болельщики кричат: «Сломайте ему шею! Проломите ему голову!»

В городе жили женщины, весьма опасные для одинокого египетского бакалавра. Женская эстетика чувствовалась в Грили гораздо острее, чем в других поселениях американского Запада. Женская аура ясно ощущалась в удобных зданиях с их широкими парадными подъездами, практичных и привлекательных магазинах, красивых общественных школах, но нигде это так сильно не чувствовалось, как в самом колледже. Среди двух с лишним тысяч студентов, зарегистрированных к концу семестра, женщин было более сорока процентов, в то время как в целом по стране этот процент едва достигал тридцати.

Главными факультетами колледжа были педагогический, музыкальный и театральный. Горожанки из Денвера и Феникса, работницы с ферм и равнинных ранчо, обитательницы небольших горных городков стремились в колледж, обладавший прекрасной репутацией. В зданиях из желтого кирпича девушки Запада наслаждались свободой.

В этом отдаленном городе Саид Кутуб опережал свое время. Окружавшие его женщины спрашивали, как он представляет себе их место в обществе и, следовательно, их отношения с мужчинами. «Проблема сексуальных отношений является просто биологической, — объяснила Кутубу одна из женщин колледжа. — Вы, люди Востока, чересчур усложняете этот простой вопрос, притягивая сюда элементы морали. Жеребец и кобыла, бык и корова, баран и овца, петух и курица — никто из них, совокупляясь, не думает о моральных проблемах. И поэтому жизнь проста, легка и беззаботна». Тот факт, что женщина была преподавателем, казалось Кутубу еще более опасным, ибо она могла развратить молодое поколение аморальной философией.

Летом Кутуб прослушал курс элементарной композиции английского языка. Он настолько уверился в своем знании английского, что попытался сдать экзамен за три курса, а также риторику. Кутуб очень хотел выучить язык и мечтал написать книгу по-английски. О том, чего он достиг в этой области, можно судить по его странному и тревожному рассказу, опубликованному в студенческом литературном журнале «Fulerum» в конце 1949 года всего спустя год после приезда в Америку. Рассказ называется «Мир — это непослушный мальчик!». «В Египте есть древняя легенда, — писал он. — Когда бог мудрости и знания решил создать историю, он дал маленькому мальчику большую книгу и перо и сказал: «Иди по всей земле и напиши все, что видишь и слышишь!» Мальчик по имени История сделал все, что бог велел. Он встретил умную и красивую женщину: