Если лететь в западном направлении, то видно, как поверхность начинает изгибаться, образуя невысокую горную цепь Аль-Сарават, протянувшуюся на тысячу миль от Иордана до южного берега Йемена. Встречаются горы высотой свыше трех тысяч метров. Массив Аль-Сарават делит страну на две неравные части: узкую западную, Хиджаз, заключенный между горами и Красным морем, и огромную Пустыню.
Словно форпост стоит в котловине между горами древнее курортное место Эт-Таиф. Оно сильно отличается от других климатических зон Аравии. Бриз с Красного моря отражается от горного барьера, создавая прохладный микроклимат, обволакивающий горное плато туманами и приносящий периодические дожди. Зимой иногда случаются даже заморозки. До прихода ислама этот регион славился виноградниками, а позже — фруктовыми садами, где росли груши, персики, абрикосы, апельсины и гранаты. Розы из Эт-Таифа источали такой неповторимый аромат, что из них изготавливалась самая дорогая парфюмерия. Среди лавандовых полей охотились горные львы. После того как львов истребили, вышла из-под контроля местная популяция бабуинов. Они стали совершать набеги на города, выпрашивая еду. В ноябре 1953 года в Эль-Таиф приехал старый король Абдул-Азиз, чтобы спокойно умереть.
Дважды в Эт-Таифе происходили события, повлиявшие на объединение Аравии, сначала духовно, а потом политически. В 630 г. н. э. Пророк Мохаммед осадил укрепленный город, который сопротивлялся его власти. Мусульманские отряды получили разрешение от командиров использовать катапульты, чтобы сломить сопротивление защитников города, несмотря на то, что при этом могли пострадать женщины и дети. (Позже «Аль-Каида» использовала этот прецедент для того, чтобы оправдать убийство мирных жителей 11 сентября, а самолеты приравняла к катапультам.) Тогда осада закончилась неудачей, и Мохаммед был вынужден отступить, но в течение года правители города обратились в ислам, и последний оплот язычества пал. Затем снова, уже в 1924 году, когда Абдул-Азиз вел кампанию за объединение Аравии, город перешел в руки ихванов; он был разграблен, три тысячи мужчин было убито: им перерезали горло, а тела сбросили в общественные колодцы. Освобождение Эт-Таифа открывало войскам Саудита путь в Хиджаз.
После этой трагедии наследный принц Фейсал, бывший одним из юных воинов Абдул-Азиза, повел отряды саудитов в Мекку по извилистым караванным путям. Он мечтал о том дне, когда Хиджаз соединят хорошей дорогой со всей страной.
Пока Фейсал не стал королем, дорога в Эт-Таиф так и оставалась недосягаемой мечтой. Крутые склоны гор сопротивлялись даже наиболее крепким и хорошо продуманным современным строительным конструкциям. Предполагалось, что дорога пойдет через скалы, и это стало большой проблемой: требовались экскаваторы, бульдозеры, погрузчики, фейдеры, без которых невозможно современное строительство. Кроме того, дорога должна была строиться по принципу тоннеля. Это значит, что один участок необходимо полностью закончить перед тем, как начнется строительство другого. Фейсал пригласил иностранные компании разработать проект, но никто из них не представлял, как подступиться к этому делу. Не помогало даже щедрое финансирование. Тогда бен Ладен предложил собственный план и даже представил точный график работ.
Замечательная идея бен Ладена заключалась в том, что строительные механизмы следовало разобрать на запчасти и доставить к месту строительства на верблюдах и ослах. Затем на месте бульдозеры и тракторы нужно снова собрать и приступить к работе.
В Эт-Таифе бытует легенда, что. для того, чтобы проложить маршрут, бен Ладен лично гонял осла по горам, пока не обозначил на карте место будущей дороги. В течение двадцати месяцев, начиная с 1961 года, он жил со своими людьми в гористой местности, собственноручно производя взрывные работы и размечая мелом дорогу для бульдозеров. Несмотря на плотный график, дело продвигалось медленно. Часто на стройплощадке появлялся сам Фейсал и интересовался, не завышена ли смета.
Двухполосная дорога, которую спроектировал бен Ладен, пролегала через гранитные скалы, петляла по звериным тропам, пересекала различные геологические зоны. На горизонте ясно виднелось Красное море и пустынный берег Судана. Через две трети пути по горам гранит сменился базальтом, а затем песчаником. Там дорога расширилась до четырех полос и стала более пологой, затем шоссе вырвалось на открытое пространство желтой пустыни, где число рядов увеличилось до шести. Дорога из Эт-Таифа в Мекку — это всего лишь 88 километров. По окончании строительства Саудовская Аравия окончательно объединилась, а Мохаммед бен Ладен стал национальным героем.
В королевстве существует такой обычай: во время священного месяца Рамадана бедняки обращаются к принцам и богачам с просьбой оказать милость. Мохаммед бен Ладен был известен своим благочестием и отзывчивостью. Как-то он оплатил операцию в Испании человеку, который потерял зрение. В другой раз селянин обратился к Мохаммеду с просьбой помочь сделать колодец для деревни. Бен Ладен не только помог с колодцем, но и дал средства на строительство мечети. Он остерегался публичности, обычно сопровождающей благотворительность. Бен Ладен часто говорил, что дар не угоден Богу, если совершается ради личной славы. «Он всегда молился в положенное время и призывал к этому других людей, — вспоминал Усама бен Ладен. — Я не помню, чтобы он сделал что-либо против исламского закона».
Неуемная натура Мохаммеда бен Ладена проявилась в жажде обладания женщинами. Ислам разрешает мужчине иметь до четырех жен одновременно и разводиться по той причине, которая кажется мужу значимой. Чтобы расторгнуть брак, достаточно лишь заявить: «Я развожусь с тобой». У Мохаммеда бен Ладена родилось пятьдесят четыре ребенка от двадцати двух жен. Сколько всего было жен — подсчету не поддается, ибо часто он «женился» после обеда и разводился к вечеру. Кроме того, у Мохаммеда было много наложниц, которые оставались в доме бен Ладена, если рожали ему детей. «Мой отец имел право сказать, что он родил двадцать пять сыновей для джихада», — говорил позднее его семнадцатый сын Усама.
В середине пятидесятых Мохаммед взял в жены сирийскую девушку из порта Латакия. Он отправился туда по строительным делам и летом 1956 года встретил четырнадцатилетнюю Алию Ганем. Ее родня жила в небольших припортовых деревнях Омранея и Бабрион и выращивала апельсины. Этот район был центром секты алавитов, ветви шиитского ислама, насчитывавшей около полутора миллионов последователей в Сирии, включая правящий клан Асадов. Богословы традиционного ислама утверждали, что алавиты в своих верованиях сочетают элементы христианства, зороастризма и язычества. Про них говорили, что они веруют в реинкарнацию: душа человека после смерти может переселиться в другого человека и даже в звезду. Они также прибегали к «такийи», или религиозной симуляции, отрицая, например, что являются алавитами, и утверждая, что исповедуют господствующее течение ислама.
Алия пришла в дом бен Ладена четвертой женой. Подобное положение старшие жены иногда еще называли положением жены-рабыни. Четырнадцатилетней девочке было очень тяжело покинуть родную семью, поселиться в чужом доме в недружественном окружении старших жен и исполнять желания бен Ладена. В сравнении с другими женами она выглядела более современной и светской, несмотря на то что должна была появляться в обществе в парандже и скрывать свой взгляд под накидкой из конского волоса. У Мохаммеда и Алии родился только один ребенок. Это произошло в январе 1958 года. Его назвали Усамой, что означает «лев», по имени одного из сподвижников Пророка. Когда мальчику исполнилось шесть месяцев, большое семейство переместилось в святой город Медину, где бен Ладен приступил к реставрации мечети Пророка. Самая младшая из жен бен Ладена, однако, осталась в Джидде. Несмотря на то что их отец был состоятельным и уважаемым человеком, семья жила в большом обветшалом доме в Аль-Амарийи, скромном квартале с маленькими магазинами и бесконечными бельевыми веревками на балконах. Это был первый пригород, построенный за старой крепостной стеной Джидды. Сегодня на этом месте находится мечеть, но напротив нее все еще стоит офис Мохаммеда бен Ладена — невзрачный оштукатуренный одноэтажный дом с зарешеченными окнами. Человек этот удивлял своей скромностью, столь нехарактерной для быстро разбогатевшей нации. «Да упокоится в мире душа моего отца, который был строг, но не обращал внимания на внешний вид, — вспоминал Усама. — Наш дом выглядел гораздо хуже особняков многих людей, работавших на нас».
