— Диана, то есть Даша, иди домой, — сказал Петр.

— Так, говоришь, он не такой человек. Познакомились-то, поди, пять минут назад. Ты, часом, к нему не за товаром пришла? — поинтересовался первый.

В этот момент переулок огласился отчаянным воем сирены, и показалась милицейская машина. Из кабины выскочили еще двое, вооруженные автоматами.

— Взяли голубчика, тепленького, прямо с поличным, — сказал первый омоновец, заталкивая Петра в машину. Тот замешкался и оглянулся на Дашу:

— Мама! Маме сообщи!

— Маму вспомнил, сучонок! — добродушно хмыкнул второй омоновец. — А когда наркотой торговал, вспоминал ее, а?

— Вы не правы! — Слезы отчаяния текли по Дашиному лицу. — Отпустите его.

Но омоновцы только отмахнулись от нее, как от назойливой мухи.

— Петр! Петя! — кричала Даша. — Я же не знаю, как найти маму!

— Маме… — из-за спин омоновцев крикнул Петр. — Ольга Васильевна, телефон двести тридцать три…

Но договорить ему не дали. Сильный удар на миг оглушил Петра, и он мешком упал на скамью.

— В семнадцатое, как обычно, — приказал омоновец двум прохожим-свидетелям. — Чтобы через полчаса быть там.

— Пустите меня, я поеду с ним! — крикнула Даша и рванулась к машине.

— А ну пошла отсюда, сучка! — сказал кто-то и, повернувшись к другому, объяснил: — Наркоманка. Видишь, глаза какие. Но взять не успела, так что приходится отпускать.

Машина заворчала и уехала, оставив Дашу одну посреди тихого безлюдного переулка. Она хотела закрыть лицо руками и только тут заметила, что по-прежнему держит в руках букет из белых и лиловых астр. Даша прижала букет к груди. Это было единственное, что осталось у нее от Петра.

Она медленно пошла дальше, не понимая, куда идет. Казалось немыслимым, что этот парень, которого она впервые увидела всего два часа назад, стал ей вдруг так дорог. «А если бы не это свидание, — подумала она, — я бы никогда не узнала о том, что случилось. Он бы просто исчез, и все, и я бы никогда даже не догадалась… Хотя, может быть, тогда бы этого не случилось…» Все, что только что произошло, казалось диким, кошмарным сном, но букет в руках доказывал: то, что было, — было.

Даша снова и снова вспоминала все, что произошло. «Мама, сообщи маме», — говорил он. Господи, да где же ее искать? Может быть, написать по электронной почте, мама забеспокоится и, возможно, откроет его почтовый ящик. Певцова Ольга Васильевна, что-то в этом было очень знакомое. «Ну да, ведь нашу учительницу биологии зовут Ольгой Васильевной, но это, скорее всего, просто совпадение». Фамилии учительницы Даша не помнила, но точно не Певцова, хотя… ну, конечно! Ольга Васильевна Журавлева. Значит, это не она. Даша опустила голову и поехала домой.

Семка встретил Дашу, как обычно, буйной собачьей радостью, и ему было совершенно непонятно, отчего молодая хозяйка не ласкает и не гладит его, как делала всегда. Даша действительно не замечала ничего вокруг, она машинально взяла вазу и поставила в нее цветы. Вот и все, что осталось от виртуального романа, так и не случившегося в реальном времени,

«Ольга Васильевна… Ольга Васильевна…» — бесконечно крутилось в голове, как испорченная виниловая пластинка. Певцов Петр Геннадьевич… наверное, домашний адрес можно узнать через милицию. Но кто станет разговаривать там с ней, с Дашей? Вот вернутся родители, надо поговорить с ними, может быть, они помогут.

Чтобы чем-то заняться, Даша вышла погулять с Семкой. Они побродили минуть пятнадцать под моросящим дождем и вернулись домой. Надо было готовить уроки, но едва ли не впервые в жизни Даша не могла сосредоточиться на книгах. Знания, которые в них содержались, внезапно показались ненужными, пустыми.

Вечером вернулись родители и очень удивились, застав дочь в дурном расположении духа и даже заплаканной.

— Что, он обидел тебя? — забеспокоилась мать.

— Нет, совсем нет, — затрясла головой Даша.

— Я вижу, что что-то произошло! Скажи мне, в чем дело? Он не пришел?

— Нет, мама. Просто… Случилось что-то ужасное. — Даша расплакалась, а потом рассказала родителям о том, что произошло днем.

— Это было ужасно, ужасно! — повторяла она. — Понимаете, они не хотели верить, они решили, что он торгует наркотиками, но это неправда!

— Ну хорошо, хорошо, — пыталась успокоить дочь Галина Павловна. — Уверяю тебя, в милиции во всем разберутся, и завтра же Петр будет дома, а может быть, он уже дома.

— Нет, — покачала головой Даша. — Он бы позвонил.

— Дурочка ты моя, — вздохнула мать. — Ну почему ты решила, что в такой ситуации для него самым главным будет позвонить тебе. Вы знакомы-то один день, да что там день — два часа.

— Мы знакомы гораздо дольше, — возразила Даша.

— Ну хорошо, — не стала спорить Галина Павловна. — Но согласись, что после такого потрясения Петр может забыть даже что-то важное. Шутка ли, сколько времени он провел в отделении милиции…

— Я вот посидел однажды по молодости лет, — вставил Феликс Николаевич. — Босиком ходил по Университетской набережной, и меня арестовали за мелкое хулиганство. Так вот когда меня привели в отделение, у меня в буквальном смысле отшибло память, причем настолько, что я долго не мог вспомнить имя-отчество отца, твоего дедушки, а его дату и место рождения так и не вспомнил. Можешь себе представить, Дашурка, не вспомнил дедов день рождения!

Как ни странно, история с забыванием дня рождения дедушки Дашу успокоила, но общее уныние не проходило. Очень плохо было на душе.

— Тебе надо поспать, — сказала Галина Павловна. — Вот прими таблетку, и увидишь, утром все как рукой снимет.

— Так рано еще совсем, мама!

— Ничего, сегодня ложись пораньше. Когда у человека депрессия, ему нужно как можно больше спать.

Даша послушно взяла из рук матери таблетку реладорма и запила ее водой. Действительно, через несколько минут все вокруг поплыло, сознание начало затуманиваться, и ее потянуло в сон. Даша вышла в коридор, чтобы пройти в туалет, и услышала голос матери, доносившийся с кухни:

— Господи, Феликс! У меня за Дашуру прямо душа болит. Какое она еще наивное дитя! Решила, что этот Петр относится к ней так же, как она к нему. Все принимает так серьезно, как будто это уже любовь на всю жизнь. Дети, дети…

— А мне этот Петр очень подозрителен, — заметил Феликс Николаевич. — И история какая-то странная. Чтобы так, посреди бела дня, вдруг хватали ни в чем не повинного человека, у которого при этом случайно оказался кокаин. Якобы его кто-то случайно ему подсунул… Все это очень неправдоподобно.

— Наркотики — это же огромные деньги, — сказала Галина Павловна. — Представляешь, сколько стоит такой пакет? И чтобы вот так отдать его первому встречному?

— Тут может быть только два варианта, — сухо и по-деловому продолжал Феликс Николаевич. — Либо он действительно со всем этим повязан. И на улицу эту они попали не случайно. Он должен был там появиться в определенное время и таким способом получить «товар». А то, что он с девушкой идет, — так это даже хорошо, никто ничего не заподозрит. Ведь, как я понял, именно он назначил место и время встречи с Дашурой. Вполне возможно, это было сделано с совершенно определенным расчетом.

— Ужасно, — тяжело вздохнула Галина Павловна. — Просто в голове не укладывается… Представляешь, и ее ведь могли взять как сообщницу.

— Могли, — согласился Феликс Николаевич. — Но не взяли. И это наводит меня на совершенно другое предположение.

Даша замерла на месте. Голос отца звучал серьезно, почти сурово. Обычно он говорил насмешливо, сыпал смешными историями из жизни, и потому было очень странно слышать его абсолютно серьезный голос.

— Могло быть вот что, — говорил Феликс Николаевич. — Его подставили. Подбросить наркотики — это беспроигрышное дело. Это делается тогда, когда хотят тихо избавиться от человека. Дело, видимо, не так серьезно, чтобы убирать его физически, но кто-то не хочет, чтобы этот Петр находился на свободе. Способ-то, в общем, испытанный, старый. Значит, он кому-то помешал. А это, в свою очередь, значит, что он не так прост, как думает Дашура. Ты подумай, сколько тут всего задействовано: ОМОН, милиция, килограмм, или сколько там было, кокаина, причем, заметь, настоящего, надо было и за это заплатить. Кому-то он серьезно наступил на хвост. И нашей дочери соваться в это дело совсем не нужно. Таково мое мнение.