Яковлев познакомился с Николаем и его семьей. Несколько дней он присматривался к царскому быту.

Обратил особое внимание на болезнь наследника Алексея Николаевича, но не проронил ни одного слова и не задал ни одного вопроса. Только спустя трое суток он объявил Николаю, что имеет полномочия от ВЦИКа вывезти из Тобольска его и всю семью. Однако, учитывая болезнь Алексея Николаевича, получил новое задание — вывезти его одного. Такая постановка вопроса озадачила бывшего царя. Он усмотрел здесь какой-то подвох и наотрез отказался подчиниться распоряжению. Яковлев его предупредил.

— Прошу этого не делать, — сказал он, — я должен исполнить приказ. Если вы откажетесь ехать, то я должен буду воспользоваться силой или отказаться от возложенного на меня поручения. Тогда вместо меня могут прислать другого, менее гуманного человека.

Здесь Николай почувствовал жесткую хватку новых властей и еще острее ощутил — в который раз — полное бессилие пред обстоятельствами.

26 апреля 1918 года в половине четвертого утра из Тобольска в жестких кибитках выехали Николай Александрович, Александра Федоровна и их дочь Мария Николаевна. Остальные члены семьи остались в Тобольске.

Ближайшим пунктом назначения, куда стремился попасть Яковлев, была Тюмень… Впрочем, до сих пор никто не знает точных намерений Яковлева. Известно только, что он попал в Екатеринбург. Здесь его задержали и объявили «вне закона» за то, что он пытался вывезти царя за границу. Яковлев протестовал, но с ним не церемонились и посадили в каталажку. Через сутки, правда, отпустили. Он уехал в Москву и опуда прислал телеграмму своему телеграфисту: «Собирайте отряд. Уезжайте. Полномочия я сдал. За последствия не отвечаю». И все. Перед кем он отчитывался в Москве? Кому сдал полномочия? Какие могут быть последствия, за которые он не хотел нести ответственность? Об этом ни слова. Создается впечатление, что Яковлева использовали для выполнения какой-то части миссии, не посвящая во весь план операции. Есть основания предполагать, что председатель ВЦИК Свердлов, подписывая документы Яковлеву, знал, что задержание в Екатеринбурге не случайное недоразумение, а часть большого плана.

На такую мысль наводит одно обстоятельство. Накануне приезда Яковлева в Тобольск прибыл небольшой отряд из Екатеринбурга под командованием Заславского. По воспоминаниям свидетелей того времени, он был очень неприятным, желчным человеком. Он сразу же потребовал переселения царской семьи из губернаторского дома в каторжную тюрьму. Столь суровая мера, по его мнению, была необходима для предотвращения возможного побега Николая, которого собираются якобы освободить сообщники, соорудив подкоп под зданием. Однако начальник караула Кобылинский и в целом его отряд воспротивились такому решению, и Заславский уехал в Екатеринбург, пригрозив солдатам охраны, что это дело он так не оставит.

С приездом спокойного и вразумительного комиссара Яковлева о Заславском забыли и вспомнили о нем, лишь когда отставной царь, его жена Александра Федоровна и их дочь оказались в Екатеринбурге. Создавалось впечатление, что по какому-то хитро разработанному плану, чтобы не подымать большого шума в Тобольске, их заманили в екатеринбургскую ловушку. Николая, его жену и дочь поселили под усиленной охраной в доме Ипатьева — последнем пристанище царя. Сюда же привезли и остальных членов семьи, которые остались в Тобольске.

Жизнь императора и его семьи в Екатеринбурге, как говорится, не назовешь медом. Они попали в железные лапы вышеупомянутого Заславского и еще двух «специалистов», Шаи Исаковича Голощекина и Якова Хаимовича Юровского. В биографии этой троицы много белых (вернее, скорее всего, черных) пятен. Шая Исакович, мещанин города Витебска, по мнению современников, был человеком жестоким, с некоторыми чертами деградации на лице. На Урале он являлся членом областного совета и областным военным комиссаром.

Под стать Голощекину был и Юровский. Его дед Ицка проживал в Полтавской области. Отец Хаим был уголовным преступником, которого сослали в Сибирь, за что его сын, Яков Хаимович, решил отомстить царю и его семье. Сам мститель учился в Томской еврейской школе «Талматейро» при синагоге, но так и не закончил ее. В Томске у него был часовой магазин. Примкнув к большевикам, параллельно с ремонтом часов он стал заниматься революционной деятельностью, за что его и сослали в Екатеринбург. Там Юровский открыл свою фотографию. По мнению близко знавших его людей — это был злопамятный, скрытный и жестокий человек.

Председателем Уральского областного совета был Белобородов (Янкель Вайсбарт). Вся троица числилась в партии большевиков и поддерживала тесную связь с председателем ВЦИК Яковым Свердловым (Янкель Мовшевич Розенфельд), а тот с Львом Троцким (Лев Давыдович Бронштейн). Забегая вперед, скажем: о своей близости с Белобородовым Троцкий говорит в автобиографической книге «Моя жизнь». «Я жил, — пишет он, — уже не в Кремле, а на квартире у своего друга Белобородова». Эти два друга вместе со Свердловым проводили на Дону «расказачивание», безжалостно уничтожая не только мятежных казаков, но и мирных жителей хуторов и станиц. На их совести тысячи и тысячи загубленных ни в чем не повинных душ.

Но в начале 1918 года их занимали другие проблемы. К тому времени Троцкий стал вторым человеком после Ленина в партии и государстве. Но вторые роли его не устраивали, он хотел быть первым. Однако на пути к этой цели стояли два человека — Ленин и Николай II. Первый обладал сильным политическим авторитетом и поддержкой внутри страны, кроме того, он был опытным бойцом, которого так просто не обойдешь. Правда, в запасе всегда оставались крайние методы.

Что касается царя, то здесь помеха исходила с другой стороны. Шла война. Молодая Советская республика пылала в огне революции. Большевики могли не удержать власть. В таком случае союзники царской России или немцы могли бы освободить Николая и вернуть ему трон. Следовательно, царь или его наследник также представляли опасность для планов Троцкого.

Изначально устранение царя и его семьи замышлялось осуществить в Тобольске. Именно с этой целью (другого объяснения не найти) туда приезжал из Екатеринбурга Заславский. Однако он не нашел поддержки со стороны начальника караула и солдат, под стражей которых находилась царская семья. Заславский, как говорят, вернулся не солоно хлебавши в Екатеринбург и доложил сложившуюся обстановку Белобородову, который в срочном порядке выехал в Москву, где встретился с Троцким и Свердловым. Здесь они, надо полагать, и разработали тот хитроумный план перевода царя из Тобольска в Екатеринбург, который успешно осуществил Яковлев.

Лев Борисович спешил. В мутной воде взбаламутивших Россию революционных событий он чувствовал себя вполне уверенно и понимал, что рыбку ловить надо быстро, пока муть не осела на дно. Обстановка благоприятствовала планам «иудушки» Троцкого. Внутреннее и внешнее положение Советской России требовало подписания мирного договора. Страна находилась в состоянии крайней экономической разрухи, старая армия развалилась, а новая боеспособная, рабоче-крестьянская, еще не была создана. Народ требовал мира, на этом настаивал и В.И. Ленин. Однако значительная часть высших партийных работников, в том числе и Троцкий, не считаясь с объективными фактами, требовала продолжения войны. В партии образовалась группа «левых коммунистов» во главе с Бухариным, не допускавших мысли о каких-либо соглашениях с империалистами. Бухарин договорился даже до того, что во имя «интересов международной революции» нужно идти на утрату Советской власти. Это была демагогическая и авантюристическая политика. В какой-то мере примыкал к ней и Троцкий, в то время нарком иностранных дел. Он предлагал: объявить войну прекращенной, армию демобилизованной, но мира не подписывать.

В конце января 1918 года в Бресте начались мирные переговоры с Германией. Провожая советскую делегацию в Брест, Ленин давал напутствие Троцкому: