Мы снова шли, огибая камни и торчащие ветви, и только через добрых двадцать шагов я собралась с духом, чтобы закончить:

— Я оказалась в волшебном кольце.

Сквозь туман проглядывали остатки ветхой каменной стены и полуразрушенные фермы. Я уставилась на них, чтобы скрыть панику — Дин все молчал. Вороны перекликались одна с другой, чернильными пятнами по верхушкам деревьев впереди темнея на фоне тумана. Они определенно следовали за нами.

— Подожди, — сказал наконец Дин. — В волшебном кольце… ты имеешь в виду ведьмино кольцо? Зачарованное место?

— Ты знаешь это название? — Удивление пересилило боязнь, что Дин все-таки сочтет мой рассказ слишком фантастическим.

— Я слыхал о них. — Казалось, он и думать забыл, о чем я говорила. Губы его были сжаты, между бровями залегла морщинка. Он явно выглядел рассерженным, но из-за моих слов или по какой-то другой таинственной причине — сказать трудно.

— Я оказалась в кольце, меня окутал туман, — продолжала я, — и, клянусь тебе, Дин, я попала прямиком в Землю Шипов. В волшебную страну.

Дин бросил взгляд влево, вправо от тропы, впившись глазами в деревья по одну сторону и во двор заброшенной фермы по другую. Его рука нырнула в карман — правый, тот, где он носил выкидной нож.

Ветер шевельнул волосы у меня на затылке. Ветки вокруг закачались, заскрипели, заклацали голодными ртами. Дин схватил меня за локоть.

— Об этом нельзя говорить вот так, посреди леса.

— Какого… — начала я, но он уже тащил меня по тропинке к остову дома. Крыша жилья провалилась, в полу зияли дыры, открывавшие погреб. Вороны раскаркались, казалось, еще громче.

— Иди спокойно, — прошептал Дин мне в ухо. — Как ни в чем не бывало. Мы просто парень и девушка, которые вышли на прогулку. — Разжав стискивавшие мне локоть пальцы, он сунул свою ладонь в мою.

Я вновь бросила взгляд на деревья. Ветер утих так же внезапно, как и поднялся, и они стояли неподвижно, только тени от них казались длиннее, а сучья — острее, чем прежде, да в голове шумело, как когда Тремейново кольцо перенесло меня в Землю Шипов.

— Просто парень и девушка, — кивнула я. Мои пальцы сами собой крепче вцепились в его ладонь, и ответное пожатие ободрило меня.

— Иди вперед, — прошептал он, касаясь губами моих волос. — И не оглядывайся, пока мы не окажемся внутри.

Вскоре, достигнув пустого дверного проема, мы юркнули в дом, где перед камином все еще стояли ветхий, трухлявый стол и стулья — можно было подумать, разложение охватило жилище с такой сверхъестественной скоростью, что его обитатели бежали в спешке. Дин, отпустив мою руку, принялся сгибать и разгибать пальцы.

— Хватка у тебя что надо, принцесса.

— Когда разнервничаюсь, да, — согласилась я. — Так ты не считаешь меня чокнутой из-за всего этого? Если я скажу, что видела Добрый Народ и что…

Дин прижал палец к губам. Вороны на деревьях вокруг дома все никак не унимались.

— Знаю, это звучит безумно. — Я понизила голос, чтобы меня нельзя было услышать снаружи. — Я встретила одного из них и разговаривала с ним. Его имя Тремейн. И он просто ужасен. — Я поежилась.

Дин кивнул, все еще словно прислушиваясь к чему-то.

— Чернокрылые стерегут нас. Пока. Что касается этого Тремейна — полагаю, он чего-то хотел от тебя?

— Я… Почему ты так решил? — недоуменно моргнула я.

— Доброму Народу вечно что-то нужно, — ответил Дин. — Они как сороки: увидят блеск — в вещи или человеке — и сразу пытаются заграбастать себе.

Расспросить, откуда он столько знает о Народе, я решила позже. Пока хватит и того, что он верит мне.

— В общем, — продолжила я, — мы заключили сделку. Он обещал, если мой Дар послужит его целям, рассказать о Конраде. Я выполню свою часть и отыщу брата. Необязательно ведь случится что-нибудь ужасное.

— Аойфе… — Дин взял меня за руки и усадил на стул. Пол под ножками угрожающе заскрипел. — Ты доверилась мне, рассказав все честь по чести, и теперь я сделаю то же для тебя, хорошо? — Дин вновь выглянул наружу. — Видишь ли, Аойфе, по всем доходившим до меня слухам, на слово Народа нельзя положиться. Все до одного они — вероломные, коварные негодяи.

— Это только слухи, — ответила я. — Ты не встречал никого из Народа, а я встречала. И по большому счету у меня нет другого выбора, как делать то, что велят.

— Ни один человек из тех, кто встречался с Народом, не смог потом ничего рассказать, — возразил Дин. — Никто из них не вернулся. Поэтому-то, кроме слухов, ничего и нет. Разорви сделку, Аойфе. Я сказал бы то же, обручись ты с каким-нибудь болваном.

— Думаю, ты бы так сказал, обручись я с кем угодно, — улыбнулась я, но Дин не ответил на улыбку.

— Послушай, принцесса. Никто не ставит под сомнение твою сообразительность — с этим у тебя полный порядок. Но говорю тебе, с Народом дела иметь нельзя. Ни разу я не слышал, чтобы это обернулось чем-нибудь хорошим.

— У меня нет выбора. — Остатки моего приподнятого настроения таяли, как солнечный свет под наползающим на дом туманом. — Он угрожает расправиться с тобой и Кэлом. К тому же, если я не выполню его требования, мне никогда не найти Конрада.

Дин дернул щекой:

— Я не боюсь вирусотварей и уж как камень крепок не испугаюсь какого-то паршивого бледного червяка, шныряющего в своем тумане.

— Зато я боюсь, — без обиняков сказала я. — Дин, у меня нет родных, кроме Конрада, и у меня нет друзей в Лавкрафте, если я вернусь туда, кроме тебя и Кэла. Я никогда не прощу себе, если из-за меня на вас ополчится Народ.

— Тремейн, значит, так его зовут? — проворчал Дин. — Хоть знать, кому из этих бледнокожих наподдать при случае.

Раньше я думала, что навсегда останусь одна, а узнав правду о нашей семье и Даре, только укрепилась в своем предположении. Но то, с какой горячностью и настойчивостью Дин готов был выслушивать мои рассказы о Народе, и как, даже не задумываясь, он принимал их на веру, беспокоило меня. Вызвана ли его реакция тем, что он не просто обычный еретик? Я могла и дальше мучиться сомнениями — или в обмен на собственную прямоту попросить такой же от него. Горло у меня перехватило, но я постаралась унять дрожь в руках и взглянула в серебристо-серые глаза, отражавшие мою фигуру. Они смотрели твердо, как закаленная сталь, прямо, почти не мигая. С такими шутить не станешь.

— Дин, — торопливо проговорила я, пока хватало смелости, — я знаю, что ты такой же, как я.

Он поднял бровь:

— В каком смысле как ты, принцесса?

— Ты можешь находить потерянное и никогда не потеряешься сам, — ответила я. — Можешь зажечь лампу без огня. Знаешь о Народе и ни слова не возразил на то, что я будто бы владею силами, которые любой нормальный человек назвал бы невероятными. Дин, ты тоже странный. Ты видишь мир таким, какой он есть, а не таким, как о нем говорят прокторы. Для тебя мир таков, каким он был для моего отца.

Дин резко отпрянул, выпустив мои руки.

— Ты сама не знаешь, о чем говоришь, Аойфе.

— Знаю, — прошептала я, не подавая виду, хотя сердце у меня так и стиснулось. — Скажи мне правду, Дин. Скажи мне, что я не одна.

— Я хотел бы помочь, принцесса, — ответил Дин. — Но не могу. Все, что я могу сказать, — забудь обо всем, поверни назад и возвращайся домой. Но ты все равно так не поступишь, потому что ты — это ты.

— Дин, у тебя есть Дар?

Первое подозрение у меня возникло, когда он проделал трюк с лампой, и в дальнейшем оно только укреплялось. Вопрос, повисший между нами, отдавался в ушах визгом сирен и ревом толпы. Я хотела, чтобы Дин просто ответил мне; пусть даже разозлился бы — его молчание было невыносимым.

— Кое-что я умею, это правда, — проронил наконец он. — Я всегда знаю, где север, где юг, и если нужно найти потерянную вещь, она словно сама зовет меня. Но фокусы вроде тех, что были припрятаны в рукаве у твоего старика, — нет. Ничем таким я не владею, Аойфе.

Капли начавшегося дождя испестрили пол и забарабанили по полуразрушенной крыше.

— Значит, все это время ты знал, что Дар и Народ существуют на самом деле и спокойно смотрел, как я бьюсь, словно рыба об лед? Тоже мне друг называется.