— Вроде того, — ответила я, стараясь перекричать рев ветра и турбин. — Алуэтт весьма… дружелюбна.

— Она та еще штучка. — Дин покачал головой. — В драке просто фурия, а пить с ней вообще не садись — ирландский матрос, и тот раньше под стол свалится.

— Тебе ли не знать, — с неожиданным для себя самой ядом откликнулась я. — У вас с ней явно богатое прошлое.

Дин пыхнул сигаретой:

— От вас ничего не скроешь, мисс Аойфе.

Я мотнула головой:

— Нетрудно догадаться. Она в тебе чуть дырку не провертела глазами с тех пор, как мы на борту.

— Я же говорю, — пробормотал Дин. — Настоящая фурия.

— Далеко еще? — Я скрестила руки на груди и надула губы, будто шестилетка. Мне хотелось топнуть ногой и потребовать, чтобы эта самая Алуэтт держалась подальше от моих друзей. Я чувствовала, что теряю над собой контроль. Все вокруг завертелось, закрутилось, заплясало…

Нет. Я принялась повторять в уме ряд Фибоначчи, цепляясь за звук голоса Дина, за холодные прикосновения ветра к щекам, успокаивая себя, приводя мысли в порядок, захлопывая дверь в безумие, от которого кровь вскипала в жилах.

— До Аркхема? Часа два, может, три.

Дин щелчком отправил тлеющую сигарету за поручни. Я проводила огонек глазами и поежилась.

— Скорей бы уж. Честно говоря, как-то я неуютно себя чувствую так далеко от земли.

На самом деле неуютно было выглядеть испуганной школьницей на фоне Алуэтт и остальной команды. Хватит с меня предвзятого отношения там, дома. Чтобы еще и здесь еретики смотрели на меня сверху вниз, а Кэл отталкивал при малейшем проявлении внимания — это уж слишком.

— А мне здесь, в небе, нравится. — Дин спрятал замерзшие ладони под мышками. — Свобода. Никто не тыкает пальцем и не говорит — это вот еретик, а это рационалист. И прокторов никаких нет. Летишь себе и летишь.

Я повернулась, решив, что пора возвращаться.

— Надо посмотреть, как там Кэл. А то, может, они с Алуэтт уже сговорились сбежать и пожениться.

— Да, она умеет вскружить голову. — Дин присвистнул. — У бедняги Кэла просто нет шансов.

— Еще бы, для него это вообще в новинку, — пробурчала я.

Дин выудил из кармана расческу и пригладил растрепавшиеся от ветра волосы.

— Я догадался. — Он пролез за мной в люк и захлопнул его. — Так, может, забудем о нем? Разве вы не хотите осмотреть «Красавицу»?

Я кивнула. Если Кэл ведет себя как болван, почему меня это должно заботить? Да и когда еще я попаду на дирижабль? Раз уж я здесь, нужно использовать такую возможность.

— Очень хочу.

Я проследовала за Дином через трюм, и по узкому коридору мы пробрались в кормовую часть, где от жужжания лопастей турбин ныли зубы.

— Здесь кубрик. — Дин указал на хромированную дверь с латунной табличкой без надписи. Ниже, между когтей орла с распростертыми крыльями была прорезь для карты-пропуска.

Я коснулась отчеканенного V-образного силуэта и провела пальцами по выжженному шраму на месте названия корабля и его оперативного номера.

— Так он не всегда был «Красавицей»?

Дин кивнул.

— Вражеский транспортник, — отозвался он. — Перевозил офицерский состав, как Гарри говорил. Сам он со своим экипажем в сорок четвертом потерпел крушение под Берном, ну и захватили эту посудину. Отбили у офицерни и их некродемонов.

Я непроизвольно отдернула руку. Дин внимательно посмотрел на мое лицо, слегка ко мне наклонившись.

— Точно не тошнит? — спросил он. — Как-то вы позеленели.

— Некродемоны… — пробормотала я. — Не слишком приятно… слышать…

— Да уж, — произнес Дин, качая головой. — Но их давно здесь нет, мисс. Можно не бояться, что они вдруг выскочат и укусят.

Он со смехом перевернул орла вверх ногами.

— Не в этом дело, — прошептала я. — В смысле, я не некродемонов испугалась.

Я и сама могла стать некродемоном, если вирус возьмет вверх, — еще страшнее тех, что носились над Европой на корабле, ставшем потом «Красавицей».

— Просто больная тема, — объяснила я Дину и, чтобы пресечь дальнейшие расспросы, указала на запертый люк. — Давай еще что-нибудь посмотрим. Хватит о некровирусе.

Дин открыл было рот, потом закрыл и махнул рукой:

— Там эфирная. Связь, навигация и всякое такое. Куча приборов и трубок. Скучища, в общем.

Я прикусила губу, готовая на все, лишь бы отвлечься от мыслей о болезни.

— Я все равно хочу взглянуть.

— Как скажете, — пожал плечами Дин.

Он открыл люк, за которым оказалась совсем небольшая каморка, и я едва не вскрикнула при виде кутерьмы спутанных проводов и разбитых эфирных трубок. Изнутри удушающе запахло жженым пергаментом.

— Так и… — Я закашлялась и прижала к лицу носовой платок — ядовитый синевато-белый дым окутал все вокруг. — Так и должно…

Эфирный передатчик, использовавшийся, по-видимому, для связи с другими кораблями, не подлежал восстановлению, превратившись в груду горелого металла. Провода были раскиданы по всей комнате, стены испачканы сажей. Дирижабль, накренившись, заложил вираж, и к моим ногам подкатился барабан рекордера — покрытый тонкой латунью валик, на который записывались переданные в эфире сообщения.

— Таких аварий не бывает.

Дин, развернувшись, бросился в сторону рубки.

— Определенно. Это диверсия.

Жан-Марк пропустил искромсанные провода передатчика сквозь пальцы, словно останки утраченного сокровища.

— Пожарный топор, капитэн. Все вдребезги. А я-то думал — что это я ни одну станцию в эфире поймать не могу?

Капитан Гарри двинул кулаком в переборку, украсив ее вмятиной.

— Мерде. Ты видеть что-нибудь, парень?

Дин покачал головой:

— Мы были снаружи. Наткнулись случайно, пока я показывал мисс Аойфе корабль: она раньше никогда не летала.

Гарри обратил на меня свои красные окуляры, и я опустила взгляд на кривой шрам, шедший через его подбородок.

— А вы, мадмуазель? Вы наблюдать этот черный негодяй? Этот поганый крыс с острый сталь на мой бедный корабль?! — последние слова он проревел таким страшным голосом, что все, даже Дин, вздрогнули.

— Нет, сэр, — прошептала я, не смея поднять глаза.

— Иметь враги, мадмуазель? — грозно осведомился Гарри. — Иметь рэзон нападать на мой бедный корабль, как помешанный?

У меня запылали щеки — сам того не подозревая, он подобрался слишком близко к истине.

— Нет, сэр! Я этого не делала!

Посверлив меня глазами, капитан хмыкнул.

— Ладно. Возвращаться в трюм и сидеть там, — приказал он. — Ты тоже, Харрисон.

Я прошагала бок о бок с Дином обратно к своему месту, чувствуя одновременно и облегчение, и нарастающее беспокойство. Алуэтт взглянула на нас из рубки через приоткрытый люк, но ее пальцы на панели управления продолжали двигаться, будто по собственной воле, выправляя курс и скорость под беспрестанно меняющимся ветром. Дирижабль проваливался и вновь набирал высоту, так что внутри у меня неприятно екало. Но ведь теперь без сигнала с аркхемской радиовышки ночная посадка невозможна, разве не так? И на помощь позвать не удастся. Нас фактически лишили глаз и ушей. Лететь без связи днем — это одно, но ночью, при таком ветре… Я содрогнулась.

Кэл дернул меня за рукав:

— Что случилось?

— Кто-то разбил передатчик, — ответила я вполголоса. — Дин говорит — диверсия.

— Ну, мы с Алуэтт вне подозрений, — сказал он. — Мы были здесь, обсуждали жизнь в городе, пока не услышали, как вы зовете капитана.

— Никто и не обвиняет твою драгоценную Алуэтт, — огрызнулась я.

Покосившись на Дина, Кэл склонился ко мне, чтобы тот не услышал:

— Аойфе, нам грозит опасность?

Еще как грозит. Я ощущала ее с той же определенностью, с какой угадывала, что профессор Лебед готовит внеочередную контрольную.

— Кэл, мы сбежали от прокторов, — сказала я вслух. — Сам-то как думаешь?

В этот момент в трюме появились Жан-Марк и капитан Гарри. Я поднялась на ноги. Жан-Марк нес барабан рекордера, сжимая его ладонями с торцов. На тонкой, как бумага, латуни виднелись островки царапин — группки знаков азбуки Морзе, которые останутся в вечности. Если мы упадем, люди будут знать, что произошло.