Разросшиеся города и их процветавшая экономика ускорили стремительные социальные изменения, породив новый тип правящего класса, более многочисленный и жадный до богатства и власти. Традиционная правящая элита в городах состояла из епископов и государственных чиновников — миссов, гастальдов, графов и других правителей. Теперь к ним присоединились или пришли им на смену феодальные магнаты, епископальное духовенство, крупные рыцари, известные как вавассоры и капитаны, и все их приближенные и кровные родственники. Деление на духовенство и мирян все больше стиралось, поскольку в клир шло множество дворян, живших вполне по-светски, в частных домах, с женами и любовницами. Оптимизм и благосостояние новой аристократии этого периода также вели к росту уровня рождаемости, что, в свою очередь, еще больше увеличивало ее численность.

Возникновение нового правящего класса было не единственным социальным процессом в городах в то время. Был налицо также рост «cives»[20], зачаточного класса свободных людей, получавших доходы от коммерции, ростовщичества, а также высококачественного ремесленного производства. Вдобавок развивался слой «popolino»[21], который мы теперь можем назвать рабочим классом, — отчасти свободный, а частично связанный различными видами рабской зависимости. Он был наиболее многочисленным слоем населения, конечно, добывавшим себе хлеб насущный тяжелым трудом, служа господам или подряжаясь на не требующую квалификации работу; чаще всего это были бездомные люди, которые спали под открытым небом и, естественно, составляли неотъемлемый элемент прироста городского населения. Однако основной импульс развитию городов в XI веке давала быстро разрастающаяся прослойка знати. Увеличение ее численности вызывало потребность в новых источниках доходов, поэтому дворяне стремились к торговле, коммерции, к лакомым кускам в сфере недвижимости и положению в традиционной церкви и аристократии. Кроме того, они обладали военным потенциалом, выдвигаясь в качестве конных воинов и бойцов.

Перед лицом этих сил государство, в любом случае бывшее слабым и неспособным поддерживать централизованный контроль, пришло в упадок, выродившись в не более чем умозрительную категорию и обратив Италию в простое географическое понятие. Власть захватила новая городская элита, либо изгнав традиционную аристократию, либо просочившись в нее. Она правила, формируя коммуны, которые становились доминирующей политической силой на полуострове. Эти коммуны были по существу объединениями людей — новых синьоров или аристократов, — связанных между собой клятвами преданности, пользовавшихся народным признанием, ведших дела в своих городах и управлявших ими. Сначала они возникли в 1180-е годы в Милане, Пизе, Лукке, Парме, Риме и Павии, в следующем десятилетии за ними последовали Пьяченца, Ареццо, Асти и Генуя, а затем — Верона, Пистойя, Комо, Сиена, Болонья, Флоренция и многие другие в начале XII века. Коммуны возникли почти везде на севере и в центре Италии, в то время как на Юге норманны начали строить сильное централизованное государство. Коммуны представляют поистине впечатляющий материал для изучения процесса революционных изменений и политического эксперимента и оставили по себе множество интересных достопримечательностей.

Города управлялись тем, что известно как консульская система, отзвук классических времен. Основу ее составляли консулы, которых члены коммуны выбирали из своего числа сроком на один год, облекая их полномочиями, основанными на клятве верности. Имелось нечто вроде рудиментарного парламента в форме «condone», или общего собрания всех членов коммуны, где решения принимали довольно анархическим способом, выкрикивая «да» или «нет». Однако действительно серьезные решения принимало собрание консулов, числом от четырех до двадцати, которые были представителями исполнительной и судебной власти в коммуне. На практике политическую жизнь коммуны контролировали высокопоставленные фамилии: Джандонати, Фифанти и Аббати во Флоренции, Делла Торре, Сорезино, Пустерла и Манделло в Милане и Герардеска, Висконти и Гаэтани в Пизе представляют прекрасный пример.

Эта форма правления существовала, пока в смутные 1190-е годы и в самом начале XIII века в ответ на растущую угрозу со стороны «ροροίο» аристократические коммуны не усвоили представление о сильном человеке с более концентрированными исполнительными властными полномочиями. Такими людьми стали подесты, избираемые из знати, хотя и на сравнительно короткий срок службы. Города на протяжении периода коммун неизменно оставались захватническими и милитаристскими по своей природе, заботящимися прежде всего о своей обороне и расширении. Они постепенно перерастали в города-государства, ведшие постоянные войны с соседними феодалами за принадлежавшие им земли, которые в случае победы присоединяли. На протяжении второй половины XI и всего XII века им удавалось действовать как сплоченным единствам, пользуясь выгодами внутреннего согласия.

Это согласие укреплялось еще и внешней угрозой, что неудивительно, поскольку они часто бились между собой. Пиза и Генуя вели войну с 1067 по 1085 год, Флоренция объявила войну Сиене в 1082-м, затем захватила Фьезоле и напала на Лукку; Милан конфликтовал с Павией, Кремоной и Лоди в 1107-м, и это лишь немногие примеры. Они также подвергались постоянной угрозе и вооруженным нападениям со стороны старинных знатных родов: Эсте, имевших виды на Феррару и Падую; Гвиди, Убальдини и Альберти, бившихся против Флоренции, и семей Альдобрандески и Маласпина, угрожавших новому порядку в Сиене и Модене.

Однако самый серьезный вызов новым городам-государствам, ставший в итоге фактором, выявившим их коллективную мощь, исходил от централизованного германского государства и наводившего ужас на многие народы императора Фридриха I Барбароссы, или Рыжебородого. Барбаросса, князь из рода Гогенштауфенов, принял императорский венец в 1155 году, а затем занялся восстановлением центрального авторитета королевства, ставя тех, в ком видел анархических узурпаторов, на место. Он ворвался в Италию с мощной немецкой армией в 1158-м, чтобы смять миланскую коммуну, а затем потребовать «царской» централизованной власти над городами на церемонии в Ронкалье. Когда Милан восстал против него в 1162 году, он безжалостно спалил его дотла, и положение ведущих городов-государств на короткое время показалось угрожающим. Однако они ответили с похвальным единством и силой, создав Первую Ломбардскую лигу против Барбароссы, который на вершине своего могущества в 1160-е годы начал теснить большинство городов Северной Италии, включая Венецию, Верону и Виченцу, главные города Пьемонта, Ломбардии и Эмилии. Император выступил против Лиги в 1174 году, но потерпел сокрушительное поражение при Леньяно в 1176-м и был вынужден принять Констанцский мир, ратифицированный в 1183 году и узаконивший авторитет и положение коммун. Позднее в том же веке подобных уступок от германцев добились коммуны тосканские, объединившиеся в собственную лигу: так завершился разгром государственнической контрреволюции. Вторая Ломбардская лига для защиты от германцев была сформирована в 1226 году.

К концу XII века коммуны пережили ряд существенных и полных глубокого значения изменений, которые в конце концов бросили вызов аристократической монополии, а затем опрокинули ее. Коммуны всегда были по своей природе в высокой степени соревновательными, полными ожесточенной борьбы за положение и богатство, что неудивительно в период подобного быстрого развития. Между тем, к концу века это соревнование вылилось в дикое и часто кровавое междоусобное соперничество, ведшее к серьезным нарушениям законности и порядка во многих городах. Возникла серьезная опасность для жизни знати, создавшей в ответ обширные и сплоченные семейные кланы, consorterie.