Бортниковы — совсем другое дело. Они вращались в одном с Ростовцевыми кругу, у них было много общих знакомых, а Ира с Аннушкой всегда находили тему для болтовни, будучи страстными любительницами модных прикидов и светских тусовок. Правда, Ире не очень нравилось, что Бортниковых все было подчинено деньгам и удовольствиям. Собственно, в стремлении к наслаждениям не было бы ничего предосудительного, если бы не оттенок разврата — во всяком случае, Ирине так казалось. Иначе она не могла назвать ту свободу, которую супруги предоставляли друг другу в выборе партнеров по сексу. Серега мог на глазах у жены уединиться с какой-нибудь девицей, не говоря уже о многочисленных интрижках, Аннушка не отставала от муженька, постоянно меняя любовников. Это глубоко претило Ростовцевым и не давало перейти грань от приятельских отношений к дружеским. Впрочем, им вполне хватало этого: Ирина была не их тех женщин, что особо нуждаются в близких подругах, к тому же у нее была Ася, а Павел по натуре был довольно замкнут и не подпускал к себе близко никого, кроме любимой жены, — им было очень хорошо вдвоем.

Представляю, что он обо мне думает. Небось рвет и мечет. А мне все равно, может быть, ненависть даже лучше равнодушия. Это пройдет, как только он узнает новость. Я пойду к нему в восемь, там никого не будет. Мы снова будем только вдвоем. И я скажу ему все-все! Настал мой час, и я уже его не упущу… Иду.

В офисе давно уже не было никого, кроме охраны, когда послышались ее шаги. Серега ушел последним, напоследок зайдя к нему и договорившись, что Павел позвонит ему сразу после разговора. Алена смело вошла в кабинет — в ней будто произошла какая-то перемена, позволившая ощутить себя уверенной и сильной. Сама села в кресло, ничего не говоря и предоставляя ему начать разговор.

— Ну? — Он не выдержал. — Выкладывай, чего надо.

— А все того же. — Она закинула ногу на ногу — юбка у нее была коротенькой. — Тебя, родной.

— У тебя что, крыша совсем съехала? Или предпочитаешь, чтобы с тобой иначе разговаривали?

— Предпочитаю. Только не так, как ты это себе представляешь. Я беременна!

Она крикнула это торжествующе, даже ликуя. Будто одержала победу над ним, и теперь он находится полностью в ее власти. Не подумав о том, что на сей раз, уже обжегшись, он может и не поверить ей. Даже не подумав объяснить свое чудесное «исцеление».

— Заткнись! — Павел тоже закричал, не выдержав, благо, охрана была далеко и не могла слышать. — Мне надоели твои глюки. То тебе мерещится, что ты концы отдаешь, то возомнила себя будущей матерью. А я всему этому должен верить, дурак безмозглый. Так, что ли? Так вот, заруби себе на носу: мне плевать на твое состояние — будь ты хоть трижды больной или беременной. Если это твоя главная новость — вали отсюда, я тебе не верю.

Она внутренне торжествовала: он просто не верит. Значит, если поверит, то будет вести себя по-другому. Все дело для него в том, что она его обманула, поэтому он не осознал значения того, что она ему сообщила.

— А ты, Паш, и есть дурак. Только я тебя, дурака, люблю. Потому и обманула. Хочу, чтобы мы были втроем: я, ты и наш ребенок. У тебя ведь супружница бесплодная? А я рожу тебе хоть семерых — ты только делай свое дело.

Он чуть не задохнулся от ее пошлости и вульгарности. Эта сумасшедшая не была похожа на Алену — ту Алену, которую он знал и когда-то любил. Да и на Кипре она была другой — выходит, притворялась. И сейчас явно врет.

— Вот, смотри, любимый. — Она достала из сумки какие-то бумажки и положила перед ним. — Это справка от врача и результат теста. Все чин-чина-рем, так что ты не сомневайся, на сей раз я говорю правду.

Павел уставился на бумажки. Только сейчас до него дошел истинный смысл сказанного ею. Ребенок? Но ведь она при нем пила какие-то таблетки, говорила — противозачаточные. Опять ложь. Он машинально посмотрел на бумажки — с печатью врача, на бланке поликлиники. Результат теста положительный…

— Что… — Он вдруг охрип. — Что все это значит?

— Это значит, что я беременна от тебя уже два месяца. Ребенок родится в марте — наш ребенок. Понимаешь, твой ребенок! У те-бя бу-дет ре-бе-нок!

— Не ори. — Павел взял себя в руки. — Значит, ты специально заманила меня, чтобы забеременеть, а потом шантажировать меня этим? Да ты прямо монстр какой-то! Вот только ничего у тебя не выйдет, дорогуша. Моя жена не поверит тебе — раз. Я никогда не оставлю ее даже ради ребенка — два. Так что твои расчеты оказались неверны.

— Ой ли? — Она прищурившись, посмотрела на него. — Паш, подумай, у тебя будет ребенок. Пойми, наконец, я говорю правду!

Павел внезапно вспомнил разговоры последних дней с Ириной. Почему это обе упорно говорят о ребенке, нет ли здесь какой-то связи? Он вдруг почувствовал, что слишком далеко заходит в своих подозрениях — при чем тут Ирина? Скорее всего мозг уже отказывался воспринимать реальность, видя во всем подвох. Но, похоже, сейчас она не врет. Так может?.. Он решился:

— Слушай, Аленка, я тебе поверю и на этот раз. Только давай мы с тобой договоримся.

— О чем? — насторожилась она.

— Я дам тебе денег, много денег, куплю квартиру в Москве, машину — все, что захочешь. Только отдай мне этого ребенка, откажись от него. Мы с Ирой усыновим его, он ни о чем не будет знать…

— Заткнись! — Она вдруг заплакала. — Так ты думаешь, что я все это сделала из-за денег? Как ты мог, как ты мог? Я же люблю тебя, а ты тычешь мне свои вшивые деньги! Мне нужен только ты, и я получу тебя, можешь не сомневаться. У меня родится здоровый, красивый малыш, от которого ты будешь без ума. И вынужден будешь взять и меня — с ним вместе. А про то, чтобы я отдала своего ребенка твоей мадам, забудь. Никогда этого не будет, никогда — заруби ты себе это на носу или сунь ей в одно место все свои квартиры, тачки и баксы, она же все это так любит!

— Чего же ты хочешь? — спросил он устало.

— Тебя. Хочу, чтобы ты ушел от нее и пришел ко мне. Только в этом случае ты сможешь рассчитывать на ребенка. А нет — так ты никогда не увидишь его, ты даже не сможешь доказать, что это твой ребенок. Я запишу его на имя своего мужа. А пока ты снимешь мне квартиру, где я буду жить до родов, и будешь заботиться обо мне. Пока не разведешься. Надеюсь, наш ребенок не будет внебрачным — у тебя впереди еще семь месяцев. Она ничего не узнает от меня. Пока.

— Я сниму квартиру и дам тебе все, что нужно, — медленно проговорил Павел. — А там посмотрим.

— Что ж, посмотрим.

Алена встала. На мгновение его глаза задержались на ее животе, хотя он был еще абсолютно плоским. Мелькнула мысль: где-то там копошится крошечный комочек, его ребенок, его малыш, уже бьется сердечко. Он почувствовал волнение. Но сдержался — она что-то почувствовала, и торжествующая улыбка появилась на ее губах.

— Завтра я поеду в агентство и сниму квартиру. У тебя есть какой-нибудь номер телефона?

— Нет, я сама позвоню. Кстати, купи мне мобильник. На него и будешь звонить.

Она повернулась и вышла. В ее походке действительно появилось что-то новое — это была поступь женщины, чувствующей себя победительницей.

Павел сел в кресло, закурил. Механически отметил, что стал много курить в кабинете. Надо было собраться с мыслями. Надо было позвонить Сергею и попросить его подыскать ей квартиру. Но, сам не отдавая себе в том отчета, он чувствовал внутри только ликование: у него будет ребенок. Алена вновь правильно все рассчитала — она слишком хорошо его знала, эта мерзавка, которая станет матерью его малыша. И огромное чувство радости постепенно заполняло его целиком. Надо было от него избавиться, прежде чем он поедет домой, иначе он не сможет сдержаться при жене. Нельзя допустить, чтобы она что-то заподозрила, иначе он не сможет устоять перед ее напором и выложит все.

Павел не представлял себе, что именно он собирается делать. Прежде он точно знал одно: он никогда не оставит Ирину. Теперь к этому прибавилось еще одна уверенность: он получит своего ребенка, чего бы то ему это ни стоило. Как именно — вопрос уже второстепенный.