– Джентльмены! – провозгласил констебль, выходя в центр зала.

Ему пришлось повторить дважды, пока глаза и уши собравшихся обратились к нему.

– Поговорим о наших насущных делах, джентльмены!

Он замолчал, обведя взглядом присутствующих, ожидая от них знания насущных дел – и не ошибся.

– В Тайндейле и Ридздейле грабежи продолжаются каждую ночь, сэр! Разбойники бесчинствуют на дорогах, а комиссар Коллингвуд привез бумагу о том, что нас обложат налогом. Где это видано, сэр, чтобы джентльмены Нортумберленда платили налог? – вперед выступил сэр Роберт Суинхой.

Его поддержали дружным возмущенным хором.

– Мы знаем наши обязанности!

– Не мы ли кладем свои жизни на северной границе?!

– Король не может пенять на нашу неверность!

– Мы должны писать письмо королю и отправить надежного и уважаемого человека, чтобы он доставил письмо и вручил его лично королю! – воскликнул сэр Роберт.

Разгорелся спор, мнения разделились. Одни, решительные, встали на сторону сэра Роберта, шумно ратуя за письмо, другие, более осторожные, предлагали повременить, понаблюдать, как будут развиваться события, третьи, совсем разумные, предпочитали отмалчиваться.

Констебль взял дело в свои руки, и после долгих дебатов партия решительных одержала победу. Написание письма было поручено Джеймсу Бранчу, который учился в Лондоне на адвоката и надеялся весной поступить в Грейс-Инн. Когда же речь зашла о человеке, который взялся бы доставить письмо, добившись приема короля, взоры обратились к воскресшему из мертвых сэру Ральфу Перси. Он не стал возражать, поскольку это не только не мешало его планам, но и давало повод появиться перед королем.

Сэр Ингрем приступил было ко второму вопросу – нужно было избрать двух лейтенантов, которым вменялось командование на восточных и средних границах, но его внезапно прервали – в зал торопливо вошел солдат из гарнизона замка и, поклонившись, что-то негромко сказал сэру Ингрему. Тот же, не сдерживая чувств, громко выругался.

– Карнаби сбежал!

Ральф присоединил к бранным словам констебля свое diablo.

И снова дорога, снова копыта рыжего разбивают в пыль ее камни, только на этот раз Ральф уже не просто путник и бродяга, пытающийся найти свой дом, он предводитель отряда, что мчится в сторону Эйдона, куда по донесениям направился Карнаби. В отряде – сэр Роберт Суинхой, Хампфри Фостер, Джон Роддам и люди из гарнизона Олнвика. Кто скажет, что северяне воинственны? Они спокойны и рассудительны, но до тех пор, пока дело не касается их привилегий и их собственности. Они готовы присягнуть кому угодно, лишь бы Ньюкасл-на-Тайне стоял на месте, а овцы паслись на лугах.

Люди сэра Ингрема перекрыли дорогу на Чиллингем, где Карнаби мог бы получить защиту, и он направился в Эйдон, чтобы найти убежище в стенах захваченного им замка. Это подтверждали жители деревень, через которые проезжала погоня.

Отряд мчался по холмам и лесам, где «ясень и дуб, и зеленые братья уютно увиты плюща одеялом», только никто из джентльменов не замечал красот Нортумберленда. Догнать ненавистного Карнаби и вернуть свою собственность – вот чем был одержим Ральф и славные мужи северного графства.

Стены Эйдона казались желтоватыми в лучах неяркого октябрьского солнца, острые башни летели ввысь, в нежданно чистые небеса. Остановившись на опушке леса, Ральф смотрел на стены некогда своего замка – за спиной нетерпеливо переговаривались сторонники, готовые поддержать своими мечами. Сложность была в том, что он находился на суше, и штурмовать предстояло не корабль, качающийся на волнах океана, а каменные стены и накрепко запертые ворота, которые нельзя взять на абордаж. Но не напрасно он получил свое прозвище – Репейник, упрямый, цепляющийся колючками за все, что попадалось на пути.

Чертополох всегда в изобилии рос под стенами замка, и будь ныне середина лета, сиреневый ковер его неказистых цветов покрывал бы луг и склоны, спускающиеся ко рву Эйдона. Дальше за лугом начинался лес у подножия каменистого холма. Там, среди валунов, полукругом окаймляющих холм, словно уложенных здесь великаном, среди переплетения колючего чертополоха находился лаз, ведущий в подземный ход в замок. Перси провел свой восемнадцатый год в Эйдоне, тогда и обнаружил ход, бродя в поисках застреленной из арбалета куропатки, упавшей в заросли. Конечно, за эти годы лаз могли и засыпать, но мысль была неплоха и требовала проверки.

– Штурмом замок не возьмешь, – произнес Ральф. – А ворота нам никто не откроет.

Суинхой, гарцующий рядом на гнедом коне, не преминул упрекнуть его в нерешительности, посетовав, что годы отсутствия на острове сильно изменили бесшабашного Перси.

– Вы постарели, Перси! Странствия не пошли вам на пользу! – с досадой бросил он.

– Вы напрасно упрекаете меня, Суинхой! Я не собираюсь отступать, тем более дважды!

– Дважды? – удивился тот.

– Да, ведь я второй раз в Нортумберленде, – объяснил Ральф. – Вернулся на остров, помчался на север, домой, и обнаружил, что в замке хозяйничают чужаки. Мне пришлось возвращаться в Лондон, чтобы увидеться с братом.

– Граф одарил Карнаби слишком многим, тот влез в его доверие, словно лис, еще во времена, когда был подручным Уолси. А вы покинули родину и пустились в странствия, – мрачно ответил Суинхой. – Но что вы собираетесь делать? У вас есть план?

– Осадим замок и пошлем за подкреплением, – предложил Фостер.

– Не зачтется ли нам такое своеволие? – спросил осторожный Роддам.

– Зачтется… – бросил Перси. – Вы можете оставить нас и вернуться в свое поместье!

– Я подумаю, сэр, – проворчал тот в ответ.

– Вы слышали про подземный ход Эйдона? – продолжил Ральф.

– Подземный ход? – оживился Суинхой. – Это легенда, он давным-давно завален…

– Посмотрим. Отойдем в тот лесок, – Ральф махнул в сторону холма, – а немного погодя проверим, что и как.

Он чувствовал себя в своей стихии, когда нужно действовать, видя перед собой цель, и от этого азартом вскипала кровь.

Ральф и Бертуччо отправились в разведку, взяв с собой молодого парня по имени Джон, солдата из гарнизона Олнвика. Кожаный дублет, кинжал, волосы перевязаны платком, пара факелов и воздушный поцелуй легкомысленной фортуны – Ральф чувствовал себя почти на палубе корабля, выслеживающего судно-жертву.

Он не сразу нашел лаз – узкую расщелину меж камней, собрав на себе все окрестные колючки. Заглянув внутрь, вдохнул затхлую сырость подземелья.

– Здесь узкий проход, затем он должен стать шире, можно будет идти во весь рост. Если только он не завален. Эй, парень, зажигай факел, посмотрим, что здесь творится.

Огонь, сначала осторожно, затем бурно заметался на смоляном факеле, осветив поросшие мхом каменные стены лаза, по которому можно было передвигаться только ползком.

– О, святой Януарий, куда нас занесло! – воскликнул Бертуччо. – Бояться? – обернулся он к Джону.

– Нет, сэр! – Голос парня прозвучал вполне уверенно.

Ральф отправился первым, следом, затушив факел, двинулся Джон, Берт замыкал процессию. Они ползли довольно долго, вниз, в полной темноте, по бесконечному каменному рукаву, который то сужался так, что казалось, дальше пути нет, то расширялся, давая возможность чуть расправить плечи и вздохнуть.

Наконец ход превратился в коридор, разведчики зажгли факелы и двинулись дальше.

– У вас хороший память, мессер! – отвесил комплимент Бертуччо.

– Неужели ты сомневался, Берт?

– Не осмелился бы, мессер!

Свет факела вырвал из темноты плотно сбитый каменный свод хода, через несколько шагов – ниша, из которой пустыми глазницами глянул пристроенный там череп. Джон охнул и сконфуженно замолчал.

– Что, страшно? – насмешливо спросил неаполитанец в спину Джона.

– Нет, сэр! – ответил мужественный парень.

Коридор повернул налево, становясь уже, и вскоре закончился ступенями, ведущими наверх, к железной двери. Оставалось совсем немного – открыть ее, не производя лишнего, а лучше вообще никакого шума. Перси поднялся по ступеням, следом за ним отправился Джон с факелом.