* * *
Луна, ненадолго скрывшись за наплывшей на нее черной тучей, лениво появилась вновь, равнодушно осветив лес, дорогу и сцену схватки. Скользнула она своим оком и по двум всадникам, что остановили своих коней в паре дюжин ярдов от места нападения, укрывшись в тени огромного столетнего дуба, что раскинул свои ветви над дорогой.
– На дорога есть бой, мессер Кардоне, – коверкая слова в странной нездешней манере, произнес один из них, черноволосый, смуглолицый, одетый в потрепанный, но из добротной материи джеркин [9]. – Aspettiamo? [10]
– Aspettiamo, Берт, – ответил ему тот, кого звали Кардоне.
Осанка выдавала в нем джентльмена, тон – хозяина положения, а одежда – человека, который много дней провел в пути.
– Повернуть обратный strada [11]? – предложил Берт, вглядываясь в темноту.
– Я намерен добраться до Кембриджа сегодня, а не завтра утром, – отрезал Кардоне.
– И опять рисковать головой? – упрекнул его Берт.
– На твоем месте я бы помолчал, – мрачно отозвался его хозяин.
Кардоне и Бертуччо, его слуга и оруженосец, находились в пути уже не первый день, а если сказать точнее, не первый год. Сегодня Кардоне рассчитывал добраться до Кембриджа прежде чем стемнеет, но они задержались в придорожном трактире на перекрестке дорог возле Коттенхема, где хорошо подкрепились и где Бертуччо попытался, по своему обыкновению, поухаживать за хорошенькой дочерью хозяина, что привело к небольшому столкновению, закончившемуся миром после того, как в переговоры вступил Кардоне. Его аргументы оказались самыми весомыми для обеих сторон, но время склонилось к вечеру.
И вот снова потасовка, правда, на этот раз чужая.
Тронув коня, Кардоне проехал несколько ярдов. Повозка, возле которой, крича и размахивая мечами, суетились сражающиеся, перегородила дорогу. Выпущенная кем-то стрела вонзилась в ствол дуба и, дрогнув опереньем, застыла четко очерченным силуэтом на фоне освещенного луной просвета. Вступать в ночной бой, не зная, кто защитник, а кто нападающий, было неразумно, но остаться наблюдателями двум путникам не удалось, так как на сцене появились новые участники.
– Guardate [12], мессер! – вскричал Бертуччо, указывая куда-то в сторону от дороги. – Кажется, там donnа.
– Ты повсюду видишь женщин, Берт, – проворчал Кардоне.
Хотя возразил он скорее из противоречия – отчаянные женские крики, сначала один, затем другой, трудно было принять за что-то иное.
– Donnа, разрази мой гром! – повторил оруженосец. – Ей немного жить, Santa Maria!
Бертуччо был прав – в лунном свете они увидели, как мужчина догнал бегущую женщину и схватил ее.
– Diablo, кажется, придется вмешаться, – пробормотал Кардоне, подбирая повод своего коня рыжей масти.
– Подъезжай к повозке поближе, Берт, посмотри, что там и как.
Бертуччо кивнул и тронул коня. Кардоне же пустил рыжего в объезд кустарника в сторону поляны, наперерез человеку, тащившему женщину. Увидев всадника, тот резко остановился, не выпуская из рук добычу.
– Куда держишь путь, приятель? – спросил Кардоне, сжав рукоять меча.
– Проклятье! Проезжай своей дорогой! – взревел Бык, а это был именно он. – Осади своего коня и убирайся прочь, или я убью ее!
– У тебя есть выбор, – сказал Кардоне, чуть наклонившись к разбойнику. – Или я зарублю вас обоих… не думай, что это будет очень трудно. Или ты отпустишь женщину и в этом случае, возможно, сохранишь свою жизнь. Ужели тебе она не дорога? Я имею в виду жизнь, не женщину…
Кардоне выхватил меч, лезвие холодно блеснуло в лунном свете.
Бык на мгновение замер, в упор глядя на противника, затем отшвырнул свою жертву. Женщина, даже не вскрикнув, упала на землю и замерла, а разбойник занес свой короткий меч над нею в порыве, когда бешенство и страх затмевают остатки разума. Меч странника оказался быстрее: обезоруженный Бык взмахнул руками, изрыгая проклятие. Второй удар меча навсегда разъединил его тело и душу.
Кардоне, осадив рыжего, соскочил на истоптанную траву, вогнал клинок в землю, очищая от крови, и наклонился к лежащей женщине. Лицо ее было бледно, словно жизнь покинула ее. Дорогой чепец [13]выдавал в ней богатую госпожу.
Она что-то пробормотала, и он, вздохнув, подхватил ее под спину и поднял на руки. Ноша оказалась легка, но резкое движение с грузом на руках отдалось в спине знакомой болью.
– Не обессудьте, мадам, мне придется поступить с вами не очень галантно, – пробормотал он, поднимая ее и мешком перекидывая через седло, затем уселся на лошадь сам.
Прежде чем направиться в сторону дороги, он взглянул на разбойника, что лежал на земле, раскинув руки. В лунном свете перекошенное лицо с открытыми незрячими глазами казалось дьявольским.
– Не мое дело просить Господа о твоей душе, – коротко и мрачно бросил Кардоне и направил рыжего в сторону дороги. Женщина зашевелилась, вскрикнула, пытаясь сползти с седла.
– Тихо, мадам, тихо, – пробормотал Кардоне.
Он остановил рыжего у дороги, подхватив несчастную, усадил боком перед собой. Лицо ее приобрело живые оттенки, а сила, с которой она упиралась в его грудь, свидетельствовала о том, что леди жива и вполне здорова.
– Я не причиню вам зла, – сказал он, сжав ее запястья ладонью. – И если хотите, чтобы я помог вам, помогите мне.
– Я? Помочь?.. Как?! – она попыталась вырвать руки, но, не сумев, затихла.
– На вас напали. Сколько их было человек?
– Не знаю, – почти прошептала она. – Это было так неожиданно…
– Я не знаю, кто из них ваши люди, а кто нет. Покажите мне, да побыстрей!
Посчитав, что времени для беседы больше нет, он отпустил ее руки и тронул рыжего ближе к дороге.
Она заговорила, чуть задыхаясь:
– Там, у повозки, с дубинкой в руках – Томас, а тот, на сером коне, – Джон Потингтон.
– Понятно, мадам, – бросил Кардоне. – Сейчас мне придется оставить вас здесь, спрячьтесь и не высовывайтесь, пока все не будет закончено.
Он спустил ее с седла и направил рыжего к месту схватки, вытаскивая меч из ножен.
Всадник на сером коне оседал, не слишком умело обороняясь мечом. Силы его были на исходе. Малыш заносил меч, чтобы нанести последний удар. Кардоне ударил рыжего по бокам, сталь клинка холодно звякнула, разбойник взревел, разворачиваясь к неожиданному противнику. Бой был жестким и коротким, Кардоне оказался искуснее – Малыш рухнул на землю, испуская последнее проклятие. Через несколько мгновений к праотцам был отправлен еще один разбойник, теснивший паренька у повозки.
Победивший огляделся, тяжело дыша, весь во власти закипевшей от схватки крови. Внезапно наступила тишина, нарушаемая лишь шумом леса, стонами раненых, женским плачем да фырканьем взбудораженных коней, словно в конце последней строки драматической страницы была поставлена точка.
– Кажется, все, мессер! – крикнул Бертуччо.
Кардоне кивнул, осматривая поле битвы. Парень у повозки помогал раненому спуститься с седла. Неподалеку двое лежали рядом, словно приятели, перепившие эля; поодаль, лицом в землю, – еще один, то ли слуга, то ли разбойник.
– Забери леди, она ждет вон там, – махнул рукой Кардоне в сторону кустарника, где оставил девушку, а сам, тронув рыжего, отъехал в тень дуба, в стволе которого зловеще торчала стрела, и лег, обняв коня за шею – боль в спине стала невыносимой.
«Господи, сохрани и помилуй…» – стоя у кустов, шептала Мод. Это казалось чудом, но произошло на самом деле: они были спасены! Она ринулась было к повозке, как из темноты вдруг вынырнул незнакомый верховой. Мод замерла от страха, но всадник, склонившись с лошади, сказал, странно коверкая слова:
– Мадам, опасность нет, мы с хозяин убивать бандиты, вы идти свои люди.
