Мод бежала, не чувствуя под собой ног, бежала по вытоптанной земле двора проклятого дома, задыхаясь от бега и отчаянного восторга. Она была легка, как фея, что парит над болотами возле Тайна, словно невидимая рука сбросила тяжелый плащ с плеч, а с горла – душащую веревку. Эти плащ и веревка стали спутниками с того момента, когда сэр Мармадьюк закинул ее, как сноп сена, на свою лошадь. Она не избавилась от них и когда после его ухода в спальню вдруг ворвался верный Бертуччо и увел с собой, не отвечая на вопросы о сэре Ральфе. Он привел ее во двор и передал в руки Потингтона, и она набросилась на него с вопросами о муже, на которые тот не отвечал, а лишь уговаривал сесть в седло и уехать домой. Она знала, что Ральф здесь, и заявила, что не поедет никуда и что Потингтон не осмелится забрасывать ее в седло, как это сделал Скроуп, и джентри уступил, заставив лишь отойти подальше от дома, к воротам. Мод бросало из жара в холод. Она то в ужасе думала, что Ральф убит и все лгут ей, то содрогалась от мысли, что он подумает о ней, после того как Мармадьюк похитил и пытался надругаться над нею. Потом она впала в состояние, близкое ко сну, и перед глазами все стало расплываться, и она бы упала, если бы Потингтон не поддержал ее. Он вновь начал уговаривать уехать прочь, но она лишь мотнула головой. Зачем ей уезжать, если ее мужа нет в живых?

Мод сразу увидела, как открылась дверь и появился он, в одной рубашке, с растрепанными волосами, с обнаженным мечом в руке. И тогда она побежала, нет, полетела к нему. Она остановилась перед ним, глядя ему в лицо, оно блестело от пота, пряди волос прилипли ко лбу, щека и шея измазаны кровью.

– Леди Перси… – сказал он хрипло. – Зачем… вы должны были уехать отсюда.

– Ральф… – прошептала она, шагнула к нему и прижалась к его мокрой рубашке, вдыхая жаркий аромат его жизни.

– Я так устал, Мод… и так голоден, diablo! – услышала она его шепот, а следом – мягкий баритон Бертуччо:

– Рыжий потерял подкову, мессер!

На следующий день, разодевшись в нарядный джеркин, сэр Ральф Перси нанес визит старшему брату, графу Нортумберленду, обнаружив его в весьма тяжелом состоянии – слабое от рождения здоровье брата было сильно подорвано жизненными невзгодами и страхами, а последние события окончательно лишили его сил сопротивляться болезни. Предчувствуя близкий конец, граф не стал юлить и придумывать уловки, но рассказал обо всем, что случилось тринадцать лет назад и в последний месяц после возвращения Перси на родину. Таким образом Ральф, которому, по известным причинам, не удалось стать исповедником сэра Мармадьюка, выполнил эту роль в отношении родного брата, что представляется вполне логичным.

Граф, стараясь избегать взгляда Перси, поведал ему, как в 1523 году имел несчастье быть вовлеченным в заговор против короля Генриха сэром Мармадьюком Скроупом. Письма по поводу организации дела, которые писал еще недостаточно ушлый в таких делах сэр Мармадьюк, хранились у графа – он должен был сжечь их, но не успел. После того как Перси-младший, возмущенный ущемлением своих прав, ворвался в дом графа и забрал шкатулку с документами и письмами, хранившимися в потайном отделении, Мармадьюк отправился за ним во Францию и попытался убить. Долгое время они думали, что он мертв и опасность миновала, хотя так и не найденная шкатулка доставляла им немало беспокойства. Получив известие, что Ральф жив, а затем, узнав о его скором возвращении на родину, оба всполошились и решили при первой же возможности довершить то, что некогда не увенчалось успехом. К тому времени почти разорившийся граф, мысленно похоронив младшего брата, попытался воспользоваться арестом сэра Уильяма и захватить Корбридж, приносящий неплохой доход. С помощью стряпчих найдя лазейку в законе, не дожидаясь передачи документов в суд, он направил Карнаби в Эйдон и попросил Скроупа устроить убийство леди Перси, чтобы брак Ральфа так и не успел законно подтвердиться.

О том, что Карнаби сам рассчитывал получить земли Корбриджа, граф не знал и весьма возмутился «непорядочным поведением» по отношению к нему лорд-канцлера.

Кромвель, как можно предположить, играл на нескольких полях: с одной стороны, желая выслужиться перед королем, пообещал это поместье Карнаби, если тот уговорит Нортумберленда составить завещание в пользу его величества. С другой – боясь непредсказуемости Генриха, лорд-канцлер поддерживал Скроупа и К* в их попытке посадить на трон другого властителя, которым можно было бы управлять, сохраняя свое высокое положение.

Перси покинул брата, не имея гнева в душе – бледно-желтое лицо Нортумберленда, трясущиеся руки и постоянная жажда, которую тот не мог утолить, свидетельствовали о том, что вечный страх и жадность сожрали его изнутри, не оставив более жизненных сил.

В доме Скроупа Перси обнаружил документы, без всяких сомнений свидетельствующие о том, что сэр Мармадьюк успешно шпионил в пользу Франции. Карта, которую перехватил Роберт Аск, предназначалась для продажи французским стратегам за баснословную сумму, хорошую долю из которой получал Скроуп за посредничество. Перси не замедлил предоставить доказательства причин, по которым он в поединке убил Скроупа, и был оправдан согласно прецеденту и статье закона. Остальные павшие от его руки разбойники и наемники остались жертвами несчастных случаев с применением колющего и режущего оружия.

Спустя неделю после смертельной схватки на Оулд-Бейли состоялось заседание суда Звездной палаты, на котором рассматривалось дело сэра Уильяма Бальмера по вопросу «убиения последним Томаса Франклина ударом меча при скоплении свидетелей, имена которых упоминаются в ниже приложенном списке». Записи с этого заседания сохранились, но в почти нечитаемом виде, хотя на некоторых страницах можно разобрать тексты свидетельств Роджера Ньютона и Джона Потингтона. Сохранился и протокол решения суда, из которого ясно, что действия сэра Уильяма суд посчитал оправданными, и Бальмер был освобожден с выплатой штрафа за нанесение ущерба жизни Франклина.

Впоследствии оказалось, что сэр Уильям оказался одним из немногих арестованных в те неспокойные дни Паломничества благодати, кто не был казнен, как причастный к мятежу. Какие внутренние колесики судьбы сыграли здесь роль – то ли круглая сумма, уплаченная неким лицам, то ли пара строчек, начертанных рукой короля Генриха, то ли высшая справедливость? – кто знает?..

После освобождения сэра Уильяма чета Перси вместе с отцом и тестем, домочадцами и вассалами отправилась в Линкольншир, в Боскум, кто – зализать нанесенные судьбой раны, кто – насладиться обществом друг друга.

Вместе с ними уехала и леди Уиклиф, Джоанна, которая согласилась на предложение Потингтона стать его женой и мачехой его детям. Как скромный Джон решился на этот шаг, преодолев сословный барьер, знают, вероятно, только леди Перси и шалопай Бертуччо. Ему же одному известно, почему миссис Пикок так быстро призналась в своем злодеянии в Картер-хаус, когда вызвала к Мармадьюку ничего не подозревавшую Мод. Вероятно, негодный покоритель женских сердец привел в действие некие тайные, но хорошо ему известные механизмы.

Миссис Пикок, отправившись в Эссекс, в услужение к немолодому эсквайру, вскоре обворожила его своими женскими прелестями и заделалась хозяйкой поместья, дела которого взяла в свои руки, направив свою жизненную энергию в полезное русло, а случившееся с ней в Картер-хаус потрясение, когда она невольно поспособствовала похищению леди Перси, полностью переменило ее характер в лучшую сторону.

Король Генрих так и не узнал, что был обязан Роберту Аску своей жизнью – ведь не передай адвокат небезызвестный пакет сэру Ральфу Перси, вряд ли тот оказался бы рядом с неприметным домом в деревеньке под Виндзором в тот роковой для судеб Англии ноябрьский вечер.

Лорд-канцлер Томас Кромвель не избежал расплаты за предательство, только настигла она его по другому случаю, и спустя три с половиной года после описываемых событий ему все же пришлось взойти на эшафот.