— Весьма похоже, — немного отрешенно откликнулся Кэмпион. — Весьма похоже! Всего хорошего, Бэлл. Спите спокойно.

Мистер Кэмпион уселся перед телефоном в собственной квартире на Боттл Стрит и некоторое время размышлял, пока наконец не пододвинул к себе аппарат и набрал номер Макса Фастиена.

Уже прошла неделя после его поездки в «Трать-пенни», и он еще ничего не ответил на записку от Макса, полученную им вечером того дня.

Как он и надеялся, Макс оказался в галерее. Назвав его имя служителю и прождав довольно долго, он услышал знаменитый голос, который звучал еще более вкрадчиво и текуче в трубке телефона.

— Мой милый Кэмпион, как я рад вас слышать! Чем могу быть вам полезен?

Кэмпион коротко и без всяких обиняков сообщил ему о решении Бэлл.

На другом конце провода царило долгое молчание, пока он не закончил говорить. Потом после паузы послышался мягкий и не вполне искренний смешок.

— Дорогой друг, — произнес Макс Фастиен, — стоит ли вам вмешиваться в это давно прокисшее дело? Это ведь лишь забота экспертов, вы не думаете?

— Я не знаю, есть ли у меня по такому поводу своя точка зрения, — осторожно уклонился от ответа Кэмпион. — Я знаю лишь одно: миссис Лафкадио поручила мне воспрепятствовать вывозу картин из страны.

— Что за очаровательная, глупенькая женщина! — вздохнул его собеседник на том конце провода. — Я полагаю, что в этой новой миссии вы облечены правом на ту же бескомпромиссную позицию, каковой придерживается она?

— Да, — решительно ответил Кэмпион, вдруг добавив с неожиданным для самого себя нажимом. — Только через мой труп!

— Прошу прощения, не понял?

— Я сказал, что вы вывезете их из Англии только через мой труп!

Наступила очень короткая пауза, затем снова послышался мягкий смешок.

— Боже, как вы серьезны, Кэмпион. Нам следовало бы встретиться.

— Мне бы тоже этого хотелось.

— Ну что же. Тогда, пожалуйста, давайте увидимся на приеме в «Обществе Челлини» завтра. Мы бы смогли кое-что обсудить там.

— В «Обществе Челлини»? — переспросил Кэмпион.

— Ну да. Там будут коктейли в ознаменование нового этапа творчества леди дю Валлон. Уркхарт дал иллюстрации, а издательство «Белый олень» выпустило нарядную книжку. У вас есть туда пропуск? Я вам сразу же пошлю приглашение. Я там буду около 6.30.

— Великолепно! — произнес Кэмпион и медленно добавил: — Кстати, Фастиен, вы можете больше не волноваться насчет того рисунка Дакра. Помните, это была «Голова мальчика»? Так вот, у меня есть еще один его рисунок.

— В самом деле? — в голосе Макса откровенно зазвучала настороженность.

Кэмпион подтвердил:

— Да! Очень интересная маленькая вещица. Этюд к большому живописному полотну. Это законченный набросок к заднему угловому плану картины — фигура из толпы вокруг Креста. Я узнал ее сразу.

— Мне бы очень хотелось ее увидеть.

— Вы увидите, — с легкостью пообещал Кэмпион. — Вы обязательно увидите. До завтра!

Кэмпион расстался с инспектором и направился на Брук Стрит на прием.

Вечер был в самом разгаре, когда он туда прибыл, и заметно утомленный служитель проводил его по мраморной лестнице с чугунными перилами до большого зала с зеленоватыми панелями, изысканным узорчатым потолком и канделябрами в стиле короля Георга.

В помещении было ужасно шумно.

Теория о том, что искусство собеседования в нынешние времена угасает, является следствием либо искаженного взгляда на вещи, либо снобистской критики его качества с олимпийских высот.

Три четверти собравшихся в зале громко беседовали и вовсе не из желания привлечь как можно больше слушателей, а всего лишь из великолепной уверенности в том, что всякий захочет их послушать.

Леди дю Валлон, хрупкая маленькая женщина с острыми глазами и красноватыми кудрями эльфа, повернулась к нему, шурша платьем цвета жженой охры, рассеянно пожала ему руку и передала его стоящему поблизости человеку, шепнув тому то ли имя гостя, то ли доброжелательную просьбу «поухаживать за ним».

Этот субъект, не вымолвив ни слова, но одарив Кэмпиона благосклонным взглядом, провел его через оживленную толпу к коктейль-бару.

Мистер Кэмпион получил бокал сухого мартини от мрачного бармена и огляделся, ища Макса. Его провожатый, разделавшись со своей обязанностью, испарился, и Кэмпион вскоре вновь узрел его стоящим у входа, каковое наблюдение привело Кэмпиона к выводу, что он, возможно, является одним из здешних распорядителей.

Фастиен пока не появился, и Кэмпион решил подыскать себе какой-нибудь закуток, поскольку клубящаяся вокруг него толпа была довольно-таки многолюдна для его склонной к одиночеству натуры. Но тут он приметил сэра Джервиза Пэлли из правления «Общества Челлини», который стоял за креслами, где расположились какие-то театральные знаменитости.

Этот крупный человек выглядел очень озабоченным, но при виде Кэмпиона глаза его блеснули и он двинулся навстречу. Кэмпион тоже стал пробираться к нему.

— Кошмарная неприятность, — шепнул лорд Пэлли приблизившись. — Поглядите-ка!

Он разжал кулак, держа его довольно низко, и осторожно продемонстрировал Кэмпиону платок с завернутыми в него осколками липкого стекла.

— Розетка с мороженым, — не повышая голоса объяснил он. — Не знаю прямо, куда это девать!

— Суньте кому-нибудь в карман, — в шутку предложил Кэмпион.

Сэр Джервиз мрачно оглядел ближайших соседей.

— Здесь, к сожалению, одни женщины, — сказал он.

В конце концов Кэмпиону пришлось взять этот платок и отнести его бармену в обмен на пару коктейлей.

Освободившись, сэр Джервиз обрел свой обычный свирепый вид.

— Никого здесь не знаю, — пробурчал он, с заметным неодобрением оглядывая роившихся вокруг гостей. — Все это совсем непохоже на обычные шоу «Общества Челлини»! Абсолютно все по-другому!.. Кстати, мне хочется поглядеть на книги. Говорят, на нижнем этаже устроена очень приличная выставка. Не пойти ли нам туда вместе?

Кэмпион, извинившись, отказался. Он сослался на то, Что ждет Фастиена, и это сообщение погасило всякий интерес сэра Джервиза к нему.

Кэмпион снова остался один. В толпе промелькнуло несколько его знакомых, но он не захотел поболтать с ними, ибо хотел сосредоточиться на предстоящем разговоре.

Болтовня вокруг становилась все лихорадочнее. Старый острослов генерал Файви рассказывал свежайшую историю о том, с каким риском бежал из окружения Британский Легион. Он украшал свой рассказ поэтическими оборотами, вроде такого: «Господь оберег нас своими любящими дланями — вопреки упованиям мистеров Хаксли, Джулиана и Олдоса!»

Кэмпиону пришла в голову немного скабрезная мыслишка о великом герцоге Марльборо. Ее, видимо, донесли до него клубы сигаретного дыма, над коими теперь звучал пьяноватый голос очень юного драматурга, которому позволили рассказать историю о том, как некто веселился весной у тетушки Кэй.

Скорее всего, никто и словом не упомянул здесь о книге, ради которой был дан этот прием. Кэмпиону подумалось, что этим господам даже вряд ли ведомо ее название. Впрочем, он вскоре заметил двух известных издателей и одного довольно унылого на вид критика…

Неожиданно мимо него проплыла Роза-Роза, висевшая на локте у очень знаменитого художника, чей острый язычок славился ничуть не меньше его кисти. Он демонстрировал девушку так, словно это был какой-то неведомый прирученный зверек, а окружающие реагировали на это соответствующим образом. Она не заметила Кэмпиона, двигаясь, как странноватое лучезарное видение с широко открытыми невидящими глазами.

Этот комочек энергии, живости и явно выраженной личностной силы вновь произвел неизгладимое впечатление на Кэмпиона, и он подумал о том, как долго еще навеянные Розой-Розой флюиды будут исходить от этих стен, узорчатого потолка, истоптанных ковров даже тогда, когда все гости покинут этот зал.

Он еще подумал о том, что дожидается Макса, как можно только ждать поезда, направляющегося неизвестно куда. Ждать с опасениями и нетерпением…