Мистер Кэмпион промолчал. В глубине души он понимал, что именно такой ответ его ожидает, но вместе с тем он не мог не осознавать, что дело не терпит отлагательства. И уверенность в этом продолжала в нем расти.

— Было бы очень печально, если бы сейчас разразился скандал вокруг картин Лафкадио, — медленно проговорил он. — Но если бы вскрытие упаковок позволило засадить этого парня под ключ, я искренне отбросил бы колебания!

— Господи Боже, — ворчливо отозвался инспектор, — да это первое, что пришло мне в голову, естественно! И вот почему я так дотошно выспрашивал вас о всех деталях этих новейших открытий. Но, насколько я могу судить, единственным вашим вещественным аргументом является тот набросок фигуры на ватмане позднего образца. Ну и что это может дать? Ровным счетом — ничего. Фастиену нужно лишь признаться в небольшом нарушении, в том, что он позволил Дакру взглянуть на картину Лафкадио. И вся ваша конструкция рухнет. Этого нам недостаточно, Кэмпион. Никто, быть может, не жаждет так его ареста, как я. Меня так и подмывает это сделать. Но стоит нам допустить один-единственный промах, и мы упустим его навсегда. Мы Должны быть исключительно осторожны. Мы должны подождать.

Мистер Кэмпион встал со стула и, подойдя к окну, стал разглядывать двор полицейского управления.

— Я знаю лишь то, что нам надо срочно действовать, — упрямо повторил он.

— Согласен. — Инспектор подошел и встал рядом с ним. — Не могли бы вы уговорить старую леди куда-нибудь уехать или позволить этому малому исполнить задуманное? Тогда мы бы смогли проследить за ним. Нельзя допустить здесь ни малейшей ошибки. Если он хоть в чем-нибудь нарушит закон, ну, хотя бы при управлении автомобилем, то мы тут же его схватим. А если он предпримет какие-либо серьезные попытки покушения на кого бы то ни было, нас же теперь уже нельзя будет застать врасплох. Вот тут-то мы и сможем его взять! — Он поколебался, затем, хмурясь, добавил: — Если миссис Лафкадио и получит эти четыре упаковки от Фастиена, я сильно подозреваю, что в трех из них будет именно то, что старик сам в них вложил. Но если Фастиен окажется таким дураком, что пошлет ей три поддельные картины и она это установит — я имею в виду настоящую экспертизу, а не частное мнение — то она может возбудить против него дело, хотя я и не понимаю полностью юридических его оснований. Все это надо было бы обсудить с автором. Однако любой вариант в нынешней ситуации таит в себе большие опасности. — Оутс вновь задумался, потом продолжал: — Как я вам уже говорил, когда человек в этом возрасте вдруг совершает убийство, это означает, что шарики в его мозгу закрутились не туда и одному Богу известно, когда они смогут встать на место. Но вы это и сами знаете не хуже меня, именно поэтому и пришли ко мне.

— Да, — медленно подтвердил Кэмпион. — Именно поэтому я и пришел к вам!

Инспектор вернулся к столу, где его карандаш без дела покоился на блокноте, и снова заговорил:

— Давайте все обсудим, — предложил он. — Я думаю, наше единственное направление удара должно лежать через эти картины. Но здесь есть один или два пункта, которые мы еще не прояснили. Один из них таков: почему Фастиен убил Дакра сейчас, а не перед его отбытием в Рим? Мне кажется, тут имел место шантаж со стороны Дакра. И второй пункт: почему и как в этот ряд затесалась миссис Поттер?

— Не думаю, что мы когда-нибудь это узнаем, — произнес мистер Кэмпион. — И не думаю, что это столь уж важно. Полагаю, нам достаточно ясно, что она была с Дакром, когда он делал работу для Макса. Она была при нем прислужницей, моделью и стражем. Я в этом абсолютно уверен. Но убил ли Фастиен ее потому, что она поняла его причастность к смерти Дакра, или потому, что она пригрозила ему раскрытием аферы с картинами — какая разница? Лично я склоняюсь к последнему предположению. — Он поглядел на своего друга с отчаянием. — Я зашел в тупик, Станислас, — сказал он. — Охота за людьми не мое ремесло. Это задача полиции. Я понимаю все ваши затруднения. Если этот малый снова что-нибудь выкинет, вы его, возможно, и схватите. А сейчас вы можете всего лишь следить за ним, пока он не предпримет очередную попытку — удачную или неудачную. Но у меня немного другой подход. Я хочу прекратить все его попытки.

— И все же, сосредоточимся на картинах, — твердо произнес инспектор. — Сосредоточимся на Дакре. Я, собственно, и не переставал об этом думать, но рассказанное вами все прояснило в моей голове. Кстати, насчет той девочки Розини, маленькой итальянки, на которой он женился. Еще в начале расследования я поручил полиции округа Саффрон Хилл не сводить глаз с нее и сообщать мне обо всех более-менее интересных происшествиях, связанных с ее окружением. К этому особых поводов не было, вы сами понимаете. Это была всего лишь часть обычных формальных предосторожностей. И я совсем было позабыл об этом, но сегодня утром меня проинформировали о том, что бывшая миссис Дакр, у которой несколько странный круг приятелей, взяла в привычку вместе с ними укатывать на уик-энды в деревню. В поданном мне отчете говорится, что эти поездки «связаны с недвижимостью, завещанной мисс Дакр ее супругом». — Инспектор, наблюдая реакцию Кэмпиона, продолжал: — До сих пор по поводу этих уик-эндов никаких особых сведений не поступало, но в последнюю поездку там произошла какая-то потасовка, в результате чего вся компания вернулась в Лондон рано утром в воскресенье, и вид у всех был изрядно помятый. Вот пока все, что я узнал. Это, возможно, и не заслуживает внимания, но кое-что заставило меня насторожиться. Разве У Дакра было что завещать? Какая такая «недвижимость»?

— Я никогда не слыхал ни о чем подобном, — сказал Кэмпион. — Он поднял с ковра свою шляпу.

— Мне, по-моему, следует повидаться с Розой-Розой, — заметил он, — надеюсь, у вас нет по этому поводу возражений, Станислас?

— О Господи, конечно нет! Будьте с ней поаккуратней, впрочем, нет смысла говорить это вам. И не слишком расстраивайтесь, мой мальчик! За этим субъектом теперь будет глаз да глаз. За каждым его шагом. Я надеюсь, что он не отважится на какие-то действия против старой леди, а если отважится, то мы его схватим! У самой двери Кэмпион задержался.

— Станислас, — промолвил он, — как вы полагаете, если бы вы раньше знали столько, сколько знаете сейчас, был бы у вас один шанс из тысячи, чтобы спасти миссис Поттер?

Инспектор Оутс был человеком кристальной честности. Поэтому он лишь пожал плечами.

— Возможно и нет. Но ведь там все было так изобретательно сделано! — пробормотал он.

— Изобретательность, по-видимому, есть свойство, присущее мистеру Фастиену, — заметил Кэмпион и удалился, явно расстроенный.

Тем же вечером около шести часов он предпринял вылазку с целью встретить Розу-Розу. Из вполне понятных соображений ему не хотелось нанести ей визит в лавку деликатесов ее дядюшки в Саффрон Хилле, но ему, к счастью, пришла в голову довольно удачная мысль.

Он направился на Шарлотт Стрит, весьма рассчитывая найти ее в «Робеспьере». И, как только он вошел внутрь этого наиболее странного из всех лондонских кабачков, миновав красные плюшевые гардины, отделяющие наружный бар от внутреннего «логовища», он сразу же увидел ее, сидящую на потертом кожаном диванчике у края камина.

Зал был не особенно заполнен. Около полудюжины мужчин сидело на высоких табуретах у стойки бара, а покрытые рисунками стены и радужный потолок, с которого отсвечивали полоски разноцветной фольги, еще не были скрыты завесой табачного дыма.

Наиболее многочисленной здесь была компания самой Розы-Розы. Она состояла из четырех молодых людей, среди которых Кэмпион заметил острохарактерного Дерека Файра, карикатуриста, чьи язвительные, слегка непристойные рисунки нередко появлялись в достаточно рафинированных еженедельниках. Остальные были ему неизвестны, хотя он смутно припомнил, что изнеженного юношу с бакенбардами он как будто бы видел на сцене во время представления на каком-то воскресном приеме. Толстый бородач в роговых очках выглядел иностранцем, а еще одним иностранцем был молодой итальянец с повязкой на глазу, сидевший слева от миссис Дакр и державший ее за руку.