Узнал царь обиняк[666] бертолдов, снял немедленно // (л. 33 об.) самой богатой перстень с руки своей и оборотився к нему, сказал:
ЦАРЬ: Возми сей мой перстень от меня в подарок, а ты, казначей, поди принеси тысячу рублев денег немедленно ему ж в отдачю{59}.
БЕРТОЛД: Я не хочу, чтобы ты разбил мой сон.
ЦАРЬ: Для чего мне разбить тебе сон?
БЕРТОЛД: Для того, что ежели б у меня был сей перстень и толикое число денег, то б я не имел себе никогда покоя, но бродил бы ум мой туда и сюда, и был бы я всегда во мнении[667] и неспокойстве. Еще же к тому говорится и пословица: кто что-нибудь у другого берет, тот сам себя продает. Природа меня волным родила, и волен я пребывать хочу.
ЦАРЬ: Чем же мне тебя возблагодарить или наградить?
БЕРТОЛД: Тот многое награждение дает, кто добродетель познавает[668].
ЦАРЬ: Но не довольно того, чтоб признавать толко кому добродетель, надобно и награждать каким либо удоволствием.
БЕРТОЛД: Доброжелание честнаго человека совершенным есть награждением. // (л. 34).
ЦАРЬ: Не надобно болшему повиноватся меншему в милости и милосердии[669].
БЕРТОЛД: Не надобно меншему принимать того, что болше заслуги ево.
[42.] ЦАРИЦА ПОСЫЛАЕТ ПАКИ ПРОСИТЬ БЕРТОЛДА
Между сими их разговорами пришел посланной от царицы с писмом, в котором было написано, чтобы царь непременно послал к ней Бертолда. Понеже она не очень домогает, того ради хочет препроводить свое время от ево забавы. Однако ж намерение у нее все было противное. Ибо она всячески старалась лишить ево жизни с того времени, как известилась, что чрез его совет предупомянутыя госпожи от царя афронтованы[670], за что весма были на него так злобны, что ежели б было можно, то б каменьем из рук своих ево побили. Царь, показуя верность царице, по прочтении того писма оборотился к Бертолду и говорит:
ЦАРЬ: Царица опять прислала тебя просить, об[ъ]являя, что не очень домогает, и чтоб ты ее своими шутками немного позабавил, дабы у ней миновало ее мнение. // (л. 34 об.).
БЕРТОЛД: Лисица часто притворяется болною для уловления птиц.
ЦАРЬ: К чему ты говориш?
БЕРТОЛД: К тому, что ни бобр[671], ни жена никогда не оставались без отмщения.
ЦАРЬ: Прочти писмо, буде умееш грамоте.
БЕРТОЛД: Практика мне служит за грамоту[672].
ЦАРЬ: Гнев благородной жены скоро минуется.
БЕРТОЛД: Уголья покрытыя содержат еще горячей пепел.
ЦАРЬ: Не слышиш ли ты тех слов, которыя она послала тебе объявить?
БЕРТОЛД: Добрыя слова да худыя дела обманывают и умных, и безумных.
ЦАРЬ: Кому куда итти, тот пусть идет, ибо вода не сабля.
БЕРТОЛД: Кто однажды от горячего кушанья ожегся тот и на студеное[673] дует.
ЦАРЬ: Ничья услуга никогда не пропадает.
БЕРТОЛД: Услуга, да со вредом, Бог да подаст тебе злую годину[674].
ЦАРЬ: Не бойся ничево во дворе моем.
БЕРТОЛД: Лутче птица лесная, нежели клетошная. // (л. 35).
ЦАРЬ: Поди, не мешкав, ибо сколь болше прошение бывает продолженно, толь менше бывает услуга приятна.
БЕРТОЛД: Беден тот, кто даст пример другому[675].
ЦАРЬ: Кто мешкает долго, тот замедлится болше.
БЕРТОЛД: Кто спускает карабль на море, стоит сам на берегу.
ЦАРЬ: Поди, куда я тебя посылаю, без опасения.
БЕРТОЛД: Когда быка ведут в бойню, то он спереди потеет, а сзади дрожит.
ЦАРЬ: Имей сердце[676] лвово и поди смело.
БЕРТОЛД: Не может тот лвова сердца иметь, кто имеет сердце[677] овечье.
ЦАРЬ: Поди без опасности, ибо царица не имеет уже на тебя сердца[678], но прошла прежняя шутка в смех, и не мешкай, для того, что мешкота бывает вредна.
БЕРТОЛД: Добро, я пойду, ибо сам ты мне велиш. Пусть что ни будет, то будет, надобно мне или через двери, или дверми туда войти[679]. // (л. 35 об.).
[43.] БЕРТОЛД ИЗРЯДНОЮ ХИТРОСТИЮ
СВОБОЖДАЕТСЯ ОТ ПЕРВАГО НАПАДЕНИЯ ЦАРИЦЫНА
Когда Бертолд пошел к царице (а известился, что она велела псарям своим при входе к ней на двор выпустить на него сабак для растерзания ево немилостиво), то идучи мимо рынка, увидел одного мужика, которой нес живова зайца, и онаго у нево купил и спрятал у себя под платье. Когда же он вошел на двор и выпустили на него сабак, который напали на него, как голодный, чтобы растерзать ево до смерти страшными своими зубами, то он, увидя великую свою // (л. 36) беду, немедленно выпустил зайца. Котораго [зайца] увидев, те сабаки оставили кусать Бертолда и побежали за зайцом по их природному обыкновению, а он тем избыл и остался без вреда от немилосердых зубов страшных тех сабак. И тако пришел к царице, которая весма удивилась, видя ево жива и незаедена теми сабаками, от чего вся исполнилась гнева и стала ему говорить{60}:
ЦАРИЦА: Еще ли ты здесь, дурной осел?
БЕРТОЛД: Впредь бы мне такову не быть, каков ныне[680].
ЦАРИЦА: Как ты свободился от моих сабак?
БЕРТОЛД: Природа предуведала случай.
ЦАРИЦА: Вору не всегда удается[681].
БЕРТОЛД: Кто идет на мелницу, тому нелзя не обмучится.
ЦАРИЦА: Кто имеет первыя случаи, тот не выходит празден[682].
БЕРТОЛД: Кому приидет, тот подымет.
ЦАРИЦА: Тебе придет ныне.
БЕРТОЛД: Не ошибается тот, кто тому верит[683].
ЦАРИЦА: Придет ли скотина или возвратится — все одна ж скотина.
БЕРТОЛД: Не надобно было входить, сказала лисица волку. // (л. 36 об.).
ЦАРИЦА: Однако ж ты пришел, что теперь ты, лукавой, зделаеш?
БЕРТОЛД: Быть так, сказал волк ослу, таков пойдет на свадбу, каков не пойдет за стол[684].
ЦАРИЦА: Всякой год приходит тому, кто может ево дождатся.
БЕРТОЛД: Однако ж счастья и старости будет столко[685].
ЦАРИЦА: После грому обыкновенно бывает град.
БЕРТОЛД: Болшая рыба ест малу.
ЦАРИЦА: Всякой петух не узнавает бобов[686].
БЕРТОЛД: Всякая змея имеет отраву[687] в хвосте, а гневливая жена оную содержит во всю свою жизнь.
ЦАРИЦА: Ты никак ныне от нее [ «отравы»] не освободишся, сколко бы ты хитрости своей ни употребил. И ведай, что я уже не допущу до того, что бы ты до утра болше воевал над женами.
