— А где отец? — спросил он, меняя тему разговора. — Я думал, что он будет здесь за завтраком.

— О, твой отец сегодня рвет и мечет, — ответил король. — И всю ночь занимался тем же.

— Джал Роб? — предположил Алазариан. Тэссис Гэйл кивнул.

— Этот поп — сущий дьявол. Но нам не стоит о нем говорить, Алазариан. Пусть Праведниками занимается твой отец. У нас есть другие темы для разговора, правда? Я очень рад, что ты вернулся, мальчик мой. Мне не хватало тебя. С тех пор как умерла твоя мать... — Он уперся взглядом в тарелку. — Ну, мне было трудно.

Алазариан прикоснулся к плечу старика.

— Мне тоже ее не хватает.

Ему показалось, что король вот-вот расплачется — и внезапно он понял, что именно об этом его предупреждал Бьяджио. Уныние, бесконтрольные вспышки эмоций, тайны... Все это — проявления поврежденной психики. Именно это делает Тэссиса Гэйла опасным.

— Мне хотелось повидать вас вчера вечером, но отец не позволил, — сказал Алазариан. — Он сказал, что ему нужно обсудить с вами дела.

Гэйл дернул плечом, сбрасывая руку внука.

— Хватит о делах, — резко сказал он. — Меня от них тошнит. Расскажи мне побольше о столице. Что еще ты там видел?

Тут Алазариан понял, что дед намеренно от него отстраняется. Возможно, он ощутил его подозрительность и решил не давать ей лишней пищи. Или, может быть, ему просто хотелось избавить внука от столкновения с неприятными вещами. Однако в любом случае он только подтверждал то, что говорил Бьяджио.

— Я почти ничего больше и не делал, — сказал Алазариан. — Мы пробыли там очень недолго. После того как отец дал показания, он сразу же захотел уехать. Кажется, ему хотелось поскорее увидеть вас.

Гэйл взял еще кусок колбасы. Алазариан внимательно наблюдал за дедом. При каждом упоминании о Лете, даже самом мимолетном, брови короля нервно дергались. Алазариан решил действовать по-другому.

— Мне не пришлось появляться перед Протекторатом, — сказал он. — Отец вам говорил? Дакелю я не понадобился. Наверное, он узнал от отца все, что хотел.

— Да, — согласился король, — наверное.

— У меня камень с души свалился. Я ведь совершенно не понимаю, какие у Дакеля были на меня планы. Да и на отца, если уж на то пошло. Некоторые считали, что нас обоих казнят.

Король пытливо посмотрел на Алазариана.

— Да, это было большим облегчением, когда вас отпустили. Однако и загадкой тоже. Я не понимаю, зачем Дакель вызывал тебя, если не для того чтобы самому с тобой поговорить. Он ведь с тобой не говорил, Алазариан?

— Только приветствовал меня, когда мы приехали, — ответил Алазариан. Это было достаточно честно. А признаваться во встрече с Бьяджио ему не обязательно. — По правде, говоря, он показался мне довольно приятным человеком. По-моему, ему просто хотелось испугать отца, заставив его считать, будто мне что-то угрожает.

— Возможно, — согласился Гэйл. — Я и сам так подумал, — Тут на его лицо снова вернулась улыбка. — Как бы то ни было, я рад, что вы оба вырвались оттуда живыми. И я рад, что тебе не пришлось предстать перед трибуналом. Мальчику выносить такое ни к чему.

— Не такой уж я мальчик, — возразил Алазариан, увидев удобную возможность повернуть разговор в то русло, которое его устраивало. — Мне уже шестнадцать.

— Почти мужчина, — согласился Гэйл, ухмыльнувшись.

— Да, я так думаю. Я хочу сказать — ведь вы в шестнадцать лет уже были всадником?

— И превосходным. Они засмеялись.

— Так что шестнадцать — это не так уж мало, — продолжал Алазариан. — По-моему, я уже достаточно взрослый, чтобы помогать отцу управлять Арамуром.

Гэйл оторвал взгляд от тарелки.

— По-моему, это неудачная мысль.

— Но я могу что-нибудь делать, — сказал Алазариан. Он старался не спорить, не заходить слишком далеко. И ему хотелось говорить совсем не об отце. Ему просто нужно было с чего-то начать разговор. — Мне не хотелось бы, чтобы меня держали в теплице. Как вы сказали, я почти мужчина. Наверное, мне пора брать на себя какие-то обязанности. Лицо Тэссиса Гэйла потемнело.

— Не спеши вырасти, Алазариан, — сказал он. — Старость — это самое плохое, что бывает с человеком.

— Я не боюсь, — возразил Алазариан. — Почему я должен бояться?

— Потому что, становясь мужчиной, приходится брать на себя все те обязанности, о которых ты говоришь, — резко ответил король. — Взросление означает потери. И ты теряешь не только юность, но и людей, которые тебе дороги. Даже своих детей.

На лице старика отразилась такая боль, что Алазариан немедленно пожалел о своем упорстве. Король оттолкнул от себя тарелку и отодвинулся от стола. Он устремил взгляд вдаль, на океан. Впервые после встречи с дедом Алазариан тоже заметил море.

— Молодежь только о том и думает, как стать старше, — сказал Гэйл. — Но молодые не понимают, что это значит. У них есть мечты, они хотят достичь заветных целей, и им кажется, что все это с ними случится, стоит им только стать взрослыми. Вот и ты такой, Алазариан. Ты — мечтатель, весь в мать. Но время твоей матери истекло, и ты сам это видел.

Алазариан не знал, что сказать.

— Да, так.

— Когда-нибудь закончится и твое время. И тогда тебе придется оглядываться назад, на все то, чего ты хотел достичь и не смог, и тебе придется согласиться с тем, что, возможно, ты жил зря.

— Дедушка, я...

— Это будет больно, — продолжал говорить король, не слыша внука. — Можешь мне поверить. И тогда тебе вовсе не понравится быть старым.

— Дедушка, — сказал Алазариан, — но вы же достигли очень многого! Как вы можете в этом сомневаться?

Король не ответил — слышался лишь звук его хрипловатого дыхания. Казалось, он балансирует на краю. Никто бы сейчас не узнал того человека, который поздоровался с Алазарианом всего несколько минут тому назад.

— Дедушка! Вы ведь знаете, что достигли многого, правда?

— Чего я достиг, мальчик? Ты можешь это перечислить? Алазариан робко засмеялся.

— О, очень многого! Вы же король. Под вашим правлением Талистан стал процветать. Вы отвоевали Арамур. Вас уважают. И вы сильны.

Король кивнул:

— Да, я силен.

— Этого должно быть достаточно любому человеку. Гэйл посмотрел на него так, словно понимал скрытое значение этих слов.

— Но я мечтал о гораздо большем. Я хотел оставить такое наследие, которым восхищался бы весь Нар. Я оставил бы все моему сыну, если бы его у меня не отняли. — Голос старика стал гневным. — Я виню людей в смерти Блэквуда, Алазариан. Из него вышел бы великий правитель. Он был сильным, как я. Но теперь империя этого не узнает. Из-за...

Он замолчал, не произнеся никакого имени. Алазариан весь напрягся, надеясь, что дед просто скажет все, что думает, — но этого не произошло. Тэссис Гэйл взял себя в руки, провел пальцами по волосам и осмотрел стол с завтраком, пытаясь отойти от края пропасти. Алазариан нервно кашлянул.

— Ну, вам не следует огорчаться, — пробормотал он, не зная, что говорить. — Вы оставили наследие, дедушка. Вас никогда не забудут.

На мгновение в глазах короля вспыхнули искры сарказма.

— Да, — согласился он, — никогда.

Завтрак продолжался в неловком молчании. Алазариан старался снова вернуть деду благодушное настроение: он мазал маслом лепешки, предлагал ломтики бекона... Однако над столом словно нависла туча, которая упорно не желала рассеиваться. Продолжая, есть, Алазариан мысленно обругал себя за то, что слишком надавил на деда. Конечно, старик что-то скрывал — но Алазариан не ожидал, что это окажется столь для него болезненно. Очевидно, Бьяджио был прав относительно Тэссиса Гэйла. Король не признался, что участвует в заговоре, но в этом и не было нужды. Чувство вины пронизывало каждое его слово.

Наконец Алазариан решил нарушить молчание и сказал:

— Как вы думаете, отец придет завтракать? Все уже стынет. Гэйл показал головой.

— Я же сказал тебе — твой отец рвет и мечет. Он планирует отправиться на охоту за Джалом Робом.

Алазариан уронил вилку.