— Нет! — воскликнул капитан. — Нам надо отступить! Ярость овладела Гэйлом. Он так ударил капитана ногой, что тот опрокинулся навзничь.

— Ах ты, трус! Хочешь убежать? Хочешь проиграть какому-то женоподобному хлыщу? Мы останемся здесь, и мы будем продолжать бой. И это относится к тебе!

Капитан с трудом поднялся на ноги и провел рукой по рассеченной губе. При этом он возмущенно посмотрел на короля.

— Я даю сигнал отступать! — угрожающе объявил он. — Раз уж вы сами этого не желаете сделать.

— Ах ты, проклятый хорек! Не смей!...

— Отходим! — закричал капитан. Он повернулся и побежал к реке, крича во все горло и размахивая руками. — Отходим!

— Черт побери, нет!

Верхом, без свиты, Гэйл поскакал среди остатков армии, пытаясь ее ободрить.

— Деритесь! — требовал он. — Деритесь за меня и за Талистан! За моего сына и мою дочь!

Его никто не слушал. Лучники поспешно рассыпали строй, побросали громоздкие луки и побежали с поля боя. Гэйл слышал, как капитан продолжает кричать, объявляя отступление и умоляя горцев о пощаде. Теперь он уже кричал «сдаемся!», и от этого слова у Гэйла застыла кровь в жилах. Как только его люди начали отступать, горцы умерили свой напор. Шум, доносящийся со стороны Серебрянки, постепенно стихал. Кто-то в рядах горцев призвал к милосердию. С высоты своего коня Гэйл всматривался в плотную толпу воинов, пытаясь определить, откуда долетел этот крик. Голос показался ему знакомым: это должен быть...

— Бьяджио!

Бьяджио ковылял вперед, слушая, как какой-то солдат объявляет отступление. Вокруг него воины кланов

Келлен и Грэйфин прорубались через пехоту — но теперь пехотинцы дрогнули, услышав приказ капитана, и начали отходить. Сам Бьяджио тоже отступил: он едва держался на ногах. Руки у него болели, бок свело судорогой, кровь из раны на голове затекала в глаза, слепя его. Однако он сохранил достаточно самообладания, чтобы призвать к милосердию. Размахивая мечом над головой, он пытался привлечь к себе внимание горцев.

— Хватит! — крикнул он. — Они отступают!

Он сам едва расслышал свой голос за шумом боя. Талистанцы карабкались на берег, отчаянно пытаясь спастись от горцев и их лосей, которые, казалось, теперь были повсюду. Лоси размахивали рогами и трубили, придя в боевой раж. Неподалеку орала во всю глотку Вандра Грэйфин, сидя на латапи, который ломился сквозь рассыпающиеся ряды солдат. Не успевая вовремя выбраться из реки, солдаты погибали под мощными копытами.

— Стойте! — взревел Бьяджио. — Хватит, говорю вам!

Наконец горцы его услышали. Один за другим воины приостановили свою атаку, давая талистанцам невредимыми взобраться на берег. Вдали лучники Гэйла бежали с поля боя. Остатки его пехоты хромали следом. А в центре происходящего находился Тэссис Гэйл: он был по-прежнему великолепен в своих доспехах, по-прежнему торжественно восседал на своем скакуне. Король Талистана держал в руке меч и смотрел в сторону Серебрянки. В его сторону, вдруг понял Бьяджио.

— Гэйл! — крикнул Крэй Келлен.

Лев рванулся вперед с поднятым мечом, промчавшись мимо Бьяджио.

— Нет, Келлен! Стой!

Приказ Бьяджио остановил горца в середине атаки.

— Келлен, достаточно, — устало сказал Бьяджио. — Все уже закончилось.

— Не закончилось, — возразил Келлен. — Посмотрите на него! Он никогда не сдастся!

— Ты проиграл, Гэйл! — крикнул Бьяджио. — Сдайся, пока еще есть возможность!

Король держал меч обеими руками. Он не произнес ни слова — только медленно покачал головой. Бьяджио едва удерживал в руках меч. Он невыразимо устал и был переполнен болью. Даже говорить было трудно. Под внимательными взглядами горцев Бьяджио прошел к берегу и ступил ногой на землю Талистана.

— Тэссис! — прохрипел он. — Я тебя предупреждаю. У тебя, нет ли единого шанса.

Он даже не был уверен, заметил ли старик, что его бросили.

— Ты отнял их у меня, — сказал Гэйл. — Ты отнял у меня сына, а питом забрал и дочь.

— Калида умерла от рака, Тэссис. А Блэквуд погиб в бою.

— Потому что ты его бросил! — прогремел Гэйл. — Ты оставил его в Люсел-Лоре, чтобы Вэнтран его убил! Это ты — его убийца. И теперь я за него отомщу.

— Посмотри вокруг, — предложил Бьяджио. — Почему ты думаешь, будто сможешь победить?

— Мне нужен только ты, — ответил Гэйл.

— Я — твой император.

— Никогда!

— Император, — повторил Бьяджио. — Принеси мне присягу, признай мои права на трон — и я сохраню тебе жизнь.

— Черта с два.

— Признай это, — приказал Бьяджио. — Скажи, что я твой император.

Гэйл не желал опустить оружие.

— Тэссис, я изменился, — сказал Бьяджио. — Я не такой, каким был, когда погиб Блэквуд.

Гэйл рассмеялся.

— Такие люди, как ты, никогда не меняются. Ты был демоном тогда, когда служил Аркусу главным шпионом, и теперь ты тоже демон. Я тебя убью, Бьяджио. Я сделаю то, что следовало сделать много лет назад.

— А, дайте мне его убить! — прорычал Крэй Келлен. — Государь император, прошу вас...

— Нет! — отрезал Бьяджио. Он внезапно понял, что должен сам сразиться с Гэйлом. — Я — император Нара, — объявил он. — Никому не отнять у меня железный трон.

— Докажи это! — вызывающе бросил Гэйл. Бьяджио поднял меч.

— Будь, по-твоему, старик.

Тэссис Гэйл слез со своего коня и хлопнул его по крупу, галопом отсылая прочь. Король сделал шаг в сторону императора, держа меч обеими руками. Он выглядел на удивление крепким, словно безумие придавало ему сил. Высоко держа голову, он снял шлем и бросил его на землю.

— Я вдвое крепче тебя, — объявил он Бьяджио — Ты вообще не мужчина. Ты — тварь.

Бьяджио подошел ближе, держа меч над головой. В юности он обучался не только игре на рояле, но и фехтованию, и хорошо владел оружием. Но он очень устал, а в стычке с пехотой получил сотню мелких ранений. Кровь по-прежнему затекала ему в глаза. Он гневно стер ее.

Гневно...

«Злись, — сказал он себе. — Используй свою ярость...»

Начав кружить вокруг своего противника, он вспомнил, как прежде снадобье Бовейдина давало ему силы. Он сосредоточился на этом чувстве, собирая по пыльным закоулкам своего разума остатки снадобья.

— Ты только посмотри на себя! — поддел его Гэйл. — Ты же едва стоишь! Кто же из нас стар, ты, женоподобный?

Эти оскорбления язвили. У Бьяджио начало жечь глаза, как прежде, во время процедур. Его пальцы сжались на рукояти меча, стали сильнее. Когда волна ярости в его груди достигла максимума, разум заволокло безумием.

— Я — император Нара! — провозгласил он. — Я твой повелитель, Тэссис Гэйл!

— Ты — убийца и мужеложец! — парировал Гэйл. — И ты отправишься прямо в ад!

Внезапно Гэйл рванулся вперед, издав оглушительный вопль. Его меч стремительно упал вниз, задев Бьяджио. Бьяджио ощутил, как стальной клинок распорол его кожаный доспех и повредил руку. Он быстро повернулся и ответил на удар, направив меч на ноги Гэйла. Гэйл легко отпарировал. Тяжело дыша, Бьяджио отступил.

— Щенок! — насмехался закованный в латы гигант. — Давай, кроут! Покажи, на что ты способен!

Бьяджио снова пошел в атаку и провел серию ударов, заставивших Гэйла попятиться. Старик умело парировал каждый выпад, правильно используя свой меч и доспехи. Бьяджио продолжал атаку, до предела напрягая усталые мышцы.

— Я — император, — повторял он, стараясь распалить свой гнев. — Император!

Гэйл ответил на его заявление блокировкой и ударом кулака: боевая рукавица ударила Бьяджио в лицо, ослепив и заставив императора отшатнуться. Он инстинктивно поднял меч, отбивая падающие удары почти вслепую сквозь пелену крови.

Ужасающая боль раскалывала череп. Бьяджио терял силы, проигрывал бой.

— Нет! — вскричал он. — Победа будет за мной!

Он прошел слишком долгий путь, провел слишком много сражений с мелкими корольками. Он не уступит Тэссису Гэйлу — ни этот поединок, ни железный трон. И именно эта мысль послала остатки снадобья в его кровь, обжигая глаза и затопив тело силой. Бьяджио рванулся вперед, проведя новую серию приемов, двигаясь со стремительностью молнии. Гэйл попятился, отчаянно пытаясь парировать удары. На его лице появилась гримаса изумления. Его огромный меч стал двигаться неуклюже, не успевая отражать атаки Бьяджио. Клинок проткнул ему кольчугу на плече. Гэйл вскрикнул от боли, а потом повернулся и тоже провел серию приемов. Однако меч императора был теперь повсюду: быстрота, даваемая снадобьем, позволяла ему парировать удары и тут же атаковать. Мир в глазах Бьяджио снова поплыл: император стал прежним, и весь груз вины из-за преступного прошлого исчез.