— Я надеялась, что Люсилер все тебе объяснил, — пробормотала она. — Он этого не сделал?

— Чего не сделал?

— Не сказал тебе, что связано с твоим новым статусом?

Ричиус начал терять терпение.

— Дьяна, что тут, черт возьми, происходит? Почему ты привела ко мне Наджир?

— Потому что теперь она твоя, — выдавила из себя Дьяна. Казалось, каждое слово дается ей с огромным трудом. — По завещанию Фориса ты стал хозяином этого замка. Он просил тебя заботиться о его семье.

— Ну и что?

— И его семья теперь стала твоей — ты можешь делать с ней что захочешь. Ты меня понимаешь, Ричиус?

Смысл этих слов постепенно начал доходить до него — и ему стало весьма неуютно.

— Что ты хочешь мне сказать? Что Наджир теперь моя жена?

— Не жена, — поправила его Дьяна, — а твоя собственность. Как этот замок и все, кто в нем живет и служит. Воины, дочери Фориса — все. Они перешли к тебе. — Дьяна готова была расплакаться, но продолжала высоко держать голову. — Разве Люсилер ничего тебе об этом не сказал?

— Он сказал, что я должен заботиться о семье Фориса.

— И что, по-твоему, это означает?

— Не знаю. Я же не триец, или ты забыла?

Дьяна оставалась спокойной.

— Это означает, что ты стал повелителем. Хозяином долины.

— Нет, — возразил Ричиус, — я не принимал таких обязанностей. Это можно объяснить обстоятельствами, при которых умер Форис, вот и все, Дьяна.

— Ричиус, ты не понимаешь. Он передал тебе свою семью. Значит, ты становишься военачальником.

— Но я не хочу быть военачальником! — воскликнул Ричиус. — Неужели ты не понимаешь? Я буду заботиться о них, если смогу и сколько смогу, но я не триец. — Он посмотрел на Наджир, которая по-прежнему не поднимала головы. — Я не могу владеть ею, Дьяна. Бог мой, да это же аморально!

— Таковы здешние обычаи, — настаивала Дьяна. — Их нельзя изменить.

— Черта с два! Я знаю, Наджир меня ненавидит. Известно это и тебе. Как ты могла вот так запросто привести ее ко мне?

— Я делаю это только ради нее. Она — дролка. Ты должен понять, что это значит.

Ричиус взял Дьяну за руку и сжал ее.

— Но я этого не понимаю. Почему она такое с собой вытворяет? Она мне не нужна. Мне нужна ты.

— Дролы, Ричиус. У них свои обычаи. Она осталась без мужа, без господина, которому можно служить. Этим господином должен стать ты. Наджир не может жить без господина. Иначе она станет ничем, прахом.

— Дьяна…

— Выслушай меня, — мягко перебила она его. — Можешь быть с ней, а можешь не быть. Но не отвергай ее. Для нее это равносильно смерти. У нее больше ничего нет, Ричиус.

— Нет. — Он положил ей на плечи руки. — У меня уже есть семья. Ты и Шани — вы моя семья.

— Знаю. Но я по-прежнему жена Тарна…

— Он мертв, Дьяна. Он больше ни для кого не представляет опасности, даже для наших врагов.

— Ричиус, ты пил. — У Дьяны дрожал голос, но она пыталась ему улыбнуться. — Отпусти меня. Пожалуйста.

И он послушался.

Отошел к столу, упал на стул и уронил лицо в ладони. Затем почувствовал, как Дьяна дотронулась до его плеча.

— Сделай это ради меня! Это не то, что ты думаешь. Ты нужен Наджир. Если здешние мужчины узнают, что ты ее отверг, они явятся и потребуют ее себе. Она вынуждена будет покинуть замок. Это должен быть ты, Ричиус.

Он не мог ответить. Дьяна крепче сжала его плечо. Ее прикосновение обжигало сильнее, чем кислота из военных лабораторий Аркуса.

— Ричиус, — неуверенно сказала она, — пожалуйста, не прогоняй ее. Можешь не обращать на нее внимания, но не отталкивай. Ты должен понять, что значит быть женщиной-дролкой. Ты ей нужен.

— Да, да! — зарычал Ричиус. — Я нужен ей! Я нужен Тарну! Я нужен Форису! Ладно, я здесь. Твои проклятые боги превратили меня в раба. Так что иди, оставь меня выполнять мои новые обязанности. Утром я сообщу тебе, насколько хорошо с ними справился.

— Ричиус…

— Убирайся!

Над ними нависла томительная тишина. Ричиус медленно убрал ладони от лица. Дьяна исчезла. Наджир побледнела до голубизны. Он откинулся на спинку стула и пристально посмотрел на нее. Она оказалась на удивление миловидной, хоть и старше его лет на десять. Черты ее напоминали Дьяну. Даже в своем нелепом испуге она была хороша, как одна из разбитых статуй в саду, как заброшенный шедевр. Он мог представить ее в роли королевы, портрет которой занял бы место в галерее Аркуса. Послушная. Красивая.

— Я пьян, — вяло вымолвил Ричиус.

Наджир молча кивнула, явно не понимая его слов.

— Ты меня совершенно не понимаешь, правда? — спросил он. — Ты даже не понимаешь, почему оказалась здесь. Может, потому, что один из твоих гадких богов отнял у тебя мужа и дал взамен этого грязного варвара. — Неожиданно для себя он расхохотался. — Знаешь, что я тебе скажу? Ты права. Я варвар. Животное. Вот что происходит с человеком, когда его лишают всего.

Он неторопливо встал, продолжая смотреть на нее.

— Ты меня боишься? Не бойся. — Он подошел чуть ближе. — Я не всегда был животным, Наджир. Когда-то я был королем. Можешь себе такое представить? Когда-то я был человеком цивилизованным.

Его голос звучал все громче. Наджир закрыла глаза. Он еще сократил разделявшее их расстояние.

— Я родом из страны, где мужчины не превращают женщин в рабынь. У меня была жена, которую я уважал — и которой дал умереть.

И тут Наджир просто сломалась. Она больше не могла ни смотреть на него, ни выносить его взгляда. Рухнула на пол и залилась слезами. Обхватив себя руками, она раскачивалась и стонала.

— Форис, — бормотала она. — Форис!

Ричиус отшатнулся от убитой горем женщины, попятился обратно к столу. Бутылка с вином опрокинулась и скатилась на пол. Крики Наджир звенели у него в ушах. Он не видел возможности ее утешить и просто не мешал горевать.

На задворках Экл-Ная, в нищей таверне с наполовину провалившейся крышей, сидел талистанский барон Блэквуд Гейл, глядя на свое гнусное отражение в кубке вина. Он допивал уже шестую порцию и наслаждался пьяным отупением. Ночь выдалась жаркая. От влажности у него зудела порченая кожа под серебряной маской, и он запустил острый ноготь за полосу драгоценного металла, чтобы почесаться.

Он был один. В прошлом ему случалось упиваться одиночеством, но в последние дни оно стало чрезмерным. Все его кавалеристы погибли — их убил тот арамурский дьявол, так что при нем оставались только осуждающие взгляды легионеров. Он слышал произносимые шепотом оскорбления за своей спиной. Гейл — трус. Гейл — дурак, он не сподобился взять в плен Вентрана даже с помощью целой армии. Он вернулся в Экл-Най без своих хваленых всадников, и городской гарнизон отнесся к нему с подозрением. Слишком глубоким подозрением, чтобы поверить его рассказу. Ему следовало погибнуть со своими людьми. Так поступил бы настоящий командир. Даже это ничтожество Кассиус, командующий гарнизоном, осмелился косо смотреть на него!

— Насрать на тебя, Кассиус, — пробормотал он.

Двое легионеров, сидевших за дальним столом, повернули головы и уставились на него — а потом резко отвернулись. Гейл хотел было встать, но передумал. Ему не оставалось ничего другого, как терпеть их насмешки. Он был талистанским бароном, но этот титул сейчас не имел смысла. Когда в Наре получат известие о провале, его будет ждать виселица.

В том— то и заключалась вся эта мерзость. Он действительно старался. Он накинул Вентрану петлю на шею -но Шакалу все-таки удалось его перехитрить! И все это знали. Находились даже такие, кто называл Вентрана мудрецом, военным гением. Он выбил легионеров из Таттерака, уничтожил кавалерию в долине Дринг и даже сумел каким-то образом околдовать проклятых мореплавателей Лисса. Он стал искусником, как его новый повелитель Тарн. Иные утверждали, что он непобедим.

Однако Блэквуду Гейлу было известно обратное. Любого человека можно победить — особенно такого щенка, как Вентран. Шакалу просто везет, но везение обязательно когда-нибудь кончается. И Гейл окажется рядом с ним именно в тот момент, когда этому везению придет конец. Он яростно делал пометки на карте долины Дринг. Ему нужен только удобный момент — и достаточное количество солдат. Если Вентран по-прежнему сидит в том убогом замке — он уязвим. Пусть дролы и сумели отбросить его всадников, но они заплатили за это весьма дорогую цену. Их теперь слишком мало, чтобы защитить Вентрана от нового нападения. Надо только незаметно вернуться обратно.