Дьяна тщательно обдумывала ответ. Она не сомневалась, что Наджир рассчитывает услышать от нее какие-нибудь опрометчивые признания.

— Конечно, я за него боюсь. Но он сильнее, чем ты думаешь. Он может о себе позаботиться.

— Ты такая сильная! — заметила Наджир. — Нетрудно понять, почему он выбрал тебя. Мужчине нужна сильная жена.

— Не он меня выбирал, — резко ответила Дьяна. — Родители помолвили нас, когда мы оба были слишком юные, чтобы понимать что к чему.

— И все равно ему повезло с тобой. — Наджир села на пятки, пристально вглядываясь в Дьяну. — Ты очень красивая. Думаю, ты могла бы выбрать любого мужчину, какого пожелала бы.

— Возможно.

— И тебе тоже с ним повезло, — добавила Наджир. — Ты об этом не думала?

— Он очень добр ко мне, если ты это имеешь в виду. Мои родители могли сделать и менее удачный выбор.

— Дьяна, — вдруг вскричала Наджир, — как ты можешь так плохо отзываться о муже? Он — повелитель всех дролов. Освободитель, любимец богов. А ты говоришь о нем так, словно он простой фермер!

— Он — человек справедливый. Он добр ко мне. Большего я от мужа ожидать не могу. А насчет того, что он дрол, то он знает, что я к его вере не отношусь, и уважает это. И я благодарна ему. Разве я говорю что-то ужасное, Наджир?

— Конечно, нет. Но разве ты не знаешь, что он тебя любит, Дьяна? Он говорил о тебе все эти годы, всякий раз, когда приезжал к нам в долину. Многие женщины так и не видят любви своего мужа. Неужели ты не понимаешь, как тебе повезло?

Этот разговор стал утомительным. Дьяна неспешно выпрямилась, потерла поясницу и ответила:

— Я знаю, мне посчастливилось больше, чем многим женщинам, несмотря на то что я не смогла выбрать себе мужа. Но я не стала бы женой Тарна, если б могла этого избежать. И тебе это известно.

Старшая подруга улыбнулась.

— Мы женщины, Дьяна. Не нам принимать решения. Когда я была совсем юная, я считала своего мужа просто ужасным человеком. Я слышала, что он покорил долину, слышала о его жестокости. И когда мы узнали, что он ищет жену, все наши девушки испугались. Нам сказали, что он проедет через нашу деревню в поисках жены, и родители заставили нас нарядиться и стоять на улице, чтоб он мог нас рассмотреть. Мы все молились, чтобы он нас не выбрал. И знаешь, что случилось?

— А догадаться я не смогу?

Наджир рассмеялась.

— Я была моложе тебя, когда мы поженились. И мне было так страшно! Но когда я стала старше, то поняла: он знает, что мне больше всего нужно, и выбрал меня не случайно. Так же как Тарн выбрал тебя, веришь ты в это или нет.

— Наджир, — мягко молвила Дьяна, — я не такая, как ты. Я рада, что ты счастлива с Форисом, но считаю, женщины должны иметь возможность сами делать такой важный выбор. Почему я должна была следовать решению отца, если он принял его, когда я была еще маленькой девочкой?

— Ш-ш, Дьяна, не произноси такие слова! По-моему, ты слишком много времени провела с этим нарцем. Он отравил твой разум.

— Нет, — возразила Дьяна, — я всегда была другой. Не вини Ричиуса в том, что тебя во мне не устраивает.

Похоже, Наджир немного обиделась, но она положила Дьяне руку на плечо и сказала:

— Неужели я такая суровая? Если так, прости меня, пожалуйста. Я не хотела тебя обидеть. И ты мне нравишься, Дьяна. По правде говоря, мне очень приятно, что мы живем с тобой в одной комнате. Я снова чувствую себя молоденькой девушкой, которая болтает с сестрой.

Дьяна поставила корзинку на землю и вздохнула

— Тогда к чему столько вопросов, Наджир? Почему ты разговариваешь со мной так, словно я какая-то дурочка?

— Потому что я за тебя тревожусь и боюсь, что ты можешь сделать неправильный выбор, Дьяна. Выбор бывает опасным для женщины.

— О чем ты?

Наджир подалась к ней.

— Ребенок не Тарна, — прошептала она.

Дьяна вздрогнула.

— Тебе это сказал Форис?

— Моему мужу не обязательно говорить мне такие очевидные вещи. У Шани глаза отца. Глаза Кэлака.

Подобного обвинения Дьяна не ожидала. Прежде Наджир не осмеливалась так говорить. Дьяна рассеянно подняла корзинку.

— Этого достаточно? — натянуто спросила она.

Наджир кивнула:

— Должно хватить.

— И как им пользоваться? Просто потереть ему спину соком?

— Да, только осторожно. Но, Дьяна, пожалуйста, выслушай меня!

Протянув руку, женщина поймала ее за запястье.

— Нет, Наджир. — Дьяна рывком освободилась от ее пальцев. — Пожалуйста! Я все это уже слышала — от Тарна, от моей прислуги в Фалиндаре, от всех! Я больше не хочу об этом говорить.

Она направилась обратно к замку.

— Дьяна, постой!

Наджир выхватила у нее корзинку, и оттуда выпала горсть листьев. Дьяна упала на колени и стала торопливо подбирать их. Наджир стояла над ней, дожидаясь, когда она выпрямится.

— Отдай мне корзинку! — потребовала Дьяна. — Мне надо скорее вернуться к нему.

— Время есть. Сначала я хочу с тобой поговорить.

— Потом.

Дьяна потянулась за корзинкой, но Наджир ее отстранила.

— Еще до твоего приезда ходили слухи, что жена Тарна родила ребенка не от него. Мы все считали, что тебя изнасиловали, но это не так, правда? Это был Кэлак.

Дьяна зажала уши руками.

— Прекрати!

— Я это вижу, когда ты на него смотришь. Даже Форис знает. Ты в него влюблена.

— Мне надо идти. Пожалуйста…

Но Наджир по-прежнему не отдавала ей корзинку.

— Он же нарец, Дьяна! Убийца. Кэлак убил моего сына!

— Это ложь! Ричиус ни за что не стал бы убивать твоего сына. По крайней мере сознательно.

Лицо Наджир жалко сморщилось. Она медленно вернула корзинку Дьяне.

— Значит, это правда. Ты его защищаешь. Ты действительно любишь Кэлака.

Дьяна не знала, как на это реагировать. Она взяла корзинку и бросила туда подобранные с земли листья. Наджир больше не пыталась отнять у нее драгоценное снадобье.

— Ты была с ним близка? — спросила она.

— Нет.

— Хорошо. Пусть и дальше так будет. Если Форис узнает…

— Форис знает все, что ему следует знать, — холодно ответила Дьяна. — И ничего не будет. Ты должна мне верить, Наджир.

— Я верю. Но твоя любовь обречена. Кэлак — нарец, а ты уже замужем за искусником-дролом. Тебя могут убить за чувство, которое ты к нему питаешь.

Дьяна горько засмеялась:

— Убить за то, что я чувствую? И такую жизнь ты выбираешь для своих дочерей? Наджир, я не создана для того, чтобы прислуживать мужчине. Даже такому великому человеку, как Тарн.

— Но ты можешь быть счастлива, Дьяна! Я счастлива.

Дьяна села на траву и обхватила колени руками. Подняв голову, заглянула Наджир в лицо.

— Счастлива? Я никогда не была счастлива. С тех пор как перестала быть ребенком. С тех пор как поняла, что значит стать женщиной. Именно это нас с тобой и различает. Ты можешь быть счастливой, оставаясь рабыней, а я — нет. Даже имея справедливого и доброго мужа. А Ричиус… — Она помолчала и улыбнулась. — Ты его не знаешь, Наджир. Никто его здесь не знает. Он особенный. Я это поняла, стоило мне только его увидеть. С ним я чувствую себя равной. Я чувствую, что мы принадлежим друг другу.

— Это грезы, — укоризненно покачала головой Наджир. — Ты молода и влюблена. Я уверена, ты значишь для него не больше, чем любая другая женщина.

— Ты ошибаешься! — оскорбилась Дьяна. — Ради меня он отказался от всего. В Наре было достаточно женщин, с которыми он мог бы переспать, но он вернулся за мной.

— Значит, он тоже влюблен. Он не намного старше тебя — по крайней мере молод для того, чтобы ослепнуть от любви. Не отказывайся ради него от всего, что у тебя есть, Дьяна. Он не будет с тобой вечно, и подумай о ребенке. Какая у нее может быть жизнь с отцом-нарцем? Она никогда…

— Наджир, я вовсе не собиралась изменять Тарну. Ему нужна только моя верность, и я своего слова не нарушу. Я знаю, что никогда не смогу быть с Ричиусом.

Наджир опустила глаза.

— Я его ненавижу, — прошептала она. — Но я не могу ненавидеть тебя. Тебя мне жалко.