Приказ выдвигаться к острову Колгуев для О'Мейли и его людей был неожиданным, но стоило выйти на связь с базой в Норфолке, как все стало на свои места. Военно-морская разведка сообщала, что в ближайшее время в море должна выйти новейшая, только сошедшая со стапелей русская подлодка "Северодвинск", официально еще не вступившая в строй. Эта многоцелевая атомная субмарина, по расчетам русских, уже известным американской разведке, была исключительно малошумной, по данному показателю, по меньшей мере, не уступая американским ударным субмаринам типа "Сивульф". При этом "Северодвинск" был вооружен двадцатью четырьмя крылатыми ракетами типа SS-N-28, размещенными в шахтах, как "Томагавки" на самих "Гавайях", и запускаемыми через торпедные трубы ракетами SS-N-27. Того арсенала, которым располагала русская подлодка, было достаточно, чтобы уничтожить целую авианосную группу, и интерес разведки и флотского командования к реальным возможностям "Северодвинска", который по планам русских был лишь головным кораблем в большой серии многоцелевых субмарин, был абсолютно понятен. Расчеты расчетами, но реальные возможности любой подлодки можно узнать только в море, и адмиралы из военно-морской разведки очень хотели, чтобы во время испытаний "Северодвинска", которые русские решили совместить с учениями, рядом с ним находилась американская субмарина. Акустический портрет новейшей русской подлодки стоило очень дорого, и ради того, чтобы записать ее шумы, стоило рискнуть. И иного кандидата для этой миссии кроме "Гавайев", не нашлось, и это было правильно, ведь О'Мейли командовал самой совершенной субмариной в северной части Атлантики.
– Черт подери, – оскалился капитан, представив, какой успех ждет его подлодку, если им по чистой случайности удалось через несколько часов после получения приказа в открытом море встретиться с желанной целью. – Это наш шанс. Действительно, русский эсминец может искать именно "Северодвинск". Акустик, – более не раздумывая, О'Мейли начал отдавать приказания. – Отдать буксируемую антенну. Старшему торпедисту выработать огневое решение. Увеличить скорость до четырнадцати узлов. Право на борт тридцать.
Длинный кабель, увенчанный приемниками гидроакустической станции, выпростался за кормой по-прежнему идущей малым ходом субмарины. Раньше область в кильватере любой подлодки считалась наиболее безопасной для преследователя. В то время, когда антенны гидроакустических станций устанавливались только на корпусе, винты любой субмарины, производя весьма сильный шум, создавали за ее кормой так называемую "акустическую тень", и именно в корму пытались зайти чужие подлодки, точно истребители, атакующие из задней полусферы. Но с появлением буксируемых антенн, протяженность которых достигала порой сотен метров, ситуация изменилась. Конечно, такой "хвост" несколько снижал маневренность, зато, при изменении курса, он по инерции двигался в прежнем направлении некоторое время, позволяя прослушивать шумы моря с неожиданных ракурсов.
Разумеется, не только субмарины типа "Виржиния" имели такое полезное приспособление. Им оснащались и более старые "Лос-Анджелесы", и русские подлодки типа "Акула", но сенсоры, которыми был оснащен "хвост" "Гавайев" были самыми чуткими. Находясь на расстоянии полутора сотен метров от самой подлодки, приемники гидроакустической станции не испытывали влияния пусть и крайне слабых шумов "Гавайев", позволяя получать очень чистый сигнал об акустической обстановке вокруг.
– Огневое решение готово, капитан, – офицер-торпедист справился с задачей быстро, разумеется, не без помощи компьютеров. Никто не собирался стрелять по русскому эсминцу, просто это была своего рода традиция, при встрече с чужим боевым кораблем первым делом просчитывать возможные тактические ходы на случай боя. А бой был вполне вероятен, ведь в этих водах "Гавайи" были чужаком, и любой русский капитан, убедившись, что перед ним не своя же подлодка, имел право применить оружие, хотя в действительности еще никто и никогда не пользовался этим правом.
– Сэр, – обратился к О'Мейли старший помощник. – Русский эсминец все же может обнаружить нас. Мы слишком близко, а их аппаратура все же весьма неплоха.
– Если мы будем держаться рядом, то первыми услышим русскую подлодку, – возразил капитан. – Этот "Удалой" явно неспроста прощупывает море своим гидролокатором. Если они уверены, что "Северодвинск" рядом, то нам не стоит думать иначе.
– А если это просто совпадение? Мало ли зачем здесь может плавать русский эсминец.
– Возможно, – согласился О'Мейли, пожав плечами. Старпом мог быть прав, но что толку гадать? – Но если мы просто будем метаться по всему Баренцеву морю, шанс встретить "Северодвинск" будет не большим, чем, если мы будем следовать за эсминцем.
Американская подлодка, двигаясь по касательной к безошибочно рассчитанному курсу русского корабля, уверенно сокращала разделявшее их расстояние. Сблизившись с эсминцем, на котором, судя по всему, никто не подозревал, что у них появился опасный попутчик, на пятнадцать миль, "Гавайи" легли на параллельный курс. Приказав увеличить скорость, О'Мейли рисковал быть обнаруженным, но пока его опасения не оправдались. Эсминец шел короткими галсами, словно ищущая след собака, и это окончательно убедило капитана "Гавайев", что "Удалой" оказался здесь не просто так. Все маневры эсминца в точности соответствовали разработанным русскими тактическим примам поиска субмарин. О'Мейли, изучавший кроме прочих морских премудростей еще и тактику вероятного противника, отлично помнил это.
Испускаемые гидролокатором русского эсминца импульсы, пронизывая толщу воды, скользили по корпусу субмарины, следовавшей за "Удалым" на почтительном расстоянии. Дробь ультразвуковых сигналов, покатывавшаяся по подлодке от носа до кормы, заставляла моряков заметно нервничать. Никому не хотелось становиться мишенью, ведь стоило только находившимся на корабле акустикам заметить хоть что-то подозрительно, капитан "Удалого" вполне мог применить противолодочные ракеты, атаковав чужака. И едва ли на "Гавайях" успели бы что-либо предпринять. Именно это и сообщил капитану старший помощник, когда истек час преследования.
– Сэр, мы слишком близко от русского, – офицер выглядел взволнованным, хотя для него это был далеко не первый поход. Старший помощник "Гавайев" большую часть из последних пятнадцати лет своей жизни провел под водой, в том числе и у русских берегов, и не раз играл в догонялки с противолодочными кораблями. Но сейчас ситуация была особая, и он не мог сохранять спокойствие: – Если где-то здесь действительно скрывается "Северодвинск", командир "Удалого", если они обнаружат нас, вполне может отдать приказ на применение оружия. Это новейшая русская подлодка, сверхсекретная, и я не думаю, что их командованию понравится, что мы ведем за ней слежку.
– Это глупо, мистер Финниган, – поморщился О'Мейли. – Прежде, чем русские обстреляют нас, они ведь должны точно убедиться, что перед ними чужая субмарина, а сделать это очень трудно. Не думаю, что нам грозит опасность, по крайней мере, от эсминца.
– Все же позволю напомнить, капитан, что мы находимся всего в каких-то тридцати милях от русского эсминца, – настаивал старший помощник. – То есть как раз на пределе досягаемости их ракет SS-N-14, – напомнил он. – Не думаю, что стоит так рисковать.
– Это же глупо, – отмахнулся О'Мейли, не желавший упускать такой шанс. – Сейчас ведь не война, никто не станет стрелять без веских причин, а мы к тому же способны дать фору полудюжине "Удалых", значит, как-нибудь справимся с единственным эсминцем.
Акустик "Гавайев", лейтенант Джефферсон, по общему мнению, один из лучших специалистов на флоте, тоже не мог оставаться в покое, зная, что рядом крутится русский эсминец. Как и все моряки, Джефферсон был неплохо осведомлен о возможностях русского эсминца, но сейчас офицер постепенно перестал обращать на него внимание. Хотя "Удалой" шел экономическим ходом, сберегая топливо для финального спринта, который начнется, если русские акустики обнаружат достойную цель, он все равно шумел так, что его можно было услышать и без сонара. Сейчас для Джефферсона важнее было вовремя обнаружить подводную цель, и сделать это следовало раньше, чем ее найдут русские.
