Генералы, погруженные в свои невеселые мысли, только машинально кивнули в ответ. Пресс-конференция подходила к концу, довольные иранцы готовились к возвращению на родину, чтобы доложить своему правительству об успехе сделки. Русским же офицерам оставалось только ждать.

Вашингтон, США – Эр-Рияд, Саудовская Аравия

7 мая

– Прошу вас, сэр, – плечистый агент Секретной службы, хранивший невозмутимое выражение лица, распахнул тяжелую дубовую дверь перед Энтони Флипсом, посторонившись и пропуская главу Госдепартамента Соединенных Штатов в приемную президентского кабинета. – Президент Мердок будет через несколько минут. Он просил вас подождать его.

– Благодарю, – госсекретарь сухо кивнул своему провожатому, который, убедившись, что нежданный посетитель понял все, что следовало ему сообщить, спокойно удалился, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Оставшийся в одиночестве в святая святых, Овальном кабинете Белого Дома Флипс, скрывая усмешку, бросил взгляд в спину покинувшего помещение телохранителя. Люди из Секретной службы, личная охрана американских президентов, всегда держались с достоинством с каждым, кроме своего принципала, иногда и вовсе походя на сошедших с экрана фантастического фильма киборгов. Они никогда, по крайней мере, в присутствии посторонних, не позволяли себе проявлять эмоции даже на мгновение, постоянно, пока возле президента находился хоть кто-то, пребывая в состоянии напряжения, точно взведенный спусковой механизм. Вот и теперь, почувствуй только этот стриженый крепыш хоть тень угрозы, исходящую от главы Госдепартамента, он мог бы запросто изрешетить Флипса, выпустив в него весь магазин своего семнадцатизарядного автоматического "Глок-17" калибра девять миллиметров. И никто не посмел бы наказать бравого служаку.

Секретная служба, одна из самых закрытых структур такого рода в США, представляла собой последний рубеж обороны, защищавший главу американского государства от любой опасности, мнимой или реальной. Все эти люди без исключения были профессионалами высшей квалификации, постоянно поддерживавшими свои навыки путем долгих изнурительных тренировок. Каждый агент Секретной службы, прежде, чем быть допущенным к президенту, проходил тройную проверку, которую независимо друг от друга проводили все спецслужбы США, выявляя неблагонадежных со стопроцентной эффективностью. Президента охраняли настоящие патриоты, люди, преданные ему до самозабвения, и готовые, если будет нужно, пойти на смерть, защищая главу Соединенных Штатов. Они были отличными стрелками, владели всеми приемами рукопашного боя, умели обращаться с разнообразным оружием, от револьвера до боевого вертолета, отличаясь при этом высочайшим самообладанием… и ни разу не использовав свои способности по настоящему, усмехнувшись, вдруг подумал Флипс.

Безопасностью президента занималась не одна только Секретная служба. Все силовые структуры, ФБР, ЦРУ, полиция, все, кто по долгу службы защищал закон и порядок в этой стране, так или иначе были причастны и к делу охраны президента, перехватывая и нейтрализуя возможную угрозу, если так можно выразиться, на дальних подступах.

Флипс вспомнил и морских пехотинцев, подтянутых молодых ребят в отглаженной парадной форме, стоявших в коридорах Белого Дома, точно статуи, манекены на выставке военной моды, столь безжизненными они казались порой. И эти парни тоже охраняли президента, выполняя вовсе не одни только церемониальные функции. Любого злодея, вздумавшего умышлять против американского президента, ожидало множество барьеров. Пройти сквозь которые, как считалось, было невозможно, и вероятность, что террорист, вражеский агент или просто случайный психопат приблизится к главе государства столь близко, что в дело придется вступать его личной охране, была ничтожно мала, почти не отличаясь от нуля.

А потому Секретной службе лишь оставалось, выпячивая челюсти и напрягая мускулы, точно герои кинобоевиков, толкаться возле президента, изображая бдительность и готовность к действию. А на деле они оказывались вовсе не такими уж надежными, достаточно было вспомнить нелепую, в общем-то, смерть Кеннеди. В прочем, дело в этом случае было не только в профессионализме телохранителей старика Джона. Если слухи, дошедшие в свое время до Флипса, были истиной хоть на половину, покойного президента не спасло бы ничего, находись он даже под броней танка двадцать четыре часа в сутки. Просто в этой стране всегда существовали те, кто, будучи не склонен к излишней публичности, обладал властью намного большей, чем была дозволена всем президентам, вместе взятым. До поры эти люди, предпочитавшие держаться в тени, прощали тем, кто обладал формально высшей властью многое, но стоило только пойти против их воли в чем-то действительно важном, наказание следовало незамедлительно. Об этих людях, объединенных в некое общество, членство в котором передавалось почти по наследству, ходили только туманные слухи, и никто в здравом уме не рискнул бы рассуждать об этом открыто.

– Энтони, доброе утро, – Джозеф Мердок, президент Соединенных Штатов, ворвался в кабинет, резко распахнув дверь.

Ждать хозяина Овального кабинета пришлось недолго, но эти минуты прошли в страшном напряжении – предстоящий разговор не обещал быть простым. Хотя стояло еще раннее утро, глава государства не выглядел только что проснувшимся. Он был, как и всегда, когда появлялся на публике, свеж, бодр и подтянут, как спортсмен. Флипс с трудом сдержал усмешку – американский народ, пусть даже в лице единственного, хотя и высокопоставленного представителя, должен видеть перед собой сильного, бодрого и уверенного в себе лидера, а не старую размазню.

– Не ожидал увидеть тебя здесь так рано, – сообщил президент госсекретарю. – Еще нет и девяти утра. Должно быть, что-то важное привело тебя сюда в такой час?

– Сэр, – Флипс, встал с мягкого дивана, пожав протянутую руку. – Да, сэр, случилось нечто, не слишком приятное, хотя и вполне ожидаемое. Это связано с русскими, вернее, с русскими и иранцами, господин президент. Вы, вероятно, еще не слышали последние новости из России?

– Нет, – покачал головой насторожившийся Мердок. В последнее время ни из России, ни уж, тем более, из Ирана, американский президент даже и не думал ждать добрых вестей. – Но, ты, друг мой, надеюсь, просветишь меня в происходящем?

– Разумеется, – кивнул Флипс, присаживаясь за невысокий столик напротив президента.

– Может, кофе, – предложил Мердок. – Или чего-нибудь покрепче? Разумеется, исключительно как тонизирующее средство, – тут же рассмеялся президент.

– Пожалуй, сэр, кофе, – пожал плечами госсекретарь. – Думаю, этого вполне хватит, тем более, нужно сохранять чистоту восприятия.

– Итак, Энтони, что же все-таки произошло? – спросил президент, после того, как официант в белоснежном кителе расставил на столик кофейные принадлежности и бесшумно, точно призрак, удалился. – Что-то действительно серьезное, или ты просто перестраховываешься, как бывало уже не раз?

В присутствии постороннего, пусть то и был тысячу раз проверенный человек из обслуги Белого Дома, Мердок не спешил говорить о деле, словно не доверял даже этой закрытой касте, тем, в чьих руках, в конечном итоге, находилась жизнь главы американской нации. Флипс заметил, что этот парень двигается очень плавно и уверенно, не как обычная обслуга, а как человек, обладающий специальной подготовкой.

Что ж, это тоже было в порядке вещей, когда каждый человек, кому по догу службы нужно было находиться возле президента, являлся еще и телохранителем. Именно поэтому среди прислуги, окружавшей главу Белого Дома, женщин было сравнительно немного, а те, кто все же работал здесь в той или иной роли, являлись, прежде всего, отлично обученными бойцами, практически ни в чем не уступавшими мужчинам.

– Вам решать, сколь это важно сэр, я же могу изложить лишь факты. Из России сообщили буквально час назад, что в Иркутске представители Ирана и глава корпорации "Рособоронэкспорт", это государственная контора, которая занимается экспортом русского оружия, подписали контракт на поставку в Иран пятидесяти многоцелевых истребителей "Фланкер" одной из последних модификаций, – сообщил Флипс. – Президент Швецов, как видно, твердо придерживается своего решения развивать военное сотрудничество с Ираном, и это, признаюсь, сильно спутало многие наши планы.