Не дождавшись продолжения, Джудит обхватила себя руками и качнулась туда-сюда на каблуках.

— Тетя, можно мне войти? Пожалуйста…

Племянница почти никогда не опускалась до того, чтобы упрашивать, да еще с такими жалобными интонациями. Так что теперь Шарлотта почувствовала себя настоящей Бабой Ягой.

Переполняемая стыдом и мучительным чувством вины, она пожала плечами:

— Пожалуйста, как хочешь. — И отступила назад, давая девушке войти. Потом заперла за нею дверь. — Раз уж ты здесь, — обернулась она к племяннице, — давай выпьем чаю со льдом. — Не дожидаясь ответа, Шарлотта зашагала в кухню.

— Тетя! Да перестань же! — закричала Джудит и топнула ногой. — Не могу больше! Хватит с меня и мамочкиных холодных взглядов и равнодушного тона. Нахлебалась за всю жизнь!

Такого Шарлотта не ожидала. Сравнить ее с Мэделин?! Гнев ее запылал с новой силой. Она вихрем развернулась к племяннице:

— Ах так? Сначала вы с Луи обращаетесь со мной как со слабоумной, а теперь ты еще и заявляешь, будто я веду себя не лучше твоей матери? Что же, к вашему сведению, юная леди, мозгов у меня хватает. И мне вовсе не нравится, когда меня сравнивают с моей сестрицей. Это меня-то! А сколько я сделала для вас с братом за все эти годы? Я этого не заслуживаю!

Но стоило лишь этим словам слететь с ее губ, как Шарлотта тут же отчаянно пожалела о том, что вовремя не прикусила язык. А для пущего унижения на глаза ее вдруг навернулись слезы. Но ведь ни разу она не жалела о том, какую роль пришлось сыграть ей в жизни племянников, и попрекать их своей заботой — на словах или еще как-нибудь — она вовсе не собиралась! В надежде, что Джудит не заметила ее слез, Шарлотта склонила голову и яростно заморгала.

Но слишком поздно. Джудит крепко ухватила ее за плечи:

— Ой, тетечка, не надо… Прости, прости меня! Ты совершенно права, все это страшно несправедливо, и вчерашнее, и эта моя шпилька насчет мамы. Да и остальное… — добавила она шепотом. Голос ее сорвался.

Не так уж много сказала Джудит, но оттого, как она произнесла эти несколько фраз, в груди у Шарлотты все заледенело от горя. Теперь она еще сильнее сожалела о резких словах, сорвавшихся с языка.

Подняв голову, она увидела, что и у племянницы в глазах стоят слезы. И порывисто притянула ее к себе.

— И ты прости меня, милая! — Она обняла девушку покрепче. — За вчерашнее и за все прошедшие дни. Вы с Даниэлем мне как родные дети, и я не хочу, чтобы вы даже на секунду могли подумать, будто я, помогая воспитывать вас, хоть раз возмутилась или пожалела об этом! Я очень, очень люблю вас обоих! — Она отстранилась и подняла голову, ожидая от Джудит ответа. Но та стояла, закрыв глаза. — Ты слушаешь меня? Ты слышала, что я сказала?

Через секунду Джудит хлюпнула носом и открыла глаза.

— Думаю, в душе я всегда это знала, но только…

— Никаких «но»! — решительно помотала головой Шарлотта. — Мы — семья, а в каждой семье бывают раздоры и неурядицы. И родные люди порой говорят друг другу глупости, которых вовсе не имеют в виду. Просто все мы — люди. Но ведь от этого мы не начинаем друг друга меньше любить, верно?

Только когда Джудит кивнула, Шарлотта разжала объятия.

— Так, а теперь ступай-ка в ванную и хорошенько высморкайся. А потом расскажешь мне свои «новости с места событий».

Несколько минут спустя Джудит вошла на кухню, где уже сидела Шарлотта.

— Спасибо, — проговорила она, когда тетя поставила перед нею стакан чая со льдом. Шарлотта уселась, и Джудит начала рассказывать: — Сегодня рано утром мне позвонил шеф. И пригласил меня прийти побеседовать с ним.

— Звучит угрожающе.

Джудит пожала плечами:

— Да уж, не радостно. То, что он назвал «беседой», оказалось в конечном итоге монологом, содержавшим в себе поучение. И предостережение. Говорил он лаконично и до крайней степени откровенно. Насколько я поняла, ему поступила жалоба на меня от Марка и Лоуэлла Вебстер — обвинение в незаконном преследовании и вторжении в частную жизнь. Основная суть тирады заключалась в том, что отныне мне запрещено на километр приближаться хоть к кому-нибудь из этой семейки.

— Я думала, ты разговаривала только с Марком. Почему же в таком случае Лоуэлл тоже подписал жалобу? Да еще жалобу на преследование!

Джудит покачала головой:

— Хоть убей, не знаю. Я всего-навсего задала Марку несколько конкретных вопросов, вот и все. Больше ничего не делала, клянусь.

— Если речь идет всего лишь о нескольких вопросах, с какой стати им подавать жалобу? К тому же ты не просто так явилась к Марку, ты ведешь расследование! — осторожно произнесла Шарлотта. — Очень странно… и подозрительно, на мой взгляд! Надеюсь, ты напомнила этому своему шефу, что как раз за то, чтобы ты задавала вопросы, тебе платят жалованье?

Лицо Джудит стало мрачнее тучи.

— Все я ему напомнила! Но в ответ услышала все, что было сказано вначале, только в два раза громче. А потом получила приказ покинуть кабинет. — Джудит подалась вперед. — Но это еще не все.

— О чем ты?

— А вот послушай. Выхожу я из кабинета шефа, и на кого, ты думаешь, я натыкаюсь? На Уилла Ришо! — выпалила она прежде, чем Шарлотта успела рот раскрыть. — А теперь скажи мне, тетя, каковы шансы на то, чтобы одним и тем же безоблачным субботним утром мы в одно и то же время совершенно случайно оказались в одном и том же месте? Не волнуйся, я сама тебе отвечу: шансы равны нулю! И это неизбежно вынуждает меня сделать вывод, что Ришо заранее знал о моем предстоящем разговоре с шефом. — Она прищурилась. — И глядел на меня с такой ухмылочкой, что я готова поспорить на последний цент: именно он стоит за всеми этими жалобами и скандалом с шефом.

— Но для чего ему это? Подстроить, чтобы тебе дали нагоняй, только из-за вашего… ваших…

— Из-за нашей интрижки, тетя. Интрижка — вот как это называется. И ты права: такое возможно. Незажившие раны и так далее. Но узнать это наверняка невозможно. А даже если и так, что с того? Мы с Ришо перестали встречаться много месяцев назад. В жизни хватает проблем и без того, чтобы лелеять планы мести тому, кто когда-то тебя бросил!

— Может, ты и права, а может — нет, — пробормотала Шарлотта, глядя в свой стакан и постукивая пальцами по столу. Если верить слухам, Пэтси Дюфур почти всю жизнь ждала удобного момента отомстить Лоуэллу Вебстеру… Но когда Шарлотта попыталась мысленно нарисовать образ Пэтси, в памяти ее возникло лишь ее искаженное ужасом лицо в тот момент, когда она увидела в своем доме Уилла Ришо.

— Тетя Чарли? Земля вызывает тетю Чарли!

Шарлотта подняла голову и моргнула.

— Ох, прости, милая! Я что-то задумалась…

— Тетя, что это такое?

Блокнот! Шарлотта с трудом сглотнула. Джудит пристально разглядывала ее записную книжку, которую Шарлотта так и оставила на столе.

— Ах, это? Ничего особенного. — Шарлотта потянулась за блокнотом, однако Джудит опередила ее и схватила его первой.

— «Ничего особенного», говоришь? А вот мне так не кажется… — проговорила Джудит, внимательно изучая записи. — Наоборот, я бы сказала, это очень, очень интересно — особенно вот этот последний пассаж насчет Уилла Ришо. «Спросить Пэтси об Уилле Ришо», — зачитала Джудит и положила блокнот на место. — А зачем спрашивать Пэтси о Ришо? Что, между ними существует какая-то связь?

Ну, и что теперь делать?

— Э-э… понимаешь ли… может быть.

— И что же это за связь? Только, пожалуйста, не нужно гнать всякую чушь насчет конфиденциальности, неприкосновенности частной жизни клиента и так далее.

— Джудит!

Джудит, защищаясь, воздела руку:

— Хорошо, хорошо. Прошу прощения.

— Ты же прекрасно знаешь, я не выношу такой манеры выражаться.

— Тетя Чарли!

Шарлотта вяло махнула в сторону блокнота:

— Скорее всего, это и вправду полная ерунда, одни домыслы. Просто, знаешь, возникают порой такие ощущения, где-то внутри, может, интуиция или…

Джудит закатила глаза.

— Да что же это за пытка, хуже, чем у зубного! Слушай, тетя, я тебя знаю: если уж у тебя возникло где-то там внутри такое вот ощущение, то возникло оно неспроста! Так что давай выкладывай.