Как ни горько было ей это признавать, все же она прекрасно понимала: к тому, что Пэтси без предупреждения отменила заказ, ее гнев и разочарование не имеют ни малейшего отношения. Нет. Все дело в том, что рухнул ее план. Не удалось ей сунуть нос в личные дела Пэтси… До чего все-таки постыдная идея! Но дело-то не в этом! Главное, что теперь ей придется ждать целых два дня, прежде чем она сможет расспросить Пэтси о Лоуэлле Вебстере. Целых два дня…

Шарлотта вдруг словно окаменела. Дэви! Ведь она совершенно забыла, что нужно забрать его из детского сада!

Она поспешно дала задний ход, но вдруг замерла и с горьким, изумленным стоном стукнула себя по лбу тыльной стороной ладони.

— Вот тупица! — тихо выругалась Шарлотта. Тряхнув головой, она снова нажала на тормоз и выключила зажигание.

Ехать за Дэви нужно не раньше чем через три часа. Но, переволновавшись из-за Пэтси, которая так внезапно отменила заказ, Шарлотта перепутала и все остальное дневное расписание.

Будет тебе урок! Стараясь не обращать внимания на упреки совести, Шарлотта выбралась из фургона и заперла дверь. Ноги ее, казалось, налились свинцом. Она медленно побрела к своей веранде. Может, Хэнк, в конце концов, и прав. Может, ей и в самом деле со всем этим не управиться. Изо дня в день одно и то же… жонглировать расписаниями, чистить и мыть, вести документацию…

Может, и правда пора подумать о том, чтобы уйти на покой, как хочет Хэнк. Ведь он уже не один месяц убеждает ее бросить дела, предлагая полностью ее обеспечивать. Но, отпирая дверь, Шарлотта вздрогнула при одной лишь мысли о том, чтобы поддаться на его уговоры.

— Наверное, от усталости уже ум за разум заходит, — пробормотала она, заходя в дом и закрывая за собой дверь. — Как, по-твоему, Милашка? — Она глянула на клетку, где обитал попугай.

Тот в ответ пронзительно крикнул, взъерошил перышки и забил крыльями. Это был ритуал, изобретенный для того, чтобы привлекать внимание хозяйки, и исполнялся он каждый раз, когда она возвращалась домой.

Отвлекшись от птицы, Шарлотта поставила сумку, сняла туфли и влезла в домашние мокасины, стоящие у двери. Все еще погруженная в свои мысли, больше по привычке, она подошла к клетке и просунула палец сквозь решетку. Милашка тут же бочком подскочил к ее руке и потерся о кончик пальца.

В другое время Шарлотта постаралась бы ласково «разговорить» попугая, но теперь у нее не хватало сил и энтузиазма ни на что вообще, не говоря уж об изначально безнадежной попытке научить эту птицу человеческому языку.

Не в первый раз она пожалела, что не существует какого-нибудь переключателя или кнопки, чтобы можно было одним поворотом или нажатием за секунду очистить мозг от клубка беспорядочных мыслей.

Милашка вдруг снова вскрикнул и зацокал. А потом чисто и отчетливо произнес:

— Хор-роший мальчик. Милашка — хороший мальчик!

От изумления и восторга Шарлотта широко распахнула глаза.

— Милашка! — прошептала она. — Боже мой, у тебя получилось, получилось!

Несколько секунд она могла лишь благоговейно, не отрываясь, смотреть на маленького героя. Сколько месяцев подряд она безуспешно старалась научить его разговаривать, и хотя порой он произносил слово или два, целого связного предложения — невзирая ни какие мольбы и уговоры — ей ни разу добиться не удалось.

— Да, — наконец пробормотала она, — это мне знамение. Значит, никогда не надо сдаваться! Всегда есть надежда.

Шарлотта стояла неподвижно, лишь несколько раз растерянно моргнула. Все сильнее и сильнее крепло в ней внезапное осознание: она сдалась. Да, она опустила руки и тем самым предала Даниэля с Надей. И только теперь поняла это.

Она ласково погладила попугая по головке.

— Хороший мальчик! Милашка — очень хороший мальчик.

Вновь преисполнившись решимости и оптимизма, Шарлотта отвернулась от клетки и, уперев руки в бока, принялась мерить шагами комнату. Как гласит пословица, цель одна — дороги две. Иными словами, то, что она хочет выяснить, можно выяснить и другим путем. А значит, остается лишь одна проблема: придумать, как…

Внезапно новая мысль заставила Шарлотту остановиться.

— Тьюлан! — пробормотала она. — Ну конечно же!

Битси вроде бы говорила, что Пэтси и Лоуэлл Вебстер вместе учились в Тьюлане.

В памяти у Шарлотты возникло женское лицо. По мере того как оно, черточка за черточкой, вырисовывалось все ярче, губы ее все шире растягивались в улыбке.

— Точно! Добыть информацию можно разными способами, — проговорила она себе под нос. И теперь она знала, кто ей в этом поможет. — Спасибо тебе, Милашка, — прошептала она.

Отыскав нужный номер, она взялась за телефон. После четвертого гудка в трубке раздалось решительное «алло».

— Профессор Мак, это Шарлотта!

Женщина рассмеялась:

— Ну конечно, а кто же еще? Я бы узнала твой голос из тысячи. — И профессор Мак, не склонная тратить время на долгие вступления, перешла прямо к делу: — Надеюсь, твой звонок означает, что ты намерена нанести мне визит. С прошлого раза прошло уже немало времени.

— Да, мэм, вы правы. Простите меня. Если это удобно, я хотела бы заехать сегодня, минут через десять-пятнадцать, скажем.

— Тогда хватит терять время и быстро ко мне!

В трубке раздался щелчок, и Шарлотта, ухмыляясь, в свою очередь положила трубку.

— До скорого, Милашка! — прокричала она, подбирая сумку. — Веди себя хорошо, пока меня не будет, — как положено хорошим маленьким птичкам.

Милашка пронзительно заверещал и взъерошил перья. Шарлотта хихикнула, вышла из комнаты и, заперев за собой дверь, поспешила к фургону.

Особняки в итальянском стиле знаменовали второй период расцвета Садового квартала. Характерной же чертой первого было возрождение античного стиля. Мезон-Рошель, расположенный на Сент-Чарлз-авеню, со своими сегментарными арками, восьмиугольными эркерами и двойными витыми консолями являл один из самых совершенных образчиков итальянского стиля в архитектуре.

Мезон-Рошель возвели в семидесятых годах девятнадцатого столетия, и хотя Шарлотта не была знакома с его последними владельцами, мультимиллионерами Марджи и Кларенсом Рошель, от других своих клиентов она много слышала об их благотворительной деятельности в сфере образования.

После смерти Кларенса Марджи в его честь превратила пугающе гигантский старинный особняк в дом престарелых, где собралось поистине избранное общество: почти все здешние жители — ушедшие на покой преподаватели и профессора.

Остановив фургон на обочине перед Мезон-Рошель, Шарлотта взглянула на вмонтированные в панель часы и прикинула, что до поездки в детский сад у нее в запасе еще около двух с половиной или даже трех часов: целая куча времени для того, чтобы разузнать у доктора Эммы Клер МакГи все, что необходимо.

«Профессор Мак», любовно именуемая так бесчисленными выпускниками Тьюлана, посещавшими ее курс английского для первокурсников, доктор МакГи ушла на покой. А год спустя — продала свой дом и поселилась в Мезон-Рошель, где и провела последние десять лет.

Именно своей любимой профессорше Мак Шарлотта была обязана возможностью зарабатывать на жизнь. И с тех пор, как та вышла на пенсию, старалась навещать ее по крайней мере раз в два месяца.

Однако на этот раз Шарлотта не была у своей подруги уже довольно давно, и теперь ее нещадно мучила совесть — особенно когда она думала, какая причина вынудила ее наконец приехать.

На веранду вела длинная лестница с площадкой посередине. Там Шарлотта на мгновение остановилась — оглядеться и насладиться окружающей красотой.

Участок вокруг огромного старого дома тщательно ухожен и изобилует множеством роскошных цветов, разнообразных тропических растений и деревьев нескольких разновидностей. О двух виргинских дубах говорили, что они ровесники дома. В воздухе плотной пеленой висел сладкий запах роз, гардений и магнолий. Шарлотте не раз приходило в голову, что, сумей кто-нибудь разлить эту волшебную смесь ароматов по флаконам, он заработал бы целое состояние. Глубоко вздохнув от удовольствия, она пошла дальше.