Мастер Дантес, подтянутый молодой мужчина лет тридцати — тридцати пяти на вид, что на деле могло означать добрую сотню, выстроил группу длинным полукругом. Прохаживаясь вдоль шеренги, воин рассказывал, как важно магу уметь обращаться с оружием. Многие выпускники Академии могут оказаться в полевых условиях, подвергнуться нападению диких зверей, грабителей, агрессивно настроенных чужаков… Слушая преподавателя, я честно пыталась представить, зачем сильному магу отбиваться, скажем, от волка или разбойника мечом, если у него в арсенале имеется куча более эффективных средств, чем этот тупой ножичек, которым ребята скорее сами умудрятся порезаться, нежели причинить вред кому-то еще. Однако благоразумно помалкивала, держа свои мысли при себе. Похоже, остальные девушки группы были со мной солидарны. Некоторые откровенно скучали, другие с интересом рассматривали симпатичного преподавателя. Зато парни с упоением ловили каждое слово.

— А сейчас мы проведем маленький практический эксперимент, — отчеканил мастер Дантес, и я тоскливо оглядела платье — не знаю, что придется делать, но в штанах всяко было бы удобнее. Впрочем, я оказалась неправа, одежда не имела значения. — Выставьте руки пред собой, словно просите что-то. Вот так. — Преподаватель сложил ладони чашечкой. — И закройте глаза.

Все послушно повторили. Через пару секунд я почувствовала, как мне в руки шлепнулось что-то мягкое, теплое и мокрое, в нос ударил знакомый с детства терпкий запах. Открыла глаза и брезгливо поморщилась. На моих ладонях лежало сердце, а по пальцам стекали липкие алые капли. Я в анатомии несильна, в готовке пищи тоже, поэтому сказать, чья это часть тела, не могла. По размеру сердце вполне могло оказаться и человеческим, только кто ж мне его даст. Значит, какое-то животное среднего размера. С двух сторон послышался дружный визг, наиболее нежные барышни моментально попадали в обморок, другие от неожиданности поотбрасывали подальше странные подарочки. Ребята держались получше, но кое-кого, кажется, тоже придется откачивать. Я чуть пожала плечами — сразу видно аристократов, ранее встречавших мясо только на тарелке и в приготовленном виде. Для меня, фактически выросшей на Разбойной улице, вид крови не был чем-то необычным. Я не раз и не два видела тела неосторожных полуночников, а регулярные красно-коричневые лужи по утрам разбавлялись выливаемыми прямо из окон помоями.

Переложила сердце в одну руку, а вторую чуть стряхнула. Затем посмотрела вниз — мама дорогая, мое платье! Огромное кровавое пятно расползалось по подолу, и еще несколько мелких брызг появилось из-за моего махания рукой.

Я тихо чертыхнулась:

— Надеюсь, этому найдется нормальное объяснение. — Я продолжала рассматривать безнадежно испорченную юбку. К этому времени вопли в зале стихли, и мой голос прозвучал неестественно громко.

— Простите? — На меня с внимательным интересом, чуть приподняв бровь, смотрел мастер Дантес.

Я, наверное, в самом деле ненормальная по здешним меркам. То краснею и смущаюсь по малейшему поводу, зато, когда девушки в обморок попадали, я только платье жалею.

— А, — чуть махнула свободной рукой и равнодушно повела плечом, — кровь плохо отстирывается.

— Да, вы правы, объяснение найдется, — ответил мужчина и повернулся в сторону темной арки. — Заканчиваем.

И все моментально пропало. Словно и не было ни сердца, ни крови, ни испачканной одежды. А из глубины ниши показался Сорби — вот чья это работа… да, не сам же мастер будет ее делать…

К чему было это представление, я прекрасно понимала — воину не к лицу брезгливость, и уж тем более он не должен бояться вида крови и падать при этом в обморок. Я заслужила похвалу мастера и очередной подозрительный взгляд герцога.

Зато поговорив после урока с преподавателем, выяснила, что могу заниматься здесь по утрам. Теоретически зал перед занятиями открыт для всех желающих, но на практике никто сюда не ходит.

Последней в этот день шла лекция по природной магии. Невысокий щупленький профессор Крыш уже более получаса рассказывал о различных видах живой материи, что будет изучаться нами в течение этого года. Я внимательно прислушивалась, с нетерпением ожидая, когда же преподаватель упомянет интересующую меня нежить. Время шло, а скелеты и зомби все не появлялись. Наконец господин Крыш закончил вводить нас в курс дела.

— По программе обучения есть вопросы? — обвел он взглядом аудиторию.

Рука самостоятельно взлетела вверх, и, прежде чем я успела подумать, что делаю, вопрос вылетел сам собой:

— А как насчет нежити?

— Нежити? — удивился мужчинка. — Какой нежити?

— Ну… Зомби всякие…

Аудитория взорвалась хохотом. Я недоуменно смотрела на окружающих — неужели снова что-то глупое спросила?

— Фантастики начиталась, — донеслось откуда-то с верхних рядов.

— Зомби, вот как. Девушка, простите, как ваше имя? — вежливо обратился ко мне профессор, не разделивший всеобщего веселья.

— Корни Грейс.

Взгляд Крыша мгновенно стал более заинтересованным. Кажется, слухи в этом заведении распространяются быстро.

— Хорошо, Корни Грейс. Понимаете, нежить является классом потенциально возможным, но, к счастью, реально не существующим.

Студенты продолжали веселиться.

— Но! — Профессор поднял указательный палец и оглядел аудиторию. — Я сказал, что теория не отрицает возможное существование нежити. В то время как сегодня эта барышня совершила нечто до сих пор бывшее невозможным даже в теории. Поэтому для вашего курса я включу в программу несколько лекций о нежити. Кто знает, может, кому и пригодится.

Смех в зале стих. А я села на место, смущенная, давая себе зарок больше вообще никаких вопросов не задавать.

В любом случае я узнала, что селяне с дальних границ королевства не такие уж и несчастные и в моих услугах особо не нуждаются.

Уже через неделю после начала учебы я тоскливо пересчитывала оставшуюся у меня наличность и пыталась понять, как некоторые одаренные личности умудряются прожить от стипендии до стипендии. Студент-первокурсник получал «аж» восемь лейров в месяц. «Аж» — потому что с третьего курса сумма урезалась до пяти, а маги с Даром, что оставались в Академии дольше остальных, начиная с шестого не получали совсем ничего. Мотивировалось это тем, что если студент, проучившийся пять лет, до сих пор не может заработать себе на кусок хлеба, то и в Академии ему делать нечего. Впрочем, многие маги были выходцами из знати, а следовательно, могли рассчитывать на помощь родителей. Поэтому я тоже решила поднять свой прожиточный минимум с восьми до двадцати лейров.

И вот из выделенной себе на месяц двадцатки через неделю осталось всего четыре лейра. Куда подевались еще шестнадцать, помнилось с трудом.

Для начала я каким-то чудом умудрилась оставить пять лейров в кабаке во время той самой памятной пьянки, хотя точно помнила, что пиво стоило не больше пары медяков… Да на пять лейров туда на пиво через день в течение месяца ходить можно было!

— А чего ты хотела, — философски заметила Люська по этому поводу. — Пьяному и не то приписать можно. Ругаться надо сразу, а не через неделю. Попробуй потом докажи, что не ты съел целого поросенка и выпил четыре бочки пива. Через это тоже все проходят — учись. Я могу проверить свой счет, в каком бы состоянии ни находилась, — гордо закончила она и посмотрела на меня, выразительно подняв бровь.

Я к такому не привыкла. Все питейные заведения, даже столь уникальные, где хозяева оказывались честнейшими людьми, так или иначе относились к сфере Берты. И я лучше других понимала, что в большинстве из них можно расстаться с деньгами и более тривиальными способами. Но… меня как лицо, приближенное к власти, до сих пор не трогали. Появилась, конечно, мыслишка пойти в кабак со своей «переговорной» внешностью и потребовать восстановления справедливости. Но эту малодушную идею я отогнала — всех студентов обсчитывать не перестанут, а ругаться за пару лейров недостойно, да еще и прикрываясь именем главы теневого сообщества.