— Я стучалась!

— Стучалась она. Взяла бы и двери открыла. Так что такое срочное привело тебя сюда среди ночи? Ты же не поздороваться зашла?

Мужичок невежливо повернулся ко мне спиной и, не заботясь о том, слышу я его или нет, пошел в мастерскую. Я отправилась следом.

— Хм… Я сама не знаю, что мне нужно. Герни, сегодня ночью я еду в Отан. Мне надо какое-то оружие, и при этом не хотелось бы, чтобы на границе его обнаружили.

— Вот как, — совершенно ровным тоном произнес наш «друг семьи», словно я просто на пикник собралась. И так же спокойно поинтересовался: — Скажи мне, милая, а Берта знает, куда ты едешь?

— Да, — не поморщившись, соврала я. И, глядя на недоверчиво прищуренные глаза, добавила еще одну, уже меньшую ложь: — За мной герцог Сорби присмотрит.

— А-а-а… ну если Сорби… — Кажется, это уточнение его вполне удовлетворило. — А почему среди ночи прибежала? Днем зайти не могла?

Ну здесь и обманывать не пришлось:

— Поездка намечалась на два дня позже, но неожиданно все перенеслось буквально на эту ночь.

— Ну ладно.

В итоге я обзавелась еще парой заколок с небольшой трубочкой и иглами внутри — вроде тех, что использовала в Адании, корсетом с вшитыми прочными стальными спицами и письмом к какому-то старинному приятелю Герни, живущему в Отане и промышляющему примерно тем же.

— Зайдешь и спросишь, что тебе нужно. Магические вещи там в любом случае лучше не носить — их могут засечь, да и неизвестно, станут ли они там работать. А вот оружие найдешь без проблем. Через границу, ты права, лучше ничего не везти — я бы даже про корсет подумал, стоит ли.

— И как я смогу там что-то купить? Не думаю, что он примет мою банковскую карточку, а мешок денег мне не дадут провезти через границу.

— Не волнуйся. Просто отдай письмо. И все. Денег не надо.

Снова тихонечко пробравшись через дом Берты, я порталом вернулась в Аданию. Очередной раз проверила почту и вздохнула — пусто. Ну что же, значит, дождаться ответа — не судьба. По дороге оставила почмаг у себя в комнате и побежала в театр.

Там меня уже ждали. Вернула якобы подправленный паспорт бледному, издерганному директору, заверила, что все будет в лучшем виде, и отправилась к Мариам гримироваться. До отъезда оставалось не больше часа.

Если я надеялась, что Сорби еще прочитает мое послание, придумает план получше и успеет перехватить меня по дороге, то этому не суждено было сбыться. Я рассчитывала на довольно продолжительное путешествие — путь туда неблизкий, Адания к тому же не имеет с Отаном общих границ. Однако вся труппа вместе с повозками прошла через стационарный портал в небольшой пограничный исталийский городок, ближайший к цели пути. Меня это здорово удивило. Недешевое удовольствие. Но то ли директор решил перестраховаться, то ли театр и впрямь мог себе это позволить… Взять хотя бы драгоценности, которыми со мной расплатилась Мариам и которые нельзя везти с собой домой, — кто сказал, что больше никому ничего не дарили? Как бы там ни было, спустя всего час неспешной езды от гарнизона мы уже достигли пограничного поста Отана.

Я куталась в огромную теплую шаль, изредка высовывая опухший красный нос, активно чихая и кашляя. Причем приступы резко усиливались, стоило какой живой душе оказаться поблизости. В театре ничего не заподозрили. И главную роль сыграл не столько качественный грим, сколько мнимая болезнь Порши. У девушки действительно не обнаружилось близких подруг, поэтому никто не лез со своей заботой и расспросами о здоровье. Те же редкие индивидуумы, что из вежливости спрашивали, как я, предпочитали делать это на расстоянии. Я в ответ бурчала что-то невнятное и вновь заходилась в кашле. В конце концов от таких стараний мое горло в самом деле покраснело и распухло — теперь даже врач не придрался бы.

На границу мы прибыли еще до рассвета. Процедура въезда оказалась похожей на описанную ранее художницей, за исключением того, что въехать в страну все-таки намного проще, чем выехать. Пока служащие рылись в багаже и проверяли проезжающих, я краем глаза пыталась рассмотреть «стену». Сорби оказался прав. Для тех, кто мог ее видеть, это было потрясающее зрелище. Плотная, свитая из множества слабосветящихся жгутиков магической энергии, где переплелись цветные нити всех возможных магий, стена завораживала. Лишь небольшой участок дороги, где проезжали повозки, оказался свободным. Да и в этом месте магическая преграда не прерывалась, а просто образовывала арку. Видимо, я слишком засмотрелась, поскольку в какой-то момент ощутила легкие импульсы проснувшегося чувства… нет, не опасности, просто осторожности. Ненужное внимание мне ни к чему. Обратившись к возможностям Дара Тени, быстро сделала несколько мысленных «снимков», чтобы потом рассмотреть подробнее, а сама принялась с неподдельным интересом изучать растущий рядом чахлый розовый цветочек.

На проверку моей особы пограничники затратили рекордно короткое время. Разговаривать со мной офицер отказался категорически. А молодой солдатик, которому выпала честь проверить ауру, опасливо приблизился, держа в вытянутой в мою сторону руке непонятный продолговатый приборчик и отшатываясь на каждом шажочке. И едва прибор пискнул, указывая, что аура считана, моментально отскочил как можно дальше. «Боятся, что привезла какую-то страшную иноземную заразу», — весело подумала я. Хотя кто их знает, может, и случались прецеденты.

Остаток пути пролетел незаметно. Уже рассвело, поэтому вначале я еще как-то пыталась рассмотреть «достоинства и достопримечательности» незнакомой для меня страны, некогда бывшей частью Исталии. Однако пара проплывших мимо деревенек мало чем отличались от наших исталийских, а лес — тот и вовсе везде одинаков. Зато сказалась усталость бессонной ночи, и я, наплевав на окружающие красоты, провалилась в крепкий и здоровый сон.

Проснулась я, точнее, меня разбудили уже в Лоске — столице Отана. Первым, что я увидела, открыв глаза, стало массивное здание театра. Мы остановились возле черного хода. Частные повозки, принадлежащие актерам или персоналу, уже разъехались. Остались только театральные, и в данный момент рабочие активно заносили общественное добро в здание.

— Порша, просыпайся! Помоги мне перенести вещи в дом.

Спросонья я не сразу сообразила, что происходит, но, увидев рядом Мариам, быстро сориентировалась. Ах да — я же служанка. Актриса, державшая небольшую сумочку, чуть скосила глаза, показывая мне, какие вещи взять. К счастью, доставшийся мне чемодан был большим, но легким. Я бодренько его схватила и сразу услышала едва слышный шепот:

— Сделайте вид, будто сумка тяжелая.

Я мгновенно согнулась «под весом» чемодана.

— Не волнуйтесь, остальные вещи принесет кто-нибудь из персонала. И следуйте за мной.

Опустив пониже голову, я пошла вслед за Мариам мимо огромного здания. Театр действительно поражал своими размерами. Сначала мы двигались вдоль основного корпуса, затем начались рабочие и хозяйственные пристройки. И наконец я увидела стоявший чуть поодаль крошечный домик не первой свежести.

— Наверное, это не совсем то, что вы ожидали увидеть, — грустно произнесла Мариам, — у нас, наверное, даже рабочие живут в домах побольше, чем я, прима театра. Но… я вам уже рассказывала — какой смысл покупать что-то новое, если мой муж все равно продаст.

Изнутри дом производил намного более благоприятное впечатление. Я бы сказала — тесно, но уютно. Мне отвели комнатку, которая ранее была детской. Вряд ли в ней что-то изменилось с тех пор, когда здесь жили мальчики. Цветистое покрывало на широкой кровати, рисунки на стенах, сделанные неловкой детской рукой, игрушки… Я заметила, что художнице тяжело находиться в этой комнате, поэтому охотно проследовала за ней на кухню. Напротив заметила запертую дверь.

— Это мастерская, — охотно пояснила Мариам. — Мало ли кто сюда забегает в течение дня. Не стоит им видеть мои картины.

Вскоре зашел и директор театра. Господин Форстан все еще имел довольно бледный вид, нервно и отрывисто двигался и, кажется, до сих пор до конца не верил, что все обошлось и история с Поршей останется без последствий. И даже специальный успокаивающий чай, что заварила хозяйка дома, пока не мог его привести в чувство.