Кир прервался, увидев идущего к нам официанта. Тоже мастер своего дела — как можно принести десяток полных тарелок просто в руках, не используя даже подноса, для меня полная загадка. Оценив вид принесенных блюд, я неожиданно потянулась за десертом. На приподнятую бровь принца только пожала плечами и тихонько фыркнула. Какая разница, внутри все перемешается.

— Так вот, возвращаясь к Фелиции, — продолжил мой собеседник. — Все бы ничего, да только Дар Королевской Спутницы, как остальные, не может быть инициирован в храме при проверке. Обычно это делается во время свадебной церемонии или хотя бы при помолвке. А до тех пор… без единого Дара Фелиция фактически взрослеет как обычный человек. И ей… если не ошибаюсь, уже около двадцати пяти. Еще несколько лет, и будет тридцать. Только большинству аристократок, что выглядят на тридцать, на деле все сто. Герцогу давно пора выдать Фелицию хоть за кого-нибудь, она рано постареет. Вот такая грустная история.

Да, действительно… Наверное, в самом деле грустно понимать, что в шестьдесят ты уже старуха, в то время как твои подруги все еще выглядят молоденькими девушками, и особенно при том что у тебя был шанс стать королевой, инициировать свой Дар и жить долго-долго… Мне стало жаль Фелицию… Единственное, чего я так и не поняла…

— А при чем тут я, Сорби и Джокер? — спросила я скорее сама себя, чем Кира.

— То есть?

Я пересказала разговор с Бертой. Мол, посетовала, что за всю жизнь ни одного не встретила, а теперь шагу без них не ступить, и ответ приемной матери — оттого что аристократки зануды, а Фелиция Мальн особенно.

— Хм… Не знаю. Могу только согласиться с тобой — просто так она редко что-либо говорит.

На этом обсуждение Фелиции закончилось. Я взялась за следующее блюдо, после студенческой кухни радуясь любой нормально приготовленной стряпне. По секрету рассказала Киру о своей учебе в Академии. Точнее, не смогла удержаться и не похвастаться успехами.

— Смотри. — Обхватила пальцами чашку с полуостывшим кофе, прошептала короткое заклинание, и через несколько секунд та снова задымилась.

— Неплохо, — кивнул мой зритель. — А теперь суп подогрей.

— Не, еще и суп — сложно, легче на плиту поставить, — засмеялась я. Потом неожиданно рассказала, как я в первый и единственный раз напилась, и как Джек учил варить меня суп, и как я взломала его блок.

Принц вместе со мной веселился и отпускал язвительные комментарии. Затем вдруг как-то внимательно и немного грустно на меня посмотрел и сказал:

— Корни, я только очень тебя прошу, как друг: постарайся не влюбиться в Сорби. Ты заметила, что уже называешь его исключительно Джеком? Не милордом, не Сорби, не герцогом… Не хочу, чтобы ты потом страдала. Пообещай мне, что будешь осторожна.

— Я… конечно. — А сама задумалась. Ведь и правда, рассказывая об Академии, я говорила только о Джеке. Когда это он успел пустить столь прочные корни в моих мыслях? — Да, Кир, я постараюсь. Кстати, аура у него сияет — смотреть больно. Как ты думаешь, какие у него еще Дары есть?

— А сама как считаешь?

— Наверное, должен быть Воин — для аристократа не редкость. К тому же от одного сидения в профессорском кресле так изящно двигаться не будешь. Что еще… учитывая, что он герцог, может быть Королевский Дар первого или второго уровня. Больше догадок нет…

Кир чуть кивнул и поднес бокал к губам.

— Думаю, где-то так и есть, — согласился принц.

Закралось подозрение, что он знает немного больше. Но раз сам не говорит, значит, и глупые вопросы задавать нечего. Мужчина чуть приподнял вопросительно бровь — ожидал, что стану допытываться. Я с удовольствием по-детски показала ему язык и мысленно улыбнулась.

Близился к концу первый семестр. Еще пара недель экзаменов, и все. Свобода! Для нас, первокурсников, на целый месяц. Это со второго начнутся отработки, и заслуженный отдых сократится вдвое.

На Королевской площади в преддверии Нового года уже ставили чучела королевской семьи — короля Асона, принца Эрика и лик-принца Ленси. Не знаю, откуда пошла эта традиция… Слепленные из чего попало статуи, обвешанные магическими светлячками, простоят две недели, пока длятся праздники богов, а затем будут сожжены на народном гулянии. А вокруг уже сейчас начинали разворачиваться стихийные ярмарки. Прогулявшись между рядами, купила себе яркий платок и два сладких пирожка.

Сознание не желало больше сосредотачиваться на учебе и экзаменах. Хотелось думать о вещах приятных, например, как проведу каникулы. Через пять дней после Нового года день почитания бога Ари, покровителя актеров, лицедеев и обманщиков, к которому я не раз обращалась в трудные минуты. По улице пройдет красочное зрелищное шествие. Надо поучаствовать и отнести пожертвование в храм. А еще погостить у Кира, посетить их знаменитый ежегодный конкурс «Мисс Адания», отбирающий невест для верхушки аристократии (у всех свои обычаи), тем более что сам принц, по слухам, тоже надумал жениться. А потом… потом можно еще на юг куда-нибудь заскочить, погреться на солнышке…

Нагулявшись, вся в приятных мечтах, я вернулась в общежитие. К моему удивлению, дверь была заперта. Я бы подумала, что Люська тоже где-то загуляла, но мой слух обмануть сложно — из-за двери доносились сдавленные всхлипывания. Я не стала стучать, а, воспользовавшись ключом, быстро вошла внутрь и снова закрыла дверь.

Чтобы уловить дух отчаяния, страха, чувства вины и какой-то обреченности моей соседки, не обязательно было применять эмпатию. По первой оценке состояние девушки находилось в зыбком промежуточном равновесии между «эмоциональная истерика уже прошла» и «мысли о ненужности собственной жизни на подходе». Рыдала Люська, похоже, давно. Слезы со временем закончились, остались только всхлипывания, и теперь ее просто трясло.

— О боги, Люсик! Что случилось? Тебя Верс оставил? — бросилась я к сидевшей на кровати подруге.

— Хуже! — подняла она заплаканное лицо. С появлением сочувствующего слушателя слезы мгновенно вернулись. Девушка схватила меня за плечо, словно пытаясь найти опору, и тихонько завыла.

Зная Люську, я могла предположить трагедию такого масштаба только по одному поводу — неудача в личной жизни. По-моему, с ее точки зрения остальные проблемы просто не существовали. Правда, сейчас появилась еще одна, но временная — экзамен по теории материальной магии.

Данный предмет сочетал в себе не только магию как таковую, но и давал некоторую научную базу по математике и физике. Подруге, в целом неплохо учившейся, этот предмет не давался никак. И чем ближе подбирался день экзамена, тем хуже становилось. Перечитанные по двадцать раз учебники уже можно было заучить наизусть, тем не менее студентка утверждала, что ничего не помнит. Верс, пытавшийся с ней заниматься, быстро сдался — девушка при желании могла достать кого угодно. Но мелкие истерики не шли ни в какое сравнение с тем, что я наблюдала сейчас.

— Люсь, ты мне скажешь, что произошло? Не плачь, мы сейчас что-нибудь придумаем.

— Мне уже ничего не поможет, — обреченно покачала головой та и махнула рукой в сторону стола.

Поверх привычно разбросанных книг и тетрадок лежало несколько смятых бумажек. Развернув одну из них, я пробежала глазами по заголовку и содержимому и, мягко говоря, удивилась:

— Люсь, это же экзаменационные задачи по теории материалки! Где ты это взяла?

Билеты были составлены по всем правилам, не хватало только подписи и печати ректора.

Вместо ответа страдалица закрыла руками голову и, покачиваясь из стороны в сторону, снова заскулила.

— Боже Ари, ты ведь не украла эти бумаги? — вопросительно посмотрела я на подругу. Ответ не потребовался, и так все стало ясно. — Хоть расскажи, как это тебе удалось?

Все оказалось просто. Днем Люська забежала к ректору Маслите в кабинет подписать направление на практику. Постучалась, вошла, направилась к столу, но не успела озвучить просьбу, как в кабинет заглянул кто-то из старшекурсников. Тихо сказал пару слов профессору, и они на несколько минут выбежали из комнаты. Ожидая возвращения начальства, Люська бросила взгляд на стол, и сердце замерло — рядом с ней лежала аккуратная стопочка листов с практическими заданиями на экзамен. Рука самовольно туда потянулась, разворошила несколько верхних — они предназначались первому и второму курсу, добралась до третьего… Дальше… сама не помнила, как выдернула пару нужных листов и, скомкав, как попало сунула в портфель. И лишь тогда сообразила, что натворила. Исправить содеянное не хватило времени — вернулся ректор. Маслита вежливо извинился, мол, срочно надо убегать, и попросил Люську зайти завтра.