– Ну, и кого ты здесь собираешься расспрашивать? Уж не этого ли толстомордого? – скептически оглядывая пустую забегаловку, спросила Пантейя.

– Рано, – лаконично ответил Саркат. – Через час-другой здесь яблоку упасть негде будет.

Словно в подтверждение его слов дверь трактира распахнулась, и на пороге появилась фигура монаха, с головы до пят закутанная в черный плащ, в сопровождении двух молодых людей и малыша, зябко кутавшегося в длинное пальто. Лицо малыша скрывала широкополая шляпа, из-под которой остро поблескивали сердитые глаза. Вновь прибывшие не менее энергично, чем перед этим Саркат, направились в противоположную сторону трактира и, оседлав скамьи, дружно загомонили:

– Хозяин! Самого лучшего, что есть в твоем заведении!

Пантейя толкнула ногой под столом Сарката:

– Ну, иди, расспрашивай.

– Кого? Монаха да двух пацанов? – изумился Саркат. – Не смеши меня, милая…

– Я тебе не милая! – Как ни ценила царица амазонок труды опального философа, фамильярностей с его стороны не терпела. – Долго мы еще будем шляться по азорским кабакам? Из каждого тебя потом на руках выносить приходится, а к храму нас это пока не приблизило.

– Ну вот что, – надулся обиженный до глубины души Саркат, – не нравится – ищите себе другого проводника! В противном случае попрошу не вмешиваться в работу специалиста. Это ж надо придумать! Выжать информацию из монаха Дельгийского ордена, да еще из трезвого…

Философ замолчал, отвернувшись от амазонок. Его худенькая фигурка гордо выпрямилась, излучая оскорбленное достоинство.

– Ну будет, будет. Не сердись… – Пантейя неловко погладила опального философа по руке, что заставило его еще выше задрать нос.

Неизвестно, как долго длилась бы эта мировая скорбь, если б не стук кружек о стол. Это хозяин спешил ублажить клиентов.

– Бифштексы жарятся, зайчатина тушится, отбивные отбиваются, – скороговоркой отбарабанил трактирщик. – Извольте чуточку подождать, и все будет на столе. А пока насладитесь торийским. К сожалению, трехлетней выдержки не держим. У нас как минимум пять лет-с.

Контраст между напыщенным пафосом, с которым была произнесена финальная фраза, и угодливой позой хозяина трактира, согнувшегося перед амазонками, старательно оттопырив зад, был так разителен, что девицы невольно прыснули в кулачок.

– Хозяин! Опоссум тебе в глотку! Мы долго будем ждать? Почему стол пуст, бездельник! – Громогласный рев недовольной четверки посетителей заставил вздрогнуть трактирщика.

– Мужланы, – поморщился он. – Прошу прощения, пойду распоряжусь. Не то они испортят вам аппетит своими дикими воплями.

С этими словами он засеменил к рассерженным его нерасторопностью клиентам.

– Вина! – тоном задиристого молодого петушка потребовал юноша с легкомысленным чубом, постоянно сползающим ему на глаза, от чего он периодически встряхивался, как только что вылезший из воды пес, отбрасывая движением головы непокорные патлы. – Я ничего не напутал в заказе?

Дим – так Кирилл подсократил имя Диментий – посмотрел на своих друзей. Длиннополая шляпа, едва возвышавшаяся над столом, энергично закивала. На мгновение перед трактирщиком мелькнуло что-то косматое.

– Хлеба, – добавил монах.

– И зрелищ, – засмеялся Кирилл, – и чего-нибудь мясного. А вино я вообще считаю излишеством.

– Шеф! – схватился за поясницу Дим. – Три ночи на сырой земле, радикулит проклятый!.. Одно средство спасает – хорошая выпивка!

– Бог с тобой, – добродушно махнул рукой Кирилл, – но чтоб не нахрюкался!

– Усвоил? – повернулся к трактирщику Дим. – Исполняй. Восемь кувшинов. Нас, понимаешь, четверо. Четыре на стол, четыре в котомку. Дорога дальняя.

Кузя одобрительно закивал, Кирилл осуждающе скривился.

– И шустренько, шустренько, в темпе вальса! – Дим забарабанил пальцами по столу, задавая темп, в котором должен двигаться хозяин, если не желает нарваться на неприятности.

Бросив взгляд на внушительную рукоятку меча, торчавшую из-за спины Кирилла, хозяин предпочел согласиться с заданным ритмом, и через несколько мгновений перед друзьями материализовался их заказ.

Трактир постепенно наполнялся посетителями. Это были преимущественно ремесленники, закончившие свой трудовой день, бродяги подозрительного вида и крестьяне, продавшие нехитрый товар на рынке.

По трактиру засновали половые. Слышался стук кружек, наполненных дешевым вином.

Под приглушенный гомон в зале трактирщик задумчиво тер подбородок. Что-то не давало ему покоя. Но что? И тут его осенило. Бабы! Это о них предупреждал Кэссир.

Поманив к себе полового, он прошептал ему что-то на ухо, подтолкнул к двери и, довольно потирая руки, только что не затанцевал от радости. Награда за поимку смутьянок была назначена прямо-таки фантастическая, а Кэссир славился абсолютной честностью в расчетах с подельщиками. Качество, довольно редкое для начальника городской стражи.

Меж тем в зале становилось все шумнее. Гомон нарастал прямо пропорционально количеству выпитого вина. Запоздавшие посетители уже с трудом находили свободные места, и вскоре в полном соответствии с предсказанием Сарката яблоку действительно некуда было падать.

Команда Кирилла к тому времени расправилась с заказом и смотрела на мир благодушными, сытыми глазами. На столе остался последний недопитый кувшин вина. Возможно, они б его благополучно прикончили и тихо-мирно покинули заведение, если б не…

– А ну подвиньтесь! Ишь, расселись, гаспада… Блаародныя… Туба сесть жалает!

Около стола, покачиваясь, стояло бочкообразное существо с кувшином в руках.

– Занято, – не оборачиваясь, ответил друид.

– Шо? Это ты мне? – изумилась бочка, моргая заплывшими свинячьими глазками.

Свободная от кувшина рука (толщиной с ляжку быка) схватила монаха за плащ. Стол взметнулся вверх. Дим успел на лету подхватить оленью ногу и впился зубами в хрустящую розовую корочку. Плащ слетел с друида. Глаза монаха гневно вперились в мгновенно онемевшего Тубу.

– Тебе, кажется, ясно сказали: занято… – прошипел он, поднимая посох.

Все раздражение последних дней внезапно выплеснулось наружу. Это движение неизвестно куда и неизвестно зачем вслед за неизвестно откуда взявшимся героем, к которому он непонятно как попал в кабалу, достало Нучарда. Герой, как он уже успел заметить, больше страдал о своем Мавре и Натали, чем об Эвритании. Как тут пропустить повод спустить пары? Кувшин звонко разбился о каменный пол. Сметая все на своем пути, переворачивая по дороге столы и скамейки, обезумевший от страха Туба несся к спасительной двери. Вслед ему летели проклятия пострадавших, пустые кружки, слышался чей-то смех.

– Так, – расстроился Кирилл, стряхивая с себя остатки какого-то экзотического салата, густо окропленного вином, – монахам больше не наливать.

– Я еще не успел принять сан, – заволновался Дим.

– Прошу простить, господа… нервы… – смущенно пробурчал Нучард.

Дим, не прекращая жевать, поймал проносившегося мимо полового за подол рубахи.

– Чтобы через пару минут здесь все блестело, – указывая на заляпанный стол, принялся деловито перечислять он, – лежала гора закусок и стояло еще четыре полных кувшинов вина. И обязательно передай своему пройдохе-хозяину, что если вино будет такое же дрянное, как и в первый раз, то я лично расчленю его на трех маленьких жирненьких веселых гусят, насажу вот на этот вертел – перед глазами испуганного парня сверкнул меч, молниеносно выдернутый из-за пояса Дима, – а вас, лоботрясы, заставлю жарить, а потом есть, запивая тем пойлом, которое вы нам подсунули…

Подробно проинструктированный официант прогалопировал в подсобку, откуда вернулся с целой бригадой помощников, оперативно восстановивших за столом надлежащий порядок. Вино на сей раз было отменное, закуски вдоволь, и разношерстная компания Кирилла быстро успокоилась. На нее снизошло благодушное настроение. Только Нучард продолжал еще хмуриться, виновато вздыхая.

Тем временем Саркат, понукаемый Пантейей, приступил к своим основным обязанностям. Опустошив кувшин, философ подпер свою мудрую голову, чтобы не очень раскачивалась, и занялся изучением обстановки.