– Тогда скажи мне, в чем был долг Арбана-строителя?

– Не знаю. Может быть, в кольце Дары, которое ты снял. А может быть, в том, что отблеск Арбана-Строителя сейчас говорит с тобой.

– Если это иллюзия, почему я хочу пить?

– Потому что иначе это будет не иллюзия, а обман. Ты действительно хочешь пить. В какой-то степени это сон. Но не воспринимай его сном. Да, все происходит внутри тебя. Но происходит! Ты ведь можешь и не проснуться. Если остановишься. Если не сможешь принять искусство. Хотя лучше тебе в таком случае и не просыпаться. Потому что наяву учиться тебе будет некогда. И запомни главное, как бы тяжело тебе ни было здесь, то, с чем придется столкнуться наяву, будет на много ужаснее.

– Чему я должен научиться? И как это будет происходить?

– Наука у тебя будет всего одна – умение оставаться в живых. Большего я тебе обещать не могу. И начнем мы с самого простого. Ты научишься защищаться и убивать.

– А если я не хочу убивать?

– Значит, будешь учиться умирать.

– … как это будет выглядеть?

– Начнем с владения мечом.

– Не слишком ли это оружие примитивно? Известно ли тебе, какое оружие существует на Земле?

– Я буду учить тому, что ты должен знать. Оружие из дальних миров не действует в Эл-Лиа и ожерелье миров, магия Эл-Лиа и ожерелья миров теряет свои возможности в дальних мирах. Поэтому начнем с меча.

– Я слышал, что настоящие бойцы достигают совершенства долгие годы.

– Совершенства достичь невозможно. Но у нас столько времени, сколько надо. Ты будешь сражаться со мной. Или с тем, кого я пошлю против тебя. Иногда перед схваткой я сделаю необходимые объяснения, иногда нет. Все или почти все противники окажутся сильнее тебя. Но главный твой противник ты сам. Твои слабости, рассеянность, неумение концентрироваться и расслабляться, излишняя жалость, мнительность и так далее. Проигранные схватки обратятся смертью. На время. Но поверь мне, гибель в иллюзии ничуть не менее болезненна, чем на самом деле. И еще. К ней невозможно привыкнуть.

– Каким образом я смогу выиграть схватку? – неожиданно охрипшим голосом спросил Сашка.

– Ты должен убить соперника.

– Я не могу убивать! – в отчаянии прошептал Сашка.

– Можешь! – спокойно сказал, поднимаясь на ноги, человек. – Каждый может! Просто кто-то делает это хорошо, кто-то плохо. Не хочешь убивать – начни с умения умирать. Пока не надоест. Но не увлекайся собственной смертью. Она неприятна. Думаю, что предисловие закончено. Называй меня наставником. Имей в виду, что многие мечтали бы о таком наставнике. И помни – тебе придется стать воином. Воином, который остается воином в каждое мгновение своей жизни. Это не значит, что тебе предстоит ходить с мечом наизготовку. Воин не ждет удара, но он знает, что в любое мгновение может последовать удар, и откуда он придет, неизвестно. Злейший враг, отец, друг, женщина, ребенок, собственный раб или повелитель могут направить оружие тебе в сердце. Но воин не скручивает себя в судорогах ожидания, он отдается течению времени и прислушивается к подводным камням и водоворотам. Где твоя палка, Арбан?

Сашка растерянно опустил глаза. Вместо принесенной им палки на коленях лежал узкий серый меч.

– Этот клинок примерно такой же по балансировке, как и тот, что у тебя за спиной, – сказал наставник. – Ты правша, бери его в правую руку.

Наставник стоял напротив и держал точно такой же меч. Сашка с трудом выдохнул воздух. Почувствовал, как дрожат колени и струйки пота стекают со лба. Что-то ужасное должно было произойти немедленно, в эту самую минуту. Он медленно поднялся, перехватил правой рукой рукоять меча и встал так же, как наставник. Слегка выдвинул вперед правую ногу. Левую руку согнул в локте и прижал к туловищу. Вытянул правую руку и поднял клинок вверх, на уровень лица.

– В начале я буду все делать медленно, – сказал наставник. – Смотри. Меч можно держать так, так, так, так, – он поочередно перехватывал рукоять, показывая различные способы. – Это же относится и к стойке. Ты встал так же, как я. Точнее, тебе кажется, что ты встал так же, как я. Но я легко могу переменить позу, а ты нет. Ты должен был встать так, чтобы тебе было удобно передвигаться. Прислушивайся к своему телу, пока есть такая возможность. Твой вес на передней ноге, к тому же она выпрямлена. Подвижность равна нулю. Я делаю выпад вперед. Ты пытаешься отбить мой удар, но не успеваешь. И я отрубаю тебе руку.

С этими словами наставник сделал быстрый шаг, взмахнул мечом и, огибая неумело выставленный Сашкой клинок, нанес удар по запястью.

Никогда еще Сашка не испытывал такой боли. Запястье оказалось только ее началом. Боль дернула его за руку и выдернула все мужество и волю. Она пронзила каждую клеточку тела, скрутила в штопор, лишила голоса. И падая на колени и с ужасом смотря на осколки костей, торчащие из окровавленного обрубка, он завизжал как раздавленная собака. И каким-то остатком ускользающего сознания услышал слова:

– А потом я убиваю тебя, – и почувствовал, как сталь входит к нему в грудь.

На склоне холма стояло настоящее дерево. Только мертвое. Видимо, ничто не могло справиться с ним даже после его смерти. Толстый ствол, за которым укрылась бы добрая половина отряда, покрывала изборожденная морщинами черная кора. Дерево поднималось на варм локтей и раскидывало голые корявые сучья далеко в стороны. В углублениях между взбугрившихся корней лежали мелкие камешки. Всех цветов и форм.

– Дерево возвращения, – прошептал Хейграст. – В Эйд-Мере говорили, что в Мертвых Землях есть спящее дерево. Оно очень прочное. Никто не смог сделать даже зарубки на его стволе, но если смельчак хотел вернуться домой, он должен был оставить у его корней камень.

– Да, – кивнул Лукус, восхищенно окидывая взглядом гиганта. – Это настоящее железное дерево! Редкость в Эл-Айране. Я видел такие деревья только в Фаргусских горах. Банги определяют по ним залегание металлических руд. Они верят, что эти деревья вытягивают металлы из земли и становятся от этого прочнее стали. Железное дерево невозможно убить. Оно не горит. Ему не страшна молния, хотя она часто ударяет в его ствол, и находиться под ним во время грозы равносильно самоубийству. Банги с трудом обрабатывают его древесину алмазными резцами. Леганд говорил, что древние боги строили себе дома из стволов таких деревьев. И они стояли лиги лет, дольше каменных. Поверь мне, Хейграст, еще несколько дождливых дней, и на этих ветвях появятся чудесные листья! К счастью, банги здесь не живут, и этому красавцу ничего не угрожает.

– Вон тот желтый с черным пятном камешек мой, – неожиданно раздался в ушах шепот призрака. – Меня это дерево не выручило.

– Ник? – вскричал Хейграст. – Не мог бы ты предупреждать о своем появлении?

– Не пытайся увидеть меня, нари, – ответил призрак. – Алатель слишком ярок. А я становлюсь слабее. Нам нужно дойти до края Мертвых Земель раньше, чем я растворюсь в воздухе. Потому что, боюсь, в этом случае меня не сможет освободить даже нукуд Вика. Вы слишком долго восхищаетесь этим мертвым растением. А между тем белу что-то говорил о враге?

– Я видел отряд кьердов, – подтвердил Лукус. – Он шел к Ургаину вдоль русла Маны.

– Понятно, – Хейграст спрыгнул с коня. – Дан! Привяжи лошадей к корням. Надо подняться на вершину холма и осмотреться.

Дан слез с Бату и привязал лошадей у дерева, вызвав их явное неудовольствие. Они с тоской осмотрели рассыпанные под копытами камешки и потянулись к пробивающейся в отдалении траве. Мальчишка вздохнул, потрепал грустную морду Бату и стал осторожно подниматься на вершину. Хейграст и Лукус лежали в траве. Впереди блестело русло реки, а левее у излучины раскинулся прекрасный город. Прямые улицы радиальными линиями сходились к каменному мосту. Многие здания обратились в руины, но те, что остались, поражали ослепительной белизной стен и строгой изысканностью архитектуры. Город располагался на южном берегу Маны. За рекой простиралась низменная равнина. На горизонте возвышались холмы. Дорога перебегала через мост и таяла в дымке.